Malinovskiy_A_A_Zlopotreblenie_subektivnym_pr

201

причиненный вред (т.е. претерпевает негативные последствия). Во втором случае субъект, поступающий недобросовестно не может обратиться в суд за защитой своего недобросовестно осуществленного права.

В тех ситуациях, когда рекомендательная правовая норма “призывает” управомоченного субъекта быть добросовестным, нравственным или разумным, в ней не указывается никаких правовых последствий нарушений пределов осуществления субъективных прав. Поведение субъекта именно в таких случаях и следует рассматривать как правомерное злоупотребление правом, поскольку оно не нарушает запрещающих норм и не влечет никаких неблагоприятных юридических последствий.

Однако, разумеется, проблема определения роли специальных пределов осуществления субъективных прав в правовом регулировании является более сложной, чем это может показаться на первый взгляд. Рассмотрим отдельные аспекты этой проблемы более детально.

Нравственность, безусловно, является самым трудным, с точки зрения теоретического осмысления, пределом осуществления права. Как известно, право - это всего лишь минимум нравственности, а не его максимум235. Таким образом, право уже “минимально” нравственно само по себе. Следовательно, дополнительное указание на нравственность как на предел осуществления права означает требование в перечисленных законом случаях более строго и точно соотносить свое поведение с общепризнанными представлениями о добре и зле, о социально допустимом и упречном. В таких случаях нравственность представляет собой дополнительное правовое ограничение свободы индивида. Субъект, осуществляя свое право,

235Данная мысль высказывалась Г. Еллинеком и В.С. Соловьевым. Право, писал В.С. Соловьев, есть низший предел или некоторый минимум нравственности. Право представляет собой принудительное требование реализации определенного минимального добра, или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла. (Соловьев В.С. Право и нравственность. М., 2001 С. 33-35).

202

вынужден делать это “с оглядкой” на общественное мнение, и, подчиняя свое правовое поведение требованиям нравственности, тем самым, избегать не только общественного осуждения, но и неблагоприятных юридических последствий.

Вместе с тем, возведение в закон требования быть нравственным в каждом случае осуществления права, неоправданно расширит пределы правового воздействия на субъектов общественных отношений. В итоге количество правовых запретов и юридических обязанностей резко возрастет. А основанием привлечения лица к юридической ответственности станет совершение им поступка, ранее считавшегося безнравственным, но затем ставшего противоправным.

Необходимо учитывать и другой аспект проблемы. Не будем забывать, что некоторые правовые предписания изначально безнравственны по своей природе, т. е. напрямую противоречат нормам нравственности или их нравственность спорна. Поэтому нравственность не может быть пределом осуществления субъективного права в тех случаях, когда безнравственно само субъективное право. Например, право женщины на аборт затрагивает право еще не родившегося ребенка на жизнь. А человеческая жизнь, как известно - это высшая нравственная ценность. Поэтому право на аборт осуждаемо с нравственной точки зрения. Да и сама формулировка возможного предела осуществления такого права (к примеру, “осуществление женщиной права на аборт не должно противоречить нормам нравственности”) выглядит абсурдной.

Не менее абсурдным представляется и абсолютизация требования добросовестности, которое может выражаться в возложении на управомоченного субъекта различного рода моральных обязанностей. Вполне очевидно, что если добросовестность станет исключительно правовой (а не нравственно-

203

правовой) категорией, роль совести индивида начнет выполнять правосознание.

Абсолютная юридизация совести вряд ли возможна, поскольку добро и зло, строго говоря, не являются правовыми категориями и для их понимания необходимы не столько четкие юридические предписания, сколько морально-нравственные ориентиры конкретного человека. Цель применения категории добросовестности в праве - сделать противоправное, зловредное и антисоциальное поведение морально упречным, задействовать совесть индивида для обеспечения правомерности поступков управомоченного субъекта.

Безусловно, законодатель вправе расширить случаи применения добросовестности как предела осуществления права. Это вполне допустимо, например, в конституционном, трудовом, налоговом, процессуальном праве, когда правовое предписание “призывает” к добросовестности кандидатов и избирателей, работников и работодателей, налогоплательщиков, истцов и ответчиков и других управомоченных субъектов, подкрепляя их юридические обязанности чувством морального долга. В частности, достаточно обоснованной представляется норма, в соответствии с которой гражданин обязан осуществлять свое право на альтернативную гражданскую службу добросовестно. Вместе с тем “призывы к совести” субъекта, осуществляющего свое право должны соответствовать специфике каждого конкретного субъективного права. Так, предписание о том, что “налогоплательщик должен добросовестно осуществлять свое право на рассрочку или отсрочку налогового платежа” (имеется в виду не использовать пробелы и противоречия в нормативном правовом регулировании для создания налоговых схем по законному уклонению от уплаты налогов) было бы вполне оправданным. А вот положение о том, что “мать имеет право оставить ребенка в роддоме, руководствуясь требованиями добросовестности” выглядело бы не

204

логично. Требование к обвиняемому “осуществлять свое право на дачу показаний добросовестно” вообще противоречило бы предписаниям уголовно-процессуального законодательства, поскольку он вправе полностью отказаться от дачи показаний либо умалчивать об обстоятельствах, изобличающих его вину.

Разумность, как предел осуществления права, не должна представлять собой совокупность завышенных требований, предъявляемых к управомоченному субъекту; требований, которые заставят его думать не столько об удовлетворении своей потребности путем осуществления права, сколько о целесообразности его поступка

ссоциальной точки зрения.

Вцелом, не отрицая в большинстве случаев разумность самого права, укажем, что возложение на субъекта обязанности всегда быть разумным, представляется неоправданным. В частности, вряд ли будут эффективны с точки зрения правового регулирования следующие предписания: “лицо обязано разумно осуществлять право на свободу передвижения” или “лицо обязано разумно осуществлять право на свободу вероисповедания”. В некоторых случаях нормативное закрепление требования разумности создавало бы противоречия в действующем законодательстве. Так, с точки зрения разумности, как общественно признанной целесообразности, при осуществлении права на образование правильнее поступать учиться на востребованные специальности. Однако лицо имеет конституционное право обучаться любой профессии независимо от ее востребованности.

Таким образом, нравственность, добросовестность и разумность следует относить к специальным пределам осуществления субъективных прав, установленным лишь некоторыми отраслями

права в	каждом конкретном	случае. Вместе с тем,	в научной
литературе	отмечается, что	данные пределы	необходимо

205

рассматривать и в качестве принципов осуществления субъективных прав, придавая им тем самым более общий характер.

В частности, под принципами осуществления гражданских прав В.П. Грибанов предлагает понимать основные требования, которые общество и выражающее его интересы гражданское право предъявляет к управомоченному лицу, осуществляющему свои права236. По мнению А.В. Юдина, принципы и пределы осуществления субъективных гражданских процессуальных прав следует рассматривать как тождественные юридические категории237.

Комментируя такой подход, укажем, что принципы осуществления права понятие более широкое, чем пределы осуществления права. Под принципами осуществления права следует понимать обобщенные основополагающие идеи, устанавливающие ключевые подходы к механизму осуществления субъективных прав. Пределы же осуществления права - это указанные в законе границы поведения управомоченного субъекта, обусловленные содержанием самого субъективного права. Как можно заметить, предложенные дефиниции данных понятий не совпадают, поскольку они обозначают хотя и близкие, но не тождественные правовые явления. Без сомнения, понятие принципа несет большую смысловую нагрузку, чем понятие предела осуществления права. В понятие принципа входит обобщающая составляющая - универсальное теоретическое положение, в соответствии с которым осуществляется правовое регулирование определенной сферы общественных отношений. Принцип права объективен, поскольку он четко определяется законодателем. Предел же осуществления права, как правило, представляет собой конкретное законодательное предписание, устанавливающее меру дозволенного поведения. Поскольку лицо

236См. подробнее: Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав. В кн. Осуществление гражданских прав. М., 2000. С. 214-232.

237Юдин А.В. Указ. соч. С. 34-44.

206

самостоятельно (по своему усмотрению) определяет свое поведение в рамках предоставленного субъективного права, предел его осуществления во многом субъективен238.

Вместе с тем, стремление расширить узкую сферу применения отдельных пределов осуществления субъективных прав, придать им большую юридическую весомость и значимость, присвоить каждому пределу “статус” правового принципа не следует отвергать полностью. Государство, общество и отдельные субъекты права только выиграют от того, что лица, осуществляющие свои конституционные, жилищные, семейные, налоговые, процессуальные права будут придерживаться принципов нравственности, разумности и добросовестности. А законодатель именно с учетом данных принципов будет конструировать правовые нормы, предоставляющие субъективные права. В этой связи следует согласиться с С.Т. Максименко в том, что в качестве критериев надлежащего осуществления прав могут выступать только принципы, основные начала такой реализации. Эти принципы, во-первых, служат для субъектов права ориентирами в их многообразной и не всегда урегулированной в конкретных нормах права деятельности по осуществлению своих прав. Пределы поступкам людей ставит не только закон, но и интересы других лиц, общества, такие категории нравственности как добросовестность, разумность, справедливость.

Во-вторых, принципы надлежащей реализации субъективных прав используются правоохранительными органами в качестве критериев оценки поведения управомоченных и обязанных лиц, разрешающими гражданские споры при отсутствии или неясности конкретных норм.

В-третьих, они важны для законодателя при выборе тех или иных форм правового регулирования, при издании нормативных актов239.

238См.: Малиновский А.А. Пределы субъективного права // Журнал российского права. 2005. № 11. С. 95-

239Гражданское право России. Часть 1. Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М. 1998. С. 249-250.

207

Однако необходимо сразу оговориться, что нравственность, разумность и добросовестность можно рассматривать только в качестве отраслевых (а не общеправовых) принципов осуществления субъективных прав. Это обусловливается особенностью каждого субъективного права, а также отраслевой спецификой регламентации общественных отношений. Данные принципы свойственны преимущественно гражданскому и процессуальному праву240. В тоже время, анализ научной и учебной литературы по конституционному, семейному, трудовому, жилищному, налоговому и иным отраслям права показывает, что добросовестность, разумность и нравственность, как правило, не указываются в них в качестве соответствующих отраслевых принципов. Главным образом это объясняется тем, что нравственность, добросовестность и разумность не являются в этих отраслях основными началами, на которых базируется определенная модель правового регулирования общественных отношений.

Вместе с тем, как было показано выше, безнравственное, неразумное и недобросовестное поведение в большинстве случаев представляет собой злоупотребление субъективным правом. Кроме того, любое злоупотребление правом включает в себя и вредоносное поведение, а также осуществление права в противоречии с его назначением. Поэтому недопустимость злоупотребления субъективным правом следует рассматривать в качестве общеправового и отраслевого принципа, который в той или иной мере и будет включать в себя запрет на недобросовестное, неразумное и безнравственное осуществление права241. Рассмотрим этот аспект проблемы более детально.

240См.: Чукреев А.А. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Журнал российского права . 2002. № 11. С. 103.;

241Высказанный ранее (см.: Малиновский А.А. Злоупотребление правом /основы концепции/. М., 2000. С. 42-44) данный тезис нашел поддержку в научной литературе (См., например: Юдин А.И. Указ. соч. С. 39.;

208

2.3. Недопустимость злоупотребления правом как общеправовой принцип.

Вопрос о понимании места и роли запрета на злоупотребление правом в правовом регулировании общественных отношений является дискуссионным. При этом палитра мнений довольна разнообразна. В частности, предлагается недопустимость злоупотребления правом рассматривать как обычную запрещающую норму, как предел осуществления субъективного права, как отраслевой принцип права. Вместе с тем, наиболее правильным представляется характеризовать недопустимость злоупотребления правом как общеправовой принцип242. Попытаемся аргументировать обозначенную позицию.

Как известно, термин «принцип» означает исходное положение, основное начало, которым необходимо руководствоваться в своей деятельности. В наиболее общем виде под принципами права следует понимать те основополагающие идеи, начала, на которых базируется та или иная правовая система243.

Закрепление принципов в праве осуществляется, по мнению В.П. Грибанова, в различных формах: в форме самостоятельной правовой нормы общего характера; в форме основной идеи, пронизывающей группу норм, институт, отрасль или даже всю систему права в целом, и

вформе, правовых предписаний ненормативного характера,

например, путем формулирования правового принципа в преамбуле закона244.

Цыбулевская О.И. Нравственные основания современного российского права. Дисс. … докт. юрид. наук.

Саратов, 2004. С. 253. и др.).

242Указанная позиция поддерживается и другими исследователями (См. например: Курбатов А. Недопустимость злоупотребления правом как способ установления пределов реализации (удовлетворения) интересов // Хозяйство и право. 2000. № 12. С. 41-42).

243Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права. Учебник. М., 1998. С. 171.

244 Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав / Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 220.

209

В этой связи отметим, что принцип недопустимости злоупотребления правом является «сквозным», поскольку пронизывает своим нормативным воздействием не только отдельные отрасли права, но и всю систему права в целом. Поэтому ошибочно воспринимать вышеуказанный принцип исключительно с узко отраслевых позиций, т.к. злоупотреблять можно практически любым субъективным правом (конституционным, семейным, трудовым, процессуальным и т.д.). Представляется абсурдной ситуация, когда законодатель, например, в каждой статье конституции, предоставляющей индивиду права и свободы или в каждой статье нормативного акта, раскрывающей содержание конкретного права, указывал бы на недопустимость злоупотребления соответствующим правом. В этой связи отметим, что недопустимость злоупотребления правом – это правовой запрет, относящийся не к каким-либо отдельным нечасто встречающимся в юридической практике случаям, а к любому процессу осуществления права. Поэтому такого рода запрет вполне может претендовать на «статус» правового принципа245.

Принцип недопустимости злоупотребления субъективными правами, пишет Г. А. Гаджиев, является общим принципом права, выраженным в форме конституционного принципа (закрепленного в ч.3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц)246.

Как указывается в научной литературе, конституционные принципы, будучи закрепленными в основном источнике конституционного права в виде обобщенных положений, приобретают

245См.: Малиновский А.А. Недопустимость злоупотребления правом как общеправовой принцип // Право и политика. 2006. № 9. С. 30-34.

246См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики. М., 2002. С. 105. Примечательно, что Г.А. Гаджиев к конституционным принципам относит не только запрет на злоупотребление правом, но и принцип добросовестности. (См. подробнее: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. № 7. С. 54-62.).

210

форму норм, имеющих весьма широкое содержание. Названное качество раздвигает границы нормативного смысла конституционноправовых принципов. Такая нормативная свобода не подрывает правовой ценности норм-принципов, хотя и придает ей иной смысл. Получившие нормативное закрепление в конституционном праве принципы выполняют функцию общих правовых ориентиров, обозначающих суть требуемого от субъектов конституционноправовых отношений поведения. В рамках таких ориентиров дозволяется и предполагается выбор вида правового поведения и его меры. Например, включенные в Конституцию РФ принципы уважения прав и свобод человека, их признания и гарантирования, предусматривают осуществление этих прав и свобод в пределах, установленных другими конституционными принципами, в частности, принципиального положения о том, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц247.

В комментарии к Конституции РФ указывается, что анализируемый принцип имеет важное значение для обеспечения нормальной жизнедеятельности общества и каждого человека. Права и свободы человека и гражданина призваны обеспечить реализацию многообразных интересов индивида в различных сферах общественных отношений. Они предоставляют ему свободу выбора в осуществлении индивидуальных интересов и вместе с тем определяют границы этой свободы. Ни одно общество не может предоставить человеку безграничную свободу, поскольку это привело бы к проявлению эгоистического своеволия и анархизма, к бесконечным столкновениям и конфликтам индивидуальных интересов. Вот почему вся система прав и свобод строиться таким образом, чтобы обеспечить законные интересы людей и

247 Богданова Н.А. Система науки конституционного права. М., 2001 С. 169.