Разъяснения

Теории свободной воли и детерминизма применяются для объяснения человеческого поведения. Поэтому, пытаясь решить, которая из них верна, имеет смысл сравнить их как возможные объяснения. Какое же понятие – свободной воли или детерминизма – лучше согласуется с фактами нашего опыта?

Если бы люди не были свободны, то они не отвечали бы за свои поступки. Но если бы никто не отвечал за свои поступки, то в мире не было бы места для эмоций, таких как благодарность или жажда мщения. Глупо пылать жаждой мщения по отношению к существам, не обладающим возможностью выбора, скажем, к бактериям. Больше того, не имело бы никакого смысла прощение. Если бы человеческое существо, которое решило причинить мне вред, было принуждено к своему выбору неподконтрольными ему факторами, если бы оно было всего лишь инструментом в жестко детерминированной вселенной, то разве я мог бы прощать? С равным успехом я мог бы простить силу тяготения, которая послужила причиной моего падения.

Наши человеческие реакции – жажда мщения, благодарность, прощение, похвала, обвинение и т.д. – имеют смысл только в том случае, если мы сами и другие человеческие существа ответственны за наши действия (если не за все, то за многие). (Возможно, отчасти именно это имеет в виду Кант, характеризуя идею свободы как идею разума, см. часть II.)

Предположение, что наши действия полностью детерминированы, противоречит нашей интуиции. В обычной жизни мы выстраиваем сложную систему объяснения, которая включает представления о жажде мщения, благодарности, прощении, похвале, обвинении, ненависти и т.д., не говоря уже о самой идее выбора. Эти идеи играют слишком важную роль в объяснении человеческого поведения, и мы не можем отказаться от них ради последовательно детерминистического объяснения.

Рассмотрим пример. Философ Мэри Миджли рассказывала (по телевидению) о дневниках Дениса Нилсена, совершившего не одно убийство. Эмоционально бедное детство Нилсена полностью отвечало представлениям психологов о характере прошлой жизни человека, приводящей к определенному преступлению. Однако на основании дневников Нилсена Мэри Миджли приходит к выводу, что он не считает себя лишенным свободы выбора. Создается впечатление, что у него, как у всех нас, есть совесть. Из дневников ясно, что он видит в себе хорошее и дурное. Он боролся с собой, когда раздумывал, стоит ли совершить убийство. Дурная сторона в конечном счете взяла верх, но складывается впечатление, что вполне могла возобладать и хорошая сторона.

Мэри Миджли допускает, что определенного рода прошлое действительно предрасполагает человека уступить своему злому началу, однако подчеркивает, что, если доверять фактам, злодеи не являются автоматами, лишенными свободы воли. Нилсен не чувствовал себя автоматом, не чувствовал, что у него нет выбора. Он верил, что после некоторых колебаний свободно принял решение совершить убийство.

Можно подумать, будто Мэри Миджли нашла в его дневниках то, что искала. Однако ее объяснение человеческой деятельности психологически правдоподобно. Этого нельзя сказать об объяснении, предлагаемом жестким детерминизмом. Все мы переживали муки совести, о которых говорит Миджли. Каждый индивид считает себя свободным от жесткой детерминации. Даже если человек склонен винить во всех своих несчастьях судьбу, в глубине души он все же уверен, что по крайней мере иногда имеет свободу выбора. Все наши обычные суждения и, чаще всего, само наше поведение показывают, что мы не можем не верить в свою способность к свободному действию. Нилсен тоже верил, что он свободен выбирать, хотя тяжелый детский опыт и влиял на его поведение.

Мысль о возможности недетерминированного выбора не является всецело непротиворечивой. Она противоречива, если интерпретировать ее не в смысле случайного характера нашего выбора, но в смысле его полной и жесткой детерминированности факторами, не поддающимися нашему контролю. Мы сами суть причины своего выбора. Наш выбор причинно обусловлен нами самими.

Свобода воли обнаруживается в том, что мы действительно выбираем между поистине альтернативными способами действия. Альтернативные варианты действия должны быть реальными; например, мы не можем принять свободное решение о дыхании посредством жабр, если у нас нет жабр. Реальная альтернатива, по крайней мере минимальная, возможна для человеческих существ. И здесь надо вспомнить, что человеческие существа поразительно изобретательны.

Что делает выбор реальным? Подлинный выбор инициируется и причинно обуславливается человеком, который его совершает. А человеческие существа не неодушевленны, а живы, энергичны и активны. Этим определяется их способность служить причиной собственных действий.

Разумеется, реальный выбор должен производиться в рамках более общей причинной связи, иначе он будет бессмысленным.

Реальный выбор также предполагает, что личность понимает собственный ответственность за собственный выбор.

Мы считаем, что данное нами объяснение свободы воли удовлетворительно. Наше понимание свободы воли не предполагает, что вселенной правит случай, но и не допускает возможности, что наш выбор всегда продиктован внешними обстоятельствами. Мы прокладываем третий путь к пониманию свободы. Мы утверждаем, что, когда сложные активные живые существа (люди) имеют реальные альтернативы, они делают выбор и действуют как порождающие причины тех действий, которые они осуществляют. Именно из этого факта, из простого факта динамизма и активности, факта порождающих причин и вытекают идеи ответственности, заслуженны идеи и похвалы, благодарности, жажды мщения и прощения – идеи, необходимые для объяснения человеческого поведения.