Кун и Фейерабенд

Поппер написал свое главное сочинение «Die Logik der Forshung» в 1934 г., в 1958 г. оно было переведено на английский язык под названием «Логика научного открытия». Впоследствии Томас Кун и Пол Фейерабенд решили (независимо друг от друга), что лучший способ установления природы научного метода — не философствование, но наблюдение и фиксирование работы ученых прошлого и настоящего.

В результате наблюдения за работой ученых и изучения истории науки Кун пришел к различению двух форм существования науки — нормальной и революционной.

Нормальная наука не создает новые теории и не проверяет адекватность старых. Нормальная наука просто допускает, что принятые в настоящее время теории истинны. Она более точно определяет известные факты или истинные факты путем изучения не получивших объяснения явлений с целью вписать их в существующую теорию и разрешения маленьких теоретических неясностей. Методология нормальной науки сводится к тому, чтобы правдой или неправдой упаковать природу в разные ранее заготовленные теоретические ящики.

Время от времени, говорит Кун, происходят научные революции. Впрочем, такие революции крайне редки и имеют место только тогда, когда существующие теории оказываются совершенно неудовлетворительными. Некоторое время разные теории (и разные ученые) могут соперничать друг с другом, а потом одну из них начинают предпочитать другим. Триумф какой-то теории может определяться разными факторами: ее способностью объяснить упрямые факты, ее полезностью для решения проблем и обеспечения точных прогнозов и — последнее, но тем не менее важное — влиянием и авторитетом ученых, ее создателей и сторонников. Часто считают, говорит Кун, что авторитет ученого является результатом и доказательством исключительных способностей, но на самом деле он может определяться также, скажем, влиятельными друзьями в мире бизнеса и политики. Ведь для того, чтобы обеспечить успех теории, ее создатель должен обладать средствами на исследования, относительно высоким положением в академической иерархии и недюжинными способностями.

Кун также высказывает некоторые замечания о своих предшественниках в данной области. Он заявляет, что Гемпель, Поппер и другие неверно описали действительную работу ученых. По его мнению, эти выдающиеся философы науки были одурачены авторами учебников для студентов.

Учебники для студентов-естественников чудовищно упрощенны. Они утаивают многие исторические факты, особенно те, что «путают карты». Они выдают нынешние теории за истину в последней инстанции. И так или иначе всегда поддерживают миф о том, что наука постоянно идет вперед и постоянно преодолевает слабости и неудачи предшествующих поколений.

Учебники никогда не раскрывают тот факт, что старые теории, которые все еще продолжают использовать (например, теории Ньютона), часто противоречат ныне принятым теориям. Вместо этого они некорректно характеризуют эти более ранние теории как более простые и узкие, нежели современные теории. Принятые старые теории объявляются не противоречащими современным теориям, даже если на самом деле это не так.

С другой стороны, когда современные ученые полностью отвергают старую теорию, в учебниках эта отвергнутая теория называется ненаучной. Таким образом, они откровенно укрепляют веру в невозможность ложности научной теории и скрытно — веру в то, что истинные ученые практически не могут ошибаться.

Кун заключает, что Поппер, Гемпель и другие описывали не реальную методологию науки, но вымышленные положения дел, существующие только на страницах учебников для студентов-естественников.

Однако, доказывает он, учебники должны оставаться такими, какие они есть. Содержащиеся в них искажения необходимы для воспитания молодых ученых, чьи умы не должны сосредоточиваться на теориях, которые в данный момент непродуктивны. Но учебники по естественным наукам не говорят правды об истории науки и являются плохой основой для философии науки.

Обратимся к идеям Пола Фейерабенда. Чтобы как-то оценить их, полезно составить некоторое представление о его личности. Видимо, Фейерабенд был колоритной и экстравертной личностью с большим чувством юмора. Судя по его книгам, он с наслаждением беспощадно высмеивал истэблишмент, иерархии и разного рода помпезность. Ученые и философы науки не привыкли к тому, чтобы над ними смеялись, и эта яркая личность навлекла на себя известную враждебность, которая иногда приводила к неверному пониманию его идей.

Фейерабенд сосредоточил свое внимание на том, что Кун назвал революционной наукой, т.е. на этапе развития науки, который заканчивается рождением новых теорий и смертью старых. Его главный тезис состоит в том, что ученые не имеют никакой специальной методологии, отсюда название его широко известной книги — Против методологического принуждения. Фейерабенд говорит об анархизме науки, поскольку в ней нет универсально применимых правил работы. Человеческий ум — в высшей степени творческий — способен отвечать на интеллектуальный вызов все новыми и непредсказуемыми способами. Даже представление о первостепенной важности для науки наблюдения и эксперимента не всегда адекватно, поскольку то, какое наблюдение принимается в расчет, отчасти определяется теорией, которой придерживается ученый. Новые теории вынуждают ученых по-новому интерпретировать их наблюдения. Более того, говорит Фейерабенд, иногда новая теория находит применение, невзирая на полное отсутствие фактов в ее поддержку. Фейерабенд доказывает свой поразительный тезис путем детального рассмотрения первоистоков истории науки, в том числе современной ему науки. Он утверждает, что иногда эмпирическое наблюдение имеет приоритет над теорией, иногда же — наоборот.

Точка зрения Фейерабенда на природу науки вызывает глубокое недоверие у многих философов науки.

Принято считать, что наука более рациональна, чем другие формы человеческой деятельности, и в высшей степени регламентирована правилами, весьма самокритична и сознательно нацелена на абсолютную внутреннюю последовательность. Ученые одобряют такой взгляд на свою работу и признают его истинным. Принято считать, что ученые воплощают добродетели рациональности, последовательности, разумной самокритики и т.д., и, в частности, поэтому они пользуются уважением общества (а также, конечно же, потому, что прикладная наука обеспечивает власть и богатство). Фейерабенд же подчеркивает творческий, непредсказуемый и не очень рациональный характер науки. Создаваемый им образ ученого чем-то напоминает общепринятый романтический образ художника — идущего на поводу у вдохновения анархиста, эгоиста и (ассоциативно) бородатого, неумытого и не вписывающегося в общественные рамки.

Кто же прав? Является ли наука анархической, как утверждает Фейерабенд? Следует ли она правилам, как полагали Гемпель и Поппер? Существует ли вообще такая вещь, как научный метод?

Пожалуй, наиболее адекватную точку зрения на науку предложил Кун. Имеется по крайней мере две общие формы существования науки — нормальная и революционная.

Исторические исследования Фейерабенда показывают, что революционная наука и впрямь имеет много анархических черт, а ученые революционной эпохи должны быть творческими и широко мыслящими.

С другой стороны, нормальная наука следует правилам, и ученые эпохи нормальной науки не должны быть слишком творческими и широко мыслящими; они должны придерживаться существующих теорий.

Что касается методов — нормальная наука действительно предполагает, так сказать, метод или методы. Иногда нормальный ученый работает по Гемпелю, иногда — по Попперу, иногда — сам по себе. Есть ли у этих методов что-то общее? Разве лишь несколько весьма очевидных характеристик. Использование любого из этих методов предполагает, в частности:

1) накопление наблюдений, возможно — проведение экспериментов, фиксирование данных и результатов;

2) тщательное изучение, т.е. обдумывание, данных и результатов;

3) признание того, что если большое число фактов оказывается несовместимым с принятой теорией, то все, включая эту теорию, должно быть подвергнуто проверке.

В целом описанный метод очевиден и весьма банален. Он носит общий характер, т.е. может быть применен в разных областях науки. Он уместен не только в науках о материи, но также в некоторых других видах исследования, например в истории, антропологии и экономике. Следовательно, методология на самом деле не может служить объяснением особых успехов физических наук. Значит, вопрос об успешности науки, заданный в начале данной главы, остается без ответа. Отсюда не следует, что такое положение дел сохранится навеки: ведь каждое поколение не только делает новые научные открытия, но и производит новые философские идеи.

Г л а в а 17