Является ли зло отсутствием добра?

Некоторые философы полагают, что зло есть не нечто позитивно существующее, но отсутствие добра. Так, Маймонид пишет: «Смерть есть зло для человека, но она сводится к не-бытию. И так же болезнь, нищета и невежество зло для человека; однако они сводятся к не-присутствию определенных качеств». Он добавляет: «Нельзя сказать, что Бог творит зло. Это просто невообразимо... Ведь он творит только сущее, а всякое сущее есть добро. Всякое зло есть лишенность, отсутствие в творении».

Мы могли бы согласиться, что такое зло, как слепота, есть просто отсутствие зрения. И все же не всякая лишенность есть зло. Банально называть плешивость злом, которое состоит в отсутствии волос. С другой стороны, страдающие малярией не просто претерпевают отсутствие здоровья или чего-то еще. Причина малярии не отсутствие, а избыток – избыток микробов для плазмодиев в крови.

Еще одно возражение против теории зла как отсутствия добра направлено против понимания зла как причинной силы. Можно доказывать, что отсутствие чего-то не может быть причиной чего-либо. Даже если мы можем поздравить себя с тем, что наш искушенный ум отвергает веру в злых духов, мы все же убеждены, что некоторые люди (например, Гитлер и Сталин) причинили ужасное зло, а это зло в свою очередь вызвало другое зло. Поскольку оба этих человека и вызванные ими ситуации были причинами (зла и последующего зла), представляется, что не эти люди, ни их порочность, ни последствия их порочности не могут быть лишь отрицанием или отсутствием чего-либо.

Однако нельзя считать абсолютно самоочевидным, что отсутствие не может быть причиной чего-либо. Если бы отсутствие действительно могло быть причиной, то стойкий защитник теории зла как простого отсутствия добра мог бы утверждать, что зло третьего рейха и порочность правящих в нем индивидов были не более чем отсутствие добра и добродетели. Возможно, само по себе это и неправдоподобно, но это уже другой вопрос.

Впрочем, в конечном счете теория зла как отсутствия добра не разрешает проблемы зла. Данная теория всего лишь рождает новую форму этой проблемы. Если бы зло и впрямь было простым отсутствием добра, то мы должны были бы спросить: почему это ужасное отсутствие добра имеет место? Почему Бог допускает ужасное отсутствие добра, если он всеблаг и всемогущ?

Благожелательность и могущество

Отличается ли благожелательность Бога от благожелательности человека? Можно ли применять к ней человеческие мерки?

Согласимся, что благожелательность человека и благожелательность Бога различны. Решает ли это проблему зла?

Это предполагаемое решение вызывает вопрос: достоин ли поклонения Бог, который не является благожелательным в обычном смысле слова? Обычное понимание благожелательности не допускает, чтобы благожелательный Бог инициировал или терпел ужасную боль и зло, существующие в нашем мире. Если бы какой-то человек изолировал группу детей и довел их до голодной смерти, мы бы заперли его в психиатрической лечебнице и выбросили ключи. Однако всемогущий Бог позволяет детям умирать от голода изо дня в день.

Возникает также вопрос о том, согласуется ли это решение проблемы с Книгой Бытия, где сказано (1 : 26), что Бог создал человека по собственному образу. Теологи (и большинство обычных верующих мирян) считают, что подобие между Богом и человеком состоит не в телесном сходстве, но в духовном сходстве – в сходстве сознании.

Следует ли отсюда, что мы должны отрицать общепринятое истолкование этого места в Книге Бытия? Дэвид Юм считает, видимо, мысль о сходстве между Богом и человеческими существами совершенно ошибочной:

«И возможно ли... что... ты все же можешь упорствовать в своем антропоморфизме и утверждать, что моральные атрибуты Божества, Его справедливость, Его благожелательность, Его милосердие, Его правдивость имеют ту же природу, что соответствующие добродетели человеческих созданий? Мы допускаем, что могущество Бога бесконечно: все, чего Он хочет, исполняется; но ни человек, ни другие животные не счастливы; стало быть, Он не хочет их счастья».

Посмотрим, что говорит о зле К.С. Льюис. В книге «Проблемы страдания» он доказывает, что примирение явного противоречия между всемогуществом и благой волей Бога и существованием зла м нашем мире требует отказа от одного истолкования христианской идеи Божественной любви, которое, как он утверждает, слишком зависит от понятия добра:

«Вы спрашивали о любви Бога: вы имеете ее – не благоволение дряхлого старика, вяло жаждущего вашего счастья по вашему разумению, не холодную филантропию добросовестного судьи... но истребляющий Себя огонь, любовь, которая сотворила мир, неотступную, как любовь художника к своему творению,... ревнивую, неумолимую, требовательную, такую, как любовь между полами».

Это весьма радикальная позиция. Вполне возможно, что любовь не равносильна простой доброте, но истребляющий огонь Льюиса еще меньше похож на любовь в ее обычном понимании.

Должны ли мы заключить отсюда, что Бог благожелателен, но не всемогущ? Ироничный Юм полагает, что Бог, устроивший нашу все ленную, потерпел провал и должен приложить свою длань к чему-то» другому. По мнению Юма, Бог, создавший нашу вселенную, возможно, страдал старческим слабоумием. А может быть, ее создателем был божественный младенец, только осваивавший свое ремесло.