Глава 4. Стереотипы маскулинности и фемининности в обществе. Мифы и предрассудки

4.1. Маскулинность и фемининность как категории гендерологии

В рассуждении об интерпретации маскулинности и феминин­ности важно достичь соответствия лексике, принятой междуна­родным сообществом: ведь иначе могут возникнуть разночтения, поскольку "мужественность" или "мужество" переводится на английский язык как "смелость". Поскольку в русском языке "му­жественность" означает "силу", "смелость", т. е. ассоциируется с положительными атрибутами, в первую очередь, мужского идеа­ла, то если о женщине говорят, что она "мужественно переносит трудности", это означает, что женщину положительно оценивают за те качества, которые приписывают мужчине, хотя и полагают их гендерно-нейтральными. Однако если мы скажем "маскулин­ная женщина", это уже будет понято нами как "мужеподобная женщина". Выражение "женственный мужчина" вообще звучит плохо. Итак, воспользуемся определением, данным в психологи­ческом словаре: "Маскулинность (masculinus) и фемининность (femininus) — это нормативные представления о соматических, психологических и поведенческих свойствах, характерных для мужчин и женщин, элемент полового символизма, связанный с дифференциацией половых ролей"⁴⁹.

Отсюда следует, что "маскулинность" и "фемининность", как и другие гендерные категории, не имеют однозначного определения и подразумевают по крайней мере три разных значения:

• Маскулинность и фемининность как дескриптивные, опи­сательные категории обозначают совокупность поведенческих и психических черт, свойств и особенностей, объективно присущих мужчинам в отличие от женщин.

• Маскулинность и фемининность как аскриптивные кате­гории обозначают один из элементов символической культуры общества, совокупность социальных представлений, установок и верований о том, чем являются мужчина и женщина, какие качества им приписываются.

• Маскулинность и фемининность как прескриптивные категории — это система предписаний, имеющих в виду не среднестатистического, а идеального ("настоящего") мужчину и женщину, это нормативный эталон мужественности и жен­ственности.

Но индивидуальные свойства, стереотипы массового со­знания и социальные нормы, как и наши представления о реальности, желательном и должном, никогда не совпадают. Поэтому существуют не только разные каноны маскулинности и фемининности, но и разные парадигмы их изучения, которые кажутся взаимоисключающими, но фактически взаимно до­полняют друг друга.

В современной науке существуют четыре главные парадигмы: биологическая, психоаналитическая, социально-психологическая и постмодернистская. Первые две являются эссенциалистскими, подразумевая, что важнейшие свойства, отличающие мужчин от женщин, являются объективной данностью, культура только оформляет и регулирует их проявления. Вторые две парадигмы— конструктивистские: они считают эти качества продуктом куль­туры и общественных отношений, которые навязывают индиви­дам соответствующие представления и образы.

Маскулинность и фемининность являются, таким об­разом, социально конструируемыми понятиями. Они имеют историческую, этнокультурную специфику. Например, одна та же страна может быть "фемининной" по одному параметр и "маскулинной" — по другому, не говоря уже о классовых иных социально-групповых различиях. Помимо национально культурных особенностей, нормативные каноны и ориентированное на них поведение варьируются в зависимости от социального положения и образовательного уровня людей, социально возрастного положения.

В XIX в. маскулинные и фемининные черты считались дихотомическими, взаимоисключающими, а всякое отклонение о "нормы" — девиацией. Затем жесткий нормативизм уступи место идее континуума маскулино-фемининных качеств. Это предполагало, что в пределах некой нормы индивиды могут различаться по степени маскулинности и фемининности — для мужчин желательна высокая маскулинность, а для женщин, соответственно, — фемининность. Последующие исследования показали, что не все психологические свойства пола можно диф­ференцировать на "мужские" и "женские". Усложнились пред­ставления о том, какие качества мужчин и женщин способствуют скорой социальной адаптации и интеграции.

В книге "Маскулинности"⁵⁰ Р. Коннелл утверждает, что о маскулинности необходимо говорить во множественном числе, поскольку не существует единственно представленного об­разца. Различные маскулинности находятся в иерархических отношениях, в которых одни маскулинности доминантны, "ге-гемонны", другие подчинены или маргинализированы. Мужские поведенческие образцы могут иметь "системный" характер или "систематическую конструкцию", поскольку маскулин­ности определяются коллективно и поддерживаются институ­ционально. Например: маскулинность военных, криминального мира, байкеров, гомосексуалистов, так называемой "кожаной сцены" и т. д. Мужское тело является ареной телесных практик, конструирующих социальный пол. И в этом плане телесное удо­вольствие, телесная дисциплина, телесные повреждения типа тату, пирсинга участвуют в отработке маскулинного телесного сценария. Маскулинности возникают в процессе социального действия и активно производятся и воспроизводятся, отвечая на запрос определенного социального контекста. Даже не будучи реализованной на практике, модель гегемонической маскулин­ности остается эффективным символическим средством для осмысления существующих отношений власти между полами. Так, мужчина, в силу обстоятельств не способный исполнять роль кормильца жены и детей, тем не менее не ощущает себя виноватым или ответственным за происходящее. Он выступает в защиту лидирующей, обладающей властью социальной роли мужчины, воспроизводя тем самым гендерный порядок.

Авторы исследования "Гендер, власть и коммуникация в человеческих взаимоотношениях" считают, что термины "муже­ственность" и "женственность" все еще остаются чем-то вроде неясных конструкций. Добавление новых терминов типа "сексу­альная роль", "сексуальная ориентация", "схема гендера" вряд ли помогает в понимании терминов женственности и мужественности. И теоретическое, и эмпирическое использование терминов объ­ясняет лабильность моделей женственности и мужественности.

Использование однофакторной модели мужественности и женственности как биполярных измерений устарело. Исполь­зование двухфакторной модели, изучающей одно измерение женственности и одно измерение мужественности, также про­блематично. Необходимо принять теорию гендерной идентич­ности, позволяющую гендерным феноменам попасть в много­численные категории черт, поведений, типов отношений. Этот подход отвергает упрощенные взгляды на мужчин и женщин как на гомогенные типы людей, которые отличаются друг от друга по одной или двум группам черт. Женщине и мужчине можно быть похожими друг на друга в некоторых категориях, хотя и от­личаться в других. Многофакторная модель позволяет избежать типичности", стереотипности в категориях мужественности и женственности⁵¹. Так, предположение, что мужчины более агрессивны и менее кооперативны, чем женщины, не было подтверждено годами исследований этой темы. Мужчина и женщин одинаково ведут себя как в конкурентных, конфликтных, так кооперативных ситуациях.

По мнению известного ученого И. С. Кона, хотя каноны маскулинности и фемининности взаимосвязаны, женские жизни образы меняются и обновляются быстрее мужских, а женские представления о мужчинах и представления мужчин о сами себе часто не совпадают. При этом одни склонны преувеличивать, а другие — преуменьшать масштабы происходящих перемен. Мир явно становится все более многоцветным. Индивидуализация и плюрализация социального бытия влечет за собой не избежность признания не только разных типов маскулинност (фемининности), но и таких индивидуальных стилей жизни, которые вообще не вписываются в эту дихотомию. Чем лучше мужчины и женщины будут знать сами себя и друг друга, те меньше у них будет разочарований.