23.3. Понимание текста и речевая ситуация

От параметров речевой ситуации зависит в действительности понимание не только шифтеров или, более широко, прагмати­чески ориентированных слов, но по существу и любого текста, независимо от того, присутствуют ли в нем подобные слова. В па­радоксальной форме эту идею выразил Х.Л.Борхес в рассказе «Пьер Менар, автор «Дон Кихота»». По форме рассказ представ­ляет собой рецензию на роман «Дон Кихот» (точнее, фрагменты романа), написанный в XX в. неким Пьером Менаром и тексту­ально совпадающий с «Дон Кихотом» М. Сервантеса. Однако, как показывает рецензент, это два совершенно разных произведения, поскольку современный автор сумел вложить в тот же текст зна­чительно более глубокое содержание. Если отвлечься от весьма оригинальной задачи создать (именно создать, а не скопировать!) художественное произведение, уже созданное ранее другим чело­веком, то внешне парадоксальные выводы окажутся если не бес­спорными, то, по крайней мере, понятными. Действительно, об­ладая совершенно другими знаниями о мире и о литературе, со­временный автор вкладывает в текст другое содержание. В зависи­мости от авторства значительно различаются и читательские стра­тегии. Условно говоря, подпись под текстом, а также время его написания и другие сведения влияют на восприятие.

В обыденной коммуникации (а не только в придуманной лите­ратурной ситуации) мы достаточно часто сталкиваемся с различ­ным восприятием текста в результате реальной или потенциаль­ной смены его авторства. Так, услышав в телевизионной програм­ме фразу о возможной революции в стране, слушающий понима­ет ее и реагирует совершенно по-разному в зависимости от того, выражает ли она мнение самого ведущего или он цитирует кого-либо. Но и в последнем случае существенно, цитирует ли он пре­зидента, оппозиционного политического деятеля или случайного

прохожего.

Понимание отдельной фразы или всего текста зависит от кон­текста в самом широком смысле слова, т.е. от речевой ситуации, от фонда знаний говорящего и слушающего, от их целей и страте-

300

гий поведения в данный момент. Все эти критерии постоянно меняются. Произнося одно и то же, два человека могут иметь в виду совершенно разное, даже если не подозревать их во лжи, издевательстве или иронии. Это же можно сказать и об одном че­ловеке: говоря одно и то же, но в разное время или разным лю­дям, он имеет в виду разные вещи.

Принципиально важно, что семантика текста зависит не толь­ко от говорящего (автора), но и от его адресата. Можно снова обратиться к литературным примерам. Широко известны много­численные интерпретации «Божественной комедии» Данте. Диа­пазон их чрезвычайно велик — от религиозного произведения до политической сатиры. А ведь текст остается одним и тем же. Тол­кования другого текста — Библии — значительно превышают объем самого Священного Писания, хотя речь идет всего лишь о пере­даче содержания.

Говорить о единственности интерпретации не приходится. Ли­тературоведы, критики, толкователи понимают текст каждый по своему. Их понимание не зависит непосредственно от намерений автора (ведь не зря говорят, что автор не хозяин своего произве­дения), а в большей степени определяется свойствами самого читателя. В принципе, читатель может «вчитать» в текст любое со­держание.

Множество интерпретаций допускают не только сложные тек­сты, но и самые простые, не только тексты литературные, но и любые сказанные слова.

Аналогию с пониманием текста представляет восприятие про­изведений невербального искусства. Так, восприятие черного квад­рата безусловно зависит от того, где мы его видим: в музее, на улице или в тетрадке ученика. Существенно и то, кто его нарисо­вал. Наконец, восприятие знаменитого «Черного квадрата» К. Ма­левича в музее также зависит от субъекта восприятия. Кто-то во­обще не воспринимает его как предмет искусства, кто-то, напро­тив, вчитывает в него сложное и глубокое содержание.

Принципиальным может оказаться и время порождения текста. Например, приказ об увольнении сотрудника, вывешенный пер­вого апреля, может восприниматься как шутка, и основным фак­тором, определяющим восприятие текста, оказывается не его се­мантика, а традиция обманывать собеседников в этот день.

Подводя некоторый итог, можно сказать, что собственно зна­чение текста, т.е. его семантическое представление, выполняет роль одного из факторов, влияющих на его понимание, однако ни в коем случае не предопределяет его. Для описания этого факта подходят разные модели.

Можно считать, что существуют разные семантики и соответ­ственно разные значения. Так, говорят о значении в языке и зна­чении в речи, о значении говорящего и о значении слушающего,

просто о значении и о прагматическом значении. Можно также считать, что значение текста в языке претерпевает определенные изменения в результате реальной коммуникации (актуализации текста). Среди факторов, влияющих на эти изменения, — уже упо­мянутые выше условия речевой ситуации и различные характери­стики говорящего и адресата: фонды их знаний, общая часть фон­дов знаний, коммуникативные стратегии и т.д.

Одно из фундаментальных описаний стратегии речевого пове­дения и возможных отклонений от «прямого» смысла принадле­жит П. Грайсу. Оно и легло в основу современных подходов к праг­матике.