49. Европейский Суд по правам человека

Страсбургский суд был создан Европейской конвенцией и действует в тесной связи с Советом Европы. Некоторые источ­ники называют его среди главных органов Совета Европы. В то же время высказывается мнение, что Европейский суд является совершенно самостоятельным международным судебным учреж­дением.

Вот как характеризует этот орган В.А. Туманов: «Европей­ский Суд — юрисдикционный орган, созданный и действующий в рамках Совета Европы. Однако при этом он выступает как са­мостоятельный наднациональный судебный орган (хотя и свя­занный с Советом Европы), а его правоприменительная дея­тельность в полной мере основана на принципе независимости»'. Судьи в Европейский суд избираются Парламентской ассам­блеей Совета Европы. Исполнение решений Суда жестко конт­ролируется Комитетом министров Совета Европы, поскольку Суд не имеет полномочий и каких-либо рычагов, подобных службам приставов-исполнителей во внутригосударственном праве, чтобы осуществлять санкции против государств. Нако­нец, деятельность Суда финансируется из бюджета Совета Ев­ропы. Все это говорит о тесной привязке Европейского суда к Совет)' Европы. В то же время в своих решениях Суд независим и действует только на основании Конвенции и приложенных к ней протоколов. Совет Европы не вправе давать Суду какие-либо указания по его правоприменительной деятельности.

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) был учрежден 21 января 1959 г. (т. е. через 9 лет после подписания Конвенции и через 6 лет после ее вступления в силу в 1953 г.).

Первой инстанцией, в которую надлежало обращаться, была уже не существующая сейчас Европейская комиссия по правам человека. Она решала вопрос о приемлемости жалобы, произ­водила иные процессуальные действия и затем направляла свой доклад по итогам рассмотрения жалобы в Комитет министров Совета Европы. Только после этого дело могло быть передано Комиссией в Суд. Дела в Комиссии часто застревали на несколь­ко лет. К тому же Суд работал не на постоянной основе, а засе­дал ежемесячно в форме непродолжительных сессий.

Суд вправе рассматривать и споры между государствами, од­нако основное место в практике Суда заняли индивидуальные жалобы. Для периода с 1990 по 1999 г. было характерно резкое увеличение числа государств — членов Совета Европы и в связи с этим значительное умножение дел, поступивших в Суд и рас­смотренных им. Сроки рассмотрения дел затягивались на не­сколько лет. Необходимость повышения эффективности судеб­ной защиты прав человека и, в частности, сокращения сроков рассмотрения дел потребовала реорганизации судебного меха­низма, созданного Конвенцией.

В апреле 1994 г. в рамках Совета Европы был подписан Про­токол № 11 «О реорганизации контрольного механизма, создан­ного в соответствии с Конвенцией», который, как и новая ре­дакция Конвенции, вступил в силу 1 ноября 1998 г. Суд начал работать по новым процедурным правилам и в новом составе, который был избран на заседаниях ПАСЕ в январе и апреле 1998 г. В результате осуществленной Советом Европы реформы Евро­пейская комиссия по правам человека была упразднена. Факти­чески был образован новый Суд. В действующей ныне редак­ции Конвенции 1998 г. ее ст. 19 так и называется — «Учреждение

Суда».

Вновь образованный Европейский суд по правам человека стал работать на постоянной основе. Юрисдикция этого суда признана всеми государствами — членами Совета Европы без каких-либо оговорок. Суд принял на себя функции, которые исполняла Европейская комиссия по правам человека — фор­мирование досье по каждому делу, решение вопроса о приемле­мости жалобы. Основная цель реформы — увеличение «пропус­кной способности» Суда. В целом реформа позволила значи­тельно ускорить прохождение дел в нем. В то же время, как от­мечал в своем интервью судья Европейского суда от России А.И. Ковлер, уже через год работы нового Суда стало ясно, что он стал жертвой собственного успеха, поскольку число обращений резко возросло. По его мнению, «интенсивный путь повыше­ния работоспособности суда исчерпан»¹ .

Учитывая все возрастающее число поступающих в Европейс­кий суд жалоб, можно заметить, что его возможности в количе­ственном плане всегда будут ограниченными. Решением про­блемы могло бы стать повышение эффективности национальных средств защиты. Решения проблемы, по мнению В.А. Туманова, «лежат скорее в поиске правовых средств, расширяющих обяза­тельную силу "модельных решений суда" для всех государств-участников»².

50. Судопроизводство в ЕСПЧ

Итак, если человек, в том числе российский гражданин, стал­кивается с нарушением своих прав из числа предусмотренных Конвенцией и не находит должной защиты на национальном уровне, он может обратиться в Страсбургский суд. Для успешного участия в процессе ему необходимо знать регламент Евро­пейского суда.

1. Заявитель не имеет права параллельно обращаться в дру­гие международные органы. Уже в первоначальной жалобе дол­жно быть указано, что обращений в другие международные органы (например, б Комитет по правам человека ООН) подан­ному делу не было. В то же время заявитель одновременно с обращением в Европейский суд вправе аппелировать более вы­соким национальным инстанциям.

2. Суд компетентен рассматривать только те дела, в которых речь идет о нарушениях прав, гарантированных Конвенцией. Это означает, что заявитель обязательно должен ознакомиться с текстом Конвенции и каталогом содержащихся в ней и в при­ложенных Протоколах прав и свобод.

3. Согласно ст. 35 Конвенции «Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внут­ренние средства правовой защиты». Это соотносится с положе­нием ст. 46 Конституции РФ, которое гласит: «Каждый вправе в соответствии с международными договорами РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные сред­ства правовой защиты».

По отношению к судебной системе России Страсбургский суд считает достаточным прохождение дела в двух инстанциях — в суде низового звена (районном, городском, межмуниципальном или равном ему) и вышестоящем суде. Весьма важно опреде­литься в отношении вышестоящего суда. В Москве и Санкт-Петербурге — это городской суд, в республике в составе РФ — Верховный суд республики; в других членах Российской Феде­рации — краевой суд, областной, суд автономной области, авто­номного округа (т. е. суд высшего звена субъекта Федерации). Таким образом, обращение российских заявителей в порядке надзора, в том числе в Верховный суд РФ, для Европейского Суда излишне. Аппеляции российских заявителей к высшим (надзорным) инстанциям Европейский суд не считает «дей­ственными средствами судебной защиты», что воспринимается как невысокая оценка Европейским судом деятельности российских высших судебных инстанций по защите прав и свобод граждан¹. В то же время в ФРГ и Испании, например, необходимо пройти четыре инстанции, хотя наиболее стандартный ва­риант в других странах — трехзвенный суд. Европейский суд сам в каждом конкретном случае определяет, были ли использова­ны заявителем все возможные средства защиты. Так, неисполь­зование некоторых возможностей в ходе процессов в национальных судах (помощь адвоката, ссылки на нарушения статей Конвенции) в отдельных случаях квалифицировалось Ев­ропейским Судом как «неисчерпание внутренних средств пра­вовой защиты».

4. Европейский суд не вправе отменить приговор или реше­ние национального суда. Равным образом он не вправе отме­нять правовые нормы и акты внутреннего законодательства! Европейский суд не является вышестоящей инстанцией по от­ношению к национальной судебной системе. Европейская кон­венция — это международный договор, который не наделяет Суд компетенцией давать обязательные указания относительно законодательной, управленческой или судебной деятельности государств-участников. Защита прав и свобод, гарантированных Конвенцией, — это прежде всего задача самих государств-участ-ников. Роль же Европейского суда субсидиарна, т. е. носит до­полняющий характер. Государства скорее добровольно применяют законодательные и иные меры, целесообразность которых логически следует из решения Суда. В случае призна­ния нарушения права Суд налагает на государство-ответчик сан­кцию, т. е. обязанность возместить потерпевшему материальный ущерб и моральный вред, исчисляемые в денежном выражении. Государство вынужденно корректировать свое законодательство и судебную практику, стремясь избежать иногда весьма ощути­мых финансовых потерь.

С другой стороны, Комитет министров Совета Европы, осу­ществляющий надзор за исполнением решения, контролирует исполнение последнего, т. е. собственно факт уплаты потерпев­шему денежной компенсации. Кроме того, как политический орган Комитет министров регулярно запрашивает государство-ответчик, приняло ли оно меры по изменению законодательства в целях недопущения в последующем отмеченных Европей­ским судом нарушений Конвенции. Процедура заканчивается принятием резолюции Комитета министров, констатирующей исполнение судебного решения.

5. Юрисдикция Суда распространяется на территорию, ох­ватывающую территории всех государств — участников Конвен­ции, которые не всегда ограничиваются их европейской терри­торией. Например, Франция включает так называемые замор­ские территории. Великобритания распространила действие Конвенции на Бермудские, Фолклендские острова и др.

6. В соответствии со ст. 34 Конвенции Суд принимает жало­бы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц. Заявителю не предъявляются ограничительные условия, связанные с возрас­том, т. е. им может быть, например, ребенок (естественно, все необходимые процессуальные действия за него совершают пред­ставители — родители, опекуны, адвокаты). Обратиться в Евро­пейский суд с жалобой на нарушение своих прав могут и воен­нослужащие. Заявителем можетбыть гражданин государства, не участвующего в Совете Европы, втом случае, если он находится на территории любого из государств-участников, — например американец, индиец или японец, — и подобные дела уже рас­сматривались Европейским судом.

Согласно той же ст. 34 заявитель лично должен быть «жерт­вой нарушения». Иными словами, жалоба, в которой заявитель обжалует нарушение прав другого лица, не будет признана при­емлемой. Даже если жалоба подается группой частных лиц, каж­дое из них должно доказать наличие ущерба, причиненного лично ему. Физическое лицо не может подавать жалобу на дей­ствия частного лица или компании.

Круг неправительственных организаций, которые могут об­ращаться в Суд с индивидуальными жалобами, весьма широк. Это могутбыть профсоюзы, иные профессиональные организа­ции (например, «Платформа "Врачи за жизнь"»), средства мас­совой информации, политические партии, религиозные, обще­ственные организации, коммерческие компании. Из приведен­ного перечня видно, что смысл термина «неправительственные организации» в толковании Конвенции и в понимании Евро­пейского суда отличается от смысла одноименного термина в международном праве.

Организация, выступающая в качестве заявителя, должна быть жертвой нарушения Конвенции государственными влас­тями. При этом должны быть нарушены права именно органи­зации, а не ее отдельных членов.

7. Ответчиком по индивидуальной жалобе может быть толь­ко конкретное государство — участник Конвенции. При этом ответчиком не может быть, например, Европейский союз, хотя все страны — члены ЕС являются участницами Европейской Конвенции. Государство не несет ответственность за действия (или бездействие) негосударственных организаций.

8. Конвенция наделила Суд также правомочием рассматри­вать споры между государствами-участниками по поводу нару­шения прав человека в одном из них. Следовательно, в целях защиты от нарушений прав, предусмотренных Конвенцией, в каком-либо из государств-участников в Европейский суд мо­жет обращаться и Российская Федерация. При этом государство может обратиться в Суд не только по поводу нарушений прав его граждан, ной во всех случаях, когда оно считает, что в каком-либо государстве нарушаются признанные Конвенцией права и свободы. Следует отметить, что практика рассмотрения Судом межгосударственныхдел невелика.

9. Конвенция не имеет обратного действия. Если наруше­ние права имело место до ратификации Конвенции и до этого момента дело на национальном уровне завершено, Суд не мо­жет рассматривать жалобу и отклоняет ее. Так было, например, со многими жалобами, которые российские граждане направля­ли в Суд сразу же после 5 мая 1998 г. —даты вступления Конвен­ции в силу для России после ее ратификации.

Конвенцией установленотак называемое правило шести месяцев: 1. «Суд может принимать дело к рассмотрению... в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окон­чательного решения по делу» (ст. 35). На практике шестимесяч­ный срок исчисляется Судом не с момента оглашения решения национального суда, а с даты вручения заявителю текста этого решения.

51. Источники корпротивного прав ЕС

Свобода учреждения и экономической деятельности. Основ­ным источником права Европейского Союза в целом и корпо­ративного права ЕС в частности являются учредительные дого­воры Европейских сообществ и Европейского Союза. В соот­ветствии с положениями данных документов всем гражданам ЕС гарантированы четыре основные свободы, необходимые для создания единого внутреннего рынка: свобода передвижения товаров, лиц, услуг и капиталов. В свою очередь, в рамках сво­боды передвижения лиц рассматривают свободу передвижения рабочей силы (трудящихся) и свободу учреждения и экономи­ческой деятельности (ст. 43 Договора о Сообществе). Уже в на­чале 70-х гг. Суд Европейских сообществ признал прямое дей­ствие положений договоров, относящихся к свободе учрежде­ния¹.

Однако институты ЕС обладают специальной правоспособ­ностью и ограничены в своих действиях предметом и целями учредительных договоров. В этой связи корпоративное право ЕС является производной или вторичной дисциплиной, цель которой гарантировать как компаниям, так и физическим ли­цам свободу передвижения и учреждения на территории Союза в целом. Таким образом, корпоративное право ЕС представляет собой совокупность правовых норм, содержащихся в учреди­тельных договорах ЕС, актах вторичного права ЕС, принятых и разработанных институтами ЕС в целях реализации основных свобод ЕС и регулирующих отдельные аспекты финансово-правовых, административно-правовых, трудовых, гражданско-правовых и информационных отношений в организации, осно-ванной на объединении лиц и капиталов. Основной массив нормативно-правовых актов, которым подчинены внутриорга-низационные отношения в Европе, составляет национальное право государств-членов, поскольку их регулирование в праве ЕС носит в настоящее время лишь фрагментарный характер.

Корпоративное право в широком смысле — это прежде всего система правил поведения, разработанных в организа­ции, представляющей собой автономное образование, объеди­нение лиц и капиталов, выражающих волю ее коллектива и регулирующих различные стороны ее деятельности. Учитывая своеобразие и различия в классификации организационно-правовых форм в государствах-член ах ЕС, в учредительных актах используется собирательное понятие «компания или фирма».

В соответствии со ст. 48 «компании или фирмы, которые уч­реждены в соответствии с законодательством какого-либо госу­дарства-члена, и зарегистрированное местонахождение, цен­тральное управление и основная предпринимательская деятель­ность которых находятся внутри Сообщества, приравниваются, с точки зрения целей данной главы, к физическим лицам, яв­ляющимся гражданами государств-членов».

Исходя из данного определения, можно сделать вывод, что у авторов учредительного договора не было желания делать вы­бор между различными критериями привязки юридического лица к какому-либо национальному праву. Так, в большинстве первых государств-членов Европейских сообществ применяется принцип реального местонахождения компании. Тогда как в Нидерландах, например, после принятия закона от 25 июля 1959 г. используется принцип «инкорпорации», т. е. закона страны учреждения или местонахождения юридического адре­са. Таким образом, выбор остается между тремя приведенными в статье критериями привязки: по месту нахождения юридиче­ского адреса, центрального управления или места ведения биз­неса. Все три критерия являются альтернативными.

Принимая во внимание препятствия к выработке единого регулирования данного вопроса, в Римском договоре преду­сматривается в ст. 293, что «государства-члены в случае необхо­димости вступят между собой в переговоры с целью обеспечить своим гражданам... взаимное признание компаний и фирм, в пределах второго абзаца статьи 48, сохранение статуса юриди­ческого лица в случае перенесения их местопребывания из од-

ной страны в другую и возможность слияния компаний и фирм, которые руководствуются законами разных стран».

В результате переговоров государств-членов, предусмотрен­ных ст. 293, была разработана Брюссельская конвенция от 29 февраля 1968 г. В соответствии со ст. 1 Конвенции подлежат признанию компании, «учрежденные в соответствии с законо­дательством одного из государств-участников Конвенции, заре­гистрированное местонахождение которых находится на терри­тории, на которой применяется настоящая Конвенция». Таким образом, становится очевидным, что было отдано предпочтение принципу «инкорпорации», в большей мере известному Нидер­ландам, Великобритании и Ирландии. Согласно данному прин­ципу применению подлежит право, в соответствии с которым компания была создана. Как правило, это право места учрежде­ния или регистрации компании¹. Однако настоящий принцип имеет ряд недостатков. Так, например, он предоставляет воз­можности для «манипуляций» посредством создания «компа­ний почтового ящика», назначение которых лишь регистрация деловой переписки. Поэтому в ряде стран, например в Герма­нии, суды определяют национальность компании по реальному (эффективному) местонахождению административного центра, которое может отличаться от места ее учреждения или регист­рации устава, т. е. применяется теория местонахождения адми­нистративного центра компании (правления).

В соответствии со ст. 4 Конвенции государство-участник может предусмотреть императивное применение своего внут­реннего законодательства к компаниям, у которых местонахож­дение административного центра находится на его территории, а зарегистрированное местонахождение — на территории дру­гого государства-участника. Это положение, ограничивающее критерий места учреждения компании, явилось одной из при­чин, по которым Конвенция до сих пор не вступила в силу².

Помимо этого, следует подчеркнуть, что ст. 48 Римского договора исключает возможность введения принципа контроля за учредителями компании по национальному признаку, что объясняется гарантией гражданам ЕС свободы передвижения лиц. В связи с этим в Общих программах ЕС об устранении препятствий действию свободы учреждения и об устранении препятствий действию свободы предоставления услуг (от 18 де­кабря 1961 г.) специально подтверждается принцип отказа от контроля, запрещающий любое ограничение свободы по на­циональной принадлежности учредителей. Подобный катего­ричный отказ основывается также и на положениях ст. 294 Римского договора, в соответствии с которыми «государства-члены предоставят гражданам других государств-членов нацио­нальный режим в том, что касается участия в капитале компа­ний или фирм, в пределах ст. 48». Даже если ограничения по национальному признаку будут затрагивать не признание юри­дических лиц, а, скорее, условия ведения профессиональной деятельности, законодательство, предусматривающее предос­тавление национального режима лишь тем компаниям, в кото­рых определенная часть учредителей или управляющих явля­ются гражданами государства приема, было признано Судом ЕС несовместимым с acquis communautaire (в частности, в де­лах Фактортейм и др.).

Понятие «компания или фирма» в смысле права ЕС. В соот­ветствии со ст. 48 Договора о Сообществе «под компаниями или фирмами подразумеваются компании или фирмы, учреж­денные на основе гражданского или торгового права, в том числе торговые товарищества, а также другие юридические ли­ца, регулируемые публичным или частным правом, за исклю­чением обществ, которые не преследуют целей получения при­были».

Статья не требует, чтобы компании или фирмы в обязатель­ном порядке были наделены статусом юридического лица. Речь идет лишь о том, что они должны быть учреждены «на основе гражданского или торгового права». Таким образом, делается отсылка к национальному законодательству одного из госу­дарств-членов. Следовательно, ничто не мешает тому, чтобы таким формам предпринимательства, как Offene Handelsgesell-schaft, известным немецкому праву, societa simplice, известным итальянскому праву, или Venootschap, известным голландскому праву, была предоставлена свобода учреждения, если они явля­ются носителями прав и обязанностей, не будучи при этом юридическими лицами. Согласно Брюссельской конвенции

1968 г. данный вопрос решался в соответствии со ст. 8, в кото­рой было записано, что «дееспособность, правоспособность... компании, признанной в соответствии с положениями настоя­щей Конвенции, не могут быть... ограничены по одному лишь основанию, что по законодательству, в соответствии с которым компания была учреждена, она не наделяется статусом юриди-; ческого лица». Достаточно, чтобы законодательство государст­ва-участника Конвенции, в соответствии с которым она была учреждена, наделило ее «способностью быть носителем прав и обязанностей» (ст. 1 Конвенции).

Более того, ст. 48 Договора о Сообществе не исключает воз­можности создания компании одним единственным участни­ком. В Брюссельской конвенции 1968 г. говорится о том, что компания, учрежденная одним единственным участником в со­ответствии с законодательством одного из государств-участни­ков Конвенции, не может быть признана как противоречащая публичному порядку (абз. 2 ст. 9). Позднее этот вопрос был ре­шен в Директиве № 89/667/СЕ, которая регулирует процесс создания обществ с ограниченной ответственностью одним участником. До принятия данной Директивы эта форма была известна лишь Германии и Нидерландам.

Тем не менее из сферы действия свободы учреждения ис­ключены компании, не преследующие целей получения прибы­ли. Однако весьма трудно определить, что подпадает под дан­ную цель. Так, например, французская модель Объединения по экономическим интересам (ОЭИ) не преследует в качестве ос­новной цели получение прибыли, однако ее деятельность носит явно экономический характер и должна подпадать под сферу действия ст. 48 Договора. Аналогично обстоит дело и с заимст­вованным из французской системы Европейским объединени­ем по экономическим интересам (ЕОЭИ), созданным в соот­ветствии с Регламентом № 2137/85/СЕ Совета ЕС, которое так­же подпадает под сферу ст. 48 Договора. Таким образом по общему правилу общества со смешанной экономикой, фран­цузское ОЭИ и государственные учреждения представляют со­бой «компании или фирмы» в смысле ст. 48 Договора о Сооб­ществе.

Формы учреждения компаний. Учреждение юридического ли­ца в ином государстве-члене возможно в формах первичного (основного) и вторичного учреждения. В ст. 43 Договора о Со­обществе говорится, что «ограничения на свободу учреждения и экономической деятельности граждан какого-либо государст­ва-члена на территории другого государства_гчлена должны быть устранены. Иные ограничения, касающиеся создания агентств, отделений (филиалов) или дочерних компаний граж­данами какого-либо государства-члена, обосновавшимися на территории другого государства-члена, также должны быть от­менены».

В случае первичного учреждения компания выражает стрем­ление подчинить свою деятельность правопорядку иного госу­дарства-члена, нежели того, где она была создана. При этом возникают проблемы, аналогичные тем, которые имеют место при взаимном признании статуса юридического лица. Так, по законодательству ряда государств, как, например, Франции, не только юридический, но и фактический адрес, включая и цен­тральное управление, должен находиться на территории имен­но Франции. Перенос местонахождения центрального управле­ния за пределы данного государства предполагает ликвидацию компании со всеми вытекающими последствиями в области на­логообложения и учреждение нового юридического лица по за­конодательству принимающего государства. В других же госу­дарствах, например в Великобритании и Нидерландах, допуска­ется возможность переноса местонахождения центральной администрации компанией, учрежденной в соответствии с их законодательством, в другое государство-член без потери стату­са компании английского или голландского права при условии нахождения их юридического адреса на территории Великобри­тании или Голландии.

В связи с этим в Суде ЕС было рассмотрено дело относи­тельно возможности сохранения за первичным учреждением статуса компании страны учреждения в случае переноса место­нахождения центральной администрации в другое государство-член¹. Суд ЕС постановил, что не следует толковать ст. 43 и ст. 45 учредительного договора, как предоставляющие право национальным компаниям переносить местонахождение цен­тральной администрации и правления в другое государство-член, сохраняя при этом статус компании государства, по зако­нодательству которого она была создана.

К сожалению, на сегодняшний день, несмотря на предложе­ние ст. 293 Договора, не было принято ни одной конвенции о сохранении статуса юридического лица в случае переноса из одной страны в другую местонахождения компании.

В настоящее время разработано и рассматривается предло­жение Проекта Четырнадцатой директивы № 3250/96 о перено­се местонахождения компании из одного государства-члена в другое. Проект Директивы затрагивает все компании, создан­ные в соответствии с национальным законодательством какого-либо государства — члена ЕС и имеющие на территории ЕС свой юридический адрес и центральное место управления. Та­ким образом, основной критерий — это реальная связь с госу­дарством — членом ЕС. Предусматривается, что перенесение местонахождения компании не влечет за собой ни ее ликвида­ции, ни необходимости учреждения новой компании.

В рамках вторичного учреждения в учредительном договоре в ч. 1 ст. 43 предусматривается возможность открытия агентств, филиалов или дочерних компаний. Однако речь идет лишь об открытии вторичного учреждения компаниями, учрежденными на территории ЕС, как это следует по смыслу самой ст. 43. Та­ким образом, учитывая критерий инкорпорации, в соответствии со ст. 48 с момента учреждения компании в одном из госу­дарств — членов ЕС, даже если реальное местонахождение рас­положено за пределами ЕС, компания обладает правом откры­тия вторичного учреждения при условии эффективной и про­должительной связи с экономикой какого-либо государства — члена ЕС, как того требуют Общие программы 1961 г. Это поло­жение не означает, что компания, учрежденная в третьем госу­дарстве, не может открыть свое вторичное учреждение на терри­тории одного из государств — членов ЕС.

Любые ограничения на открытие вторичного учреждения в принимающем государстве-члене запрещены. Так, в деле Centros Ltd с. Erhvervs-og Selskabsstyrelsen № С-212/97 компа­нии Centres, зарегистрированной в Англии и Уэльсе, было от­казано в регистрации ее филиала на территории Дании. Осно­ванием явился тот факт, что компания Centros, которая не вела предпринимательской деятельности в Соединенном Королевст­ве, зарегистрировалась на его территории с целью обхода более жестких, по сравнению с английскими, норм законодательства Дании. По сути, компания Centros имела намерение учредить в Дании не вторичное, а первичное предприятие. Centros же ссы-лалась на ст. 43 и 48 Договора о Сообществе, в которых гаран­тировано право компании, учрежденной в пределах территории ЕС в соответствии с законодательством одного из государств-членов ЕС, на свободное учреждение вторичных предприятий на территории любого другого государства — члена ЕС. Суд ЕС постановил, что, во-первых, отказ в регистрации филиала ком­пании, учрежденной в соответствии с законодательством одно­го из государств-членов, противоречит смыслу ст. 43 и 48, не­смотря на то, что целью первичной регистрации компании бы­ло намерение открыть свой филиал в другом государстве, где в дальнейшем должна вестись основная предпринимательская деятельность компании, и для этого было выбрано наиболее подходящее законодательство. Во-вторых, Суд ЕС признал за государствами право принимать при определенных обстоятель­ствах меры против использования гражданами ЕС гарантиро­ванных им учредительными актами прав и свобод с целью обхода национального законодательства или совершения про­тивоправных действий. Таким образом, Суд ЕС расширил по­нятие свободы учреждения, указав на то, что учреждение пер­вичного или вторичного предприятия с целью получения при­были в одном из государств-членов не может являться основанием для лишения гражданина ЕС возможности вос­пользоваться правом свободы учреждения и открытия основно­го места ведения бизнеса в другом государстве.

Аналогично не допускаются ограничения в отношении фор­мы вторичного учреждения. Так, положение итальянского за­конодательства, устанавливающее обязанность осуществления брокерской деятельности на рынке ценных бумаг в форме ком­пании, зарегистрированной в Италии, признано Судом ЕС в деле Комиссия против Италии № С-101/94 несовместимым со свободой учреждения, поскольку оно лишает брокеров других государств возможности использовать иные формы учрежде­ния, например агентства.

В отношении наименования вторичного учреждения свобо­да учреждения предусматривает за компанией право использо­вать свое фирменное наименование для расширения рекламы, а также развития истории компании. Однако данное право мо­жет быть ограничено в связи с риском введения в заблуждение потребителей¹.

Отмена любых ограничений государствами-членами на сво­ей территории, предусмотренная ст. 42 Договора о Сообществе, рассматривается Судом ЕС¹ как гарантия соблюдения принци­па равенства в отношении национальных компаний и компа­ний других государств-членов. Данный принцип включает не только отмену ограничений по национальному признаку, но и любые другие формы дискриминации, при которых применя­ются критерии различия, приводящие к аналогичному резуль­тату. Следовательно, речь идет как о прямой, так и о косвенной дискриминации.

Свобода учреждения и свобода предоставления услуг юридиче­скими лицами. Проблема разграничения действия свободы учре­ждения и свободы предоставления услуг возникает в случае, когда лицо, предоставляющее услуги, должно обосноваться на территории другого государства для выполнения соответствую­щего заказа. Однако следует заметить, что свобода предоставле­ния услуг предполагает, что компания может осуществлять дея­тельность в ином государстве-члене, нежели государство ее ре­гистрации, не будучи при этом представленной на постоянной основе на территории принимающего государства. Воспользо­ваться данной свободой можно как с момента учреждения пер­вичного, так и с момента открытия вторичного учреждения. Данные положения послужили основой для принятия Судом ЕС ряда новаторских решений. Суд в достаточно короткие сро­ки постановил, что любые нормы, касающиеся ведения про­фессиональной деятельности, действующие на территории принимающего государства, не всегда в обязательном порядке применимы к предприятиям, осуществляющим бизнес на осно­вании свободы предоставления услуг². По мнению Суда, свобо­да предоставления услуг как одна из фундаментальных свобод, гарантированных Договором об учреждении ЕС, может быть ограничена в законодательном порядке лишь по мотивам обще­ственного интереса и затрагивать любое лицо или компанию, осуществляющие свою деятельность на территории принимаю­щего государства, в случае, если данный интерес не охраняется нормами, которым подчинено лицо, предоставляющее услуги в стране регистрации³. В дальнейшем Суд ЕС в деле Комиссия против Германии № 205/84 уточнил, что данные нормы прини­мающего государства «должны быть объективно необходимыми в плане представления гарантии соблюдения профессиональ­ных условий и обеспечения защиты профессиональных интере­сов». Таким образом, Суд принял во внимание, помимо проче­го, соблюдение принципов «необходимости» и «пропорцио­нальности».

В решении Суда ЕС по делу ARO Lease № С-190/95 были уточнены критерии отличия свободы учреждения от свободы предоставления услуг. Компания ARO Lease, учрежденная в Нидерландах, сдавала в аренду транспортные средства как ча­стным, так и юридическим лицам. Клиенты ARO Lease, нахо­дящиеся в Бельгии, связывались с компанией через бельгий­ских дилеров, при этом транспортное средство было зарегист­рировано также в Бельгии. По мнению налоговых органов Бельгии, наличие на территории данной страны парка автомо­билей, являющихся собственностью ARO Lease, означает, что компания имеет постоянное учреждение в Бельгии, посредст­вом которого она сдает в аренду автомобили по договорам ли­зинга. Таким образом, по бельгийскому законодательству ком­пания должна будет уплатить НДС в Бельгии. Налоговые ор­ганы Голландии, ссылаясь на параграф 1 ст. 9 Шестой директивы о НДС, в соответствии с которой «местом предос­тавления услуг считается место регистрации экономической деятельности лица, предоставляющего услуги, или местонахо­ждение постоянного учреждения, посредством которого пре­доставляются услуги», настаивали на уплате НДС в Голлан­дии.

В связи с этим Суд ЕС напомнил, что в Шестой директиве в отношении аренды транспортных средств сделана привязка не к месту пользования арендуемым имуществом, а к месту реги­страции экономический деятельности лица, предоставляющего услуги'. Следовательно, Суд ЕС постановил, что, если лизинго­вая компания не имеет в государстве-члене ни собственного персонала, ни действующей на постоянной основе структуры, которая могла бы заключать договоры или принимать админи­стративные решения относительно управления компанией, то данная компания не может рассматриваться как имеющая по­стоянное учреждение в данном государстве.

Тем не менее в некоторых случаях допускается возмож­ность открытия офиса в государстве, где компания намерена предоставлять услуги. В решении по делу Reinhard Gebhard № С-55/94 Суд ЕС признал, что «временный характер предос­тавления услуг не исключает возможности лицу, осуществляю-. щему данные услуги... иметь в принимающем государстве ка­кую-либо инфраструктуру (в том числе бюро, кабинет или контору), в случае, если она необходима для предоставления соответствующих услуг».

Большинство законодательных актов, регулирующих вопро­сы ведения профессиональной деятельности, были разработаны с учетом постоянного присутствия экономического оператора на территории данного государства. Так, в ряде стран условия допуска к профессиональной деятельности компаний или пред­приятий, учрежденных в одном из государств — членов ЕС, подчинены требованию получения разрешения на ведение по­добной деятельности. Суд ЕС постановил, что эта норма не ог­раничивает свободы, гарантированные учредительными актами ЕС, однако, их применение допускается лишь в том случае, ес­ли аналогичные требования распространяются и на националь­ные субъекты и имеют целью защиту общественной безопасно­сти. На практике получение подобного разрешения сводится к соблюдению формальностей.