295

МАССОВАЯ АУДИТОРИЯ

Именно для этой аудитории в дальнейшем и будет вести повествование журналист, имея в виду, что аудиторией массу разнообразных людей – разного пола, возраста, образования и профессий, политических взглядов и т.п. делает объединяющий их фактор, например, проживание в городе Кемерове или в Кемеровской области. Исходя из этого, мы можем предположить, что всем им, вне зависимости от их различий должно быть интересно все, что связано с развитием их места обитания, это должно непосредственно касаться каждого приблизительно в равной степени. Конечно, одних развитие города или области волнует больше – это активная часть граждан, других меньше - пассивная часть, многочисленная, как правило, а некоторых не волнует совсем. Но установка статистического большинства, все же такова, что развитие города, области – зона их интереса. Таким образом, мы ориентируемся не какого-то отдельного горожанина, а на обобщенное представление о нем. Мы апеллируем не к конкретной личности, а к общественному мнению, складывающемуся из суммарных установок большей части аудитории.

296

Рис.24 Схема массовой информации

Могла бы быть наша аудитория иной при том же событии? Несомненно, могла бы. Например – молодые родители, которым следовало бы рассказать о мерах по социальной защите молодых семей, использовав пример помощи мэрии семье инженера Н., как свидетельство о систематической деятельности властей в этом направлении. На самом деле типов аудитории может быть бесконечное множество – в зависимости от тех критериев, которые мы выберем для определения ее границ. И каждый раз вся совокупность аспектов, включаемых нами в публичный текст, будет меняться, корректироваться в зависимости от особых социальных характеристик этой аудитории.

Традиционно неспециализированные издания, теле- и радиопрограммы направлены на достаточно большие аудитории, где статистическое большинство до предела усреднено, а различные установки нивелированы общим вектором общественного интереса. Зачастую единственным объединяющим фактором таких аудиторий является общая коммуникативная интенция, то есть мотивация на обращение к СМИ, территориальное или национальное единство и иные столь же общие характеристики. В этом есть и плюсы и минусы, такие как, например поголовное недовольство составом программ национальных каналов, которые, ориентируясь на максимально широкую аудиторию – всю страну в целом – наполняют прайм-тайм весьма низкокачественными программами развлекательного характера, имеющими высокие рейтинги. Рейтинг – очень точный маркер, определяющий что именно нравиться большей части аудитории. При этом если меньшая часть это – десятки миллионов не играет никакой практической роли, так как большинство – это сотни миллионов, а статистика в таких вещах неумолима.

ОРИЕНТАЦИЯ НА МАССОВУЮ АУДИТОРИЮ ОДНА ИЗ ГЛАВНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ ТЕКСТОВ ЖУРНАЛИСТИКИ.

Уникальность адресата в системе массовой информации исчезает, так же как и уникальность содержания текста. Система массовой информации и

297

система информации межличностной – две принципиально различные коммуникативные системы, как структурно, так и типологически. При всей, казалось бы, простоте этой мысли, она зачастую является далеко неочевидной для многих, в особенности молодых журналистов, которые не могут провести грань между тем, что интересно именно ему, как личности и кому-то еще, даже многим, что приводит к появлению частных, несоциальных, проходных тем, которыми пестрят современные, особенно региональные газеты и переполнены телеканалы. Хороший пример подобной типологической абберации привели И.Ильф и Петров в бессмертных «12 стульях», цитируя статью «Попал под лошадь гражданин О.Бендер», которая очень взволновала из всей читательской массы только лишь мадам Грицацуеву и самого пострадавшего. А вот еще одно замечание Марка Твена, который говорит о том же самом: «Существует только одно правило, как писать письма. Либо вы его не знаете, либо настолько глупы, что не считаетесь с ним. Это простое и ясное правило: пишите лишь о том, что интересно вашему адресату»17 Адресат журналиста – массовая аудитория и потому частная, несоциальная журналистика – свидетельство принципиального непонимания ее сути, слабой профессиональной подготовки, отсутствия опыта.

СОЦИАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ

Журналистика, как система интегрированная в социальную среду, с момента своего возникновения, а если быть точным то еще и до возникновения, на стадии пражурналистских явлений, стремилась активно воздействовать на общество. Мифологические сюжеты о божествах, распространявших информацию, всегда стремились показать способность этих персонажей не просто к распространению сведений, но к умелому использованию информации в различных, зачастую, корыстных или тщеславных целях. Достаточно вспомнить Гермеса, который, принося вести

17 М.Твен Жалоба на корреспондентов, написанная в Сан-Франциско, С/с в 18 т., т.1, с.57

298

богам из мира людей, или людям с Олимпа, умело манипулировал и теми и другими, используя слово, как катализатор действия.

Журналистика формировалась как способ массового влияния на умы, она приобретала наибольшую силу тогда, когда слово, идущее в народ, должно было изменить массовое сознание, привести к существенным социальным действиям. Летучие листы реформации, журналы просветителей, газеты Великой французской революции, «Искра» большевиков - были не просто текстом, но становились остро отточенным оружием социального влияния.

Ответ на вопрос «зачем я пишу или говорю?» в журналистике далеко не праздный. По сути дела, - это ключевой вопрос, ответ на который даст много позволит избежать досадных неожиданностей.

Следует как аксиому принять утверждение о том, что любая публикация в СМИ так или иначе влияет на сознание аудитории. Публикуя что-то, мы тем самым незаметно и в очень малой степени меняем окружающее нас социальное пространство, слегка подталкивая в каком-либо направлении чувствительный вектор общественного сознания. Конечно, он столь инертен и обладает такой кинетической силой, что сдвинуть его легким прикосновением практически невозможно, как невозможно соломинкой заставить склониться верблюда. Критическая масса информации, циркулирующей в прессе, накапливается долго, но последствия ее детонации бывают весьма радикальны.

Вот почему ответ на вопрос «что произойдет, если я напишу это?» –

далеко не праздный. Вот почему журналист не может игнорировать последствия своего труда.

Наверное, столяр, собираясь сколотить табуретку, не может подойти к этому процессу говоря себе – «ну будь что будет, что выйдет то и выйдет, а там посмотрим». Напротив, он говорит себе – «сделаю прочную табуретку, на которой сможет сидеть кто угодно», и выберет крепкий дуб или ясень, сделает устойчивое сиденье, или скажет – «она будет красивой, и ей будут

299

все любоваться». Тогда в ход пойдет резьба и красное дерево. Точно так же журналист, который пишет без определенной цели, может получить в результате все что угодно, причем забвение среди возможных результатов – наименьшее социальное зло. Оно досадно для автора, но разве может надеяться человек, не знающий чего хочет добиться на какой-нибудь определенный результат?

Таким образом, следует сделать вывод –

ТЕКСТЫ ЖУРНАЛИСТИКИ ВСЕГДА СОЦИАЛЬНО АКТИВНЫ ОНИ ВОЗДЕЙСТВУЮТ НА МАССОВУЮ АУДИТОРИЮ,

СОЗНАТЕЛЬНО СРЕМЯСЬ ЕЕ ИЗМЕНИТЬ

Здесь было бы уместно спросить – что именно следует понимать под изменением массового сознания, какие конкретные формы принимает оно и не является ли очередным теоретическим мифом, образовательной максимой, не имеющей прагматических форм? Ответ не столь сложен, если вспомнить о той инерционности, которая характерна для массового сознания. Первой задачей журналистики издавна было рассказать о чем-то неведомом ранее, что в целом реализует ее информационные функции. Если, создавая текст,

журналист может утверждать – я рассказываю о том, о чем еще неизвестно,

то цель его поставлена вполне отчетливо. Журналистика говорит не только об очевидном, зачастую ей удается увидеть скрытое, замаскированное.

«Взгляните на это с такой точки зрения, вы ведь так не думали?», говорит аудитории своим произведением другой журналист, и аудитория легко соглашается с ним. Необыкновенная популярность аналитических жанров в 90-е годы в России, когда общество жило без уверенности в завтрашнем дне, в мире, меняющемся как очертания барханов в пустыне, наверное, объясняется и тем, что людям действительно хотелось услышать кого-то, кто понимает происходящее.

«Вы видите и слышите то-то, - утверждает третий журналист, - одни говорят одно, другие – другое. А вот что на самом деле. Вот неопровержимые факты». И это вполне достойная цель, добившись которой,