л

Таблица 6

Русский язык как локомотив экономических реформ (по итогам опроса 2002 г., %)

Вариант ответа	Удмурты разговаривают с близким другом на языке
	удмуртском	русском
1. Дела в России идут в правильном направлении	16,9	19,7
2. Переход к рыночной экономике (быстро/медленно) должен состояться	47,0	63,4
3. Демократизация была необходима для разрушения социализма как экономически неэффективной системы	3,7	8,2
4. Фермы должны заменить колхозы	14,7	18,6
5. Купли-продажи земли не должно быть	55,1	28,4
6. Граждан, занимающихся бизнесом, надо поддерживать, так как они могут вывести экономику страны из кризиса	4,4	8,7
7. Главные риски России: – спад производства – утрата национальных традиций	30,9 27,9	46,4 22,4

о выделить два таксона – удмуртоговорящих и русскоговорящих удмуртов – и сопоставить степень адаптивности каждой группы к современным трансформационным процессам в различных сферах: экономике, культуре и этногосударственных отношениях.

Итоги опроса показали, что русскоговорящие удмурты несколько лояльнее, чем удмуртоговорящие, отнеслись к различным проявлениям трансформаций в социально-экономической сфере. Так, например, среди первых удельный вес лиц, согласных с тем, чтобы переход к рыночным отношениям состоялся (и быстро, и медленно), составил 63,4%, в то время как среди вторых – всего 47,0%; первые больше, чем вторые, поддержали тезис о демократизации, необходимой для разрушения социализма как экономически неэффективной системы (8,2% против 3,7%); о переходе на фермерское ведение хозяйства (18,6% против 14,7%); поддержали инициативы граждан, занимающихся бизнесом, так как бизнесмены могут вывести экономику России из кризиса (8,7% против 4,4%). Особенно сильными оказались расхождения между русско- и удмуртоговорящими удмуртами в их отношении к превращению земли в объект купли-продажи. Против коммерциализации земли выступили 55,1% тех, кто разговаривал с близкими друзьями на удмуртском, и 28,4% тех, кто предпочитал русский язык.

Еще раз подчеркнем, что обретение русского языка и добровольное его употребление не вело к глубокой этнической ассимиляции и отказу от национальных традиций и традиционной удмуртской культуры. Об этом можно судить по незначительному удельному весу лиц в каждой группе (русско- и удмуртоговорящих) удмуртов, считающих, что основной опасностью для современной России является «утрата национальных традиций» (27,9% и 22,4%) (см. табл. 6).

Среди русскоговорящих удмуртов 20,8% считают главным в демократии свободу личности, что хоть и ненамного, но все же выше, чем среди удмуртоговорящих (16,9%). Для первых несколько более, чем для вторых, характерна политическая деинфантилизация, что выражается в том, что они осознанно отдают предпочтение программе кандидата в депутаты в ходе избирательной кампании, в то время как для вторых более предпочтительным, чем для первых, представляется этнический фактор. Они отдают свои голоса не за социальную программу и не за харизму личности кандидата в депутаты, а за того, кто выступает с проэтнических позиций и для кого приоритетом является внимание к этнической принадлежности того народа, к которому относятся избиратели (см. табл. 7).

Русский язык «без галстука» проявляется в ряду характеристик той части мобилизованного населения, представители которой, несмотря на трудности переходного времени, появись у них лишние деньги, нашли бы им более продвинутое применение, чем те, кто разговаривал с друзьями в основном на удмуртском языке, в том числе купили бы акции прибыльного предприятия (19,7% против 12,5%), организовали бы собственное дело (25,7% против 12,5%), потратили бы на платное образование (свое или своих детей) – 38,8% против 32,4% (см. табл. 8).

Итак, попытаемся вывести некую субъективную равнодействующую менталитета современного удмурта, разговаривающего сегодня не на языке своей национальности, а на русском языке даже со своими самыми близкими друзьями. В первую очередь перед нами раскрываются в представлениях русско-