Ономастическая лексика как объект двуязычной лексикографии

Именам собственным (в дальнейшем – ИС) всегда уделялось недостаточное внимание в лингвистических словарях – как двуязычных, так и одноязычных. В частности, в русской лексикографии ИС, как правило, не включаются в словники толковых словарей (за исключе­нием, в некоторых случаях, апеллятивировавшихся мифологиче­ских и фольклорных ИС). По умолчанию читателей отсылают к справочникам энциклопедического характера. Эта практика базируется на трактовке ИС как единиц, обладающих лишь энциклопедическим значением, и хотя сегодня такая трактовка разделяется далеко не всеми исследователями, в лексикографии она сохранила сильную инерцию.

В англоязычной толковой лексикографии представлены две традиции. Одна из них, характерная для лексикографии Великобритании (словари издательских серий Longman, Collins, Oxford), подобно российской традиции, исключает ИС из большинства лингвистических словарей.

Другая лексикографическая традиция, культивируемая в основном в США (Merriam-Webster, Random House, American Heritage и др.), включает ИС в лингвистические словари, руковод­ствуясь прежде всего практическими интересами пользователей, но кроме того имплицитно признавая наличие у ИС лингвистического значения. Анализ этих словарей показывает, что включаются в словник те ИС, которые мы относим к категории единичных. Хотя этот термин и получил определенное распространение в ономастике, он допускает различные толкования. Поясним его.

В общем случае как референция, так и значение ИС (совокупность дескриптивных признаков, связываемых с именем) способны варьироваться от ситуации к ситуации и от одной коммуникативной сферы к другой. В тексте, адресованном широкой аудитории носителей языка, такие дескриптивные признаки нуждаются в экспликации.

У единичных ИС по крайней мере одна из возможных референций реализуется в коммуникативной сфере, условно равной всему коллективу носителей языка, и их значение обладает языковым статусом. Проиллюстрируем это примером на русском языке из воспоминаний актрисы Р. Зеленой, где она рассказывает о своей работе в маленьком театре в 1920-е гг.:

«

ЕРМОЛОВИЧ Дмитрий Иванович – кандидат филологических наук, доцент, профессор кафедры перевода Московского государственного лингвистического университета.

…в худсовет входили также Вера Инбер, которая уже тогда была Верой Инбер, Е.А. Левинсон, А.Н. Фрумкин, будущий академик, известный всему миру химик» [6, 41].

Парадоксальное, на первый взгляд, высказывание «Вера Инбер, которая уже тогда была Верой Инбер» хорошо иллюстрирует процесс формирования единичного имени. Исторически ИС приобретает статус единичного имени не сразу. Автор хочет подчеркнуть, обращаясь к читателю конца ХХ в., что уже в 20-е гг. того же века поэтесса Вера Инбер пользовалась признанием. В лингвистических терминах можно сказать, что на момент повествования ИС Вера Инбер обладало устойчивой индивидуальной референцией не в изолированных речевых контекстах и ситуациях, а в общеязыковом употреблении.

Одновременно мы видим, что значение ИС Фрумкин не поднялось на уровень общеязыкового. Хотя оно и актуализируется в довольно широкой коммуникативной сфере (в професси­ональ­ной среде ученых), сведения о нем не входят в языковой сигнификат ИС и поэтому даются в тексте эксплицитно («будущий академик, известный всему миру химик»). Если бы ИС Фрумкин имело тот же статус единичного, что и ИС Вера Инбер, в таком пояснительном тексте не было бы нужды.

Имена, не имеющие статуса единичного ИС, мы называем множественными. Установление связи множественного имени с конкретными референтами и формирование у них дескриптивного значения происходит в речи по-разному в каждой из коммуникативных сфер. Вот еще одна литературная иллюстрация различий между единичным и множественным именем:

«Мы встретились и подружились. Я познакомила его [Сергея Михал­кова] со всеми своими друзьями и недругами. Друзья пытались меня урезонить: «Ну что вы в нем нашли?» (Ведь он еще не был Михалковым!). А я стала читать со сцены его стихи, еще нигде не печатавшиеся» [6, 99].

Поскольку в современном русском языке Сергей Михалков является единичным именем, автор книги специально подчеркивает, что на момент повествования у этого имени еще не было такого статуса.

В ернемся к единичным ИС. Для целей коммуникации не нужно, чтобы значение таких ИС включало обширные энциклопедические сведения о референте. Это значение поддается описанию краткой определенной дескрипцией. Логично сделать вывод, что такая дескрипция должна лечь в основу словарной дефиниции ИС в лингвистическом словаре. Приведем в качестве примеров дефиниции некоторых единичных антропонимов из словаря Webster’s New World Dictionary (1997):

LINCOLN, Abraham, 1809–1865; 16th president of the U.S. (1861–1865); assassinated.

MEDICI, Lorenzo de’, 1449–1492; prince of Flo-rence, statesman, scholar, and patron of the arts: called Lorenzo the Magnificent.

HOMER, Greek epic poet; c. 8th century B.C.; according to legend, the author of the Iliad and the Odyssey.

CASANOVA, Giovanni Jacopo, 1725–1798; Ita-lian adventurer; known for his memoirs.

BOSWELL, James, 1740–1795; Scottish lawyer and writer; biographer of Samuel Johnson.

LOHENGRIN, in German legend, a knight of the Holy Grail: title character of an opera (1850) by Ri-chard Wagner.

CASSANDRA, in Greek legend, Priam’s prophetic daughter, whose prophesies, Apollo decreed, should never be believed.

COLUMBUS, Christopher, 1446?–1506; Italian explorer in the service of Spain; discovered America.

Эти дефиниции хорошо иллюстрируют отличие языкового значения единичных ИС от энциклопедической справки об их носителях. Языковое значение – это абстракция, выделяющая лишь самое существенное в этом содержании, или «формальное понятие» об объекте (в терминологии С.Д. Кацнельсона [7]). В этом ключ к специфике лингвистического лексикографического описания ономастической лексики в отличие от энциклопедического описания.

Дескриптивный компонент значения имен базируется на ряде параметров. Среди важнейших, хотя и не всегда обязательных, параметров дескриптивного компонента значения – временной, локальный, деятель­ност­ный (отражающий характер деятельности, поступки, свершения референта), релятивный (отражающий отношение референта ИС к другим референтам).

Конечно, нет нужды укладывать всякое ИС в прокрустово ложе definiens formula, как это сделал Х. Серенсен [12]: языковое мышление свободнее в выборе признаков, характеризующих индивидуального референта, нежели сугубо логическое, и имеет ассоциативный характер. В значении единичных ИС, как и других лек­си­ческих средств, способны актуализироваться не поддающиеся унификации ассоциативные семы.

Тем не менее Х. Серенсен справедливо включил в значение ИС родовое понятие; объяснимо также наличие в его формуле показателей времени и места – они играют далеко не последнюю роль в системном значении ИС, хотя и не присутствуют в сознании говорящих в точных цифрах и координатах. Ясно, например, что даты жизни, приводимые в лингвистических словарях «для порядка», существенны лишь в качестве общих временных вех, необходимых для правильного понимания и употребления ИС (особенно если речь идет о реальных деятелях, а не персонажах).

Важную роль в дескриптивном компоненте значения антропонимов играет деятельностный признак, существенный даже для имен вымышленных персонажей.

Во многих случаях значение единичных ИС определяется через релятивный признак, т.е. по отношению к другим ИС (см. выше дефиниции ИС Homer, Lohengrin, Cassandra, Columbus, Boswell; в частности, значение ИС Boswell не может быть адекватно определению без ссылки на ИС Johnson, а значение ИС Columbus – без ссылки на ИС America).

Исходя из общеязыкового статуса единичных ИС, мы считаем практику включения единичных ИС в лингвистические словари более оправданной, чем подход, осно­выва­ю­щий­ся на включении в словарь исключительно нарицательных слов. Это каса­ет­ся как одноязычной, так и двуязычной (многоязычной) лексикографии.

В этом свете закономерно и создание специальных лингвистических словарей, содержащих только ИС. Научные принципы такой работы должна определять лексикографическая ономастика как особый раздел лексикографии. В рамках этой дисциплины логично выделять двуязычную лексико­графи­ческую ономастику – раздел, изучающий принципы создания двуязычных ономастических словарей. Однако следует признать, что научные основания данных дисциплин еще не разработаны. Если не считать соответствующих глав в работах В.П. Беркова [1, 88–109; 2, 54–62], мы не можем указать на труды других исследователей, содержащие глубокое освещение вопросов двуязычной ономастической лексикографии.

Одним из важнейших аргументов в пользу необходимости включения ИС в двуязычные словари, а также в пользу создания специальных словарей ИС является наличие для каждой пары языков большого числа «традиционных» соответствий ИС, не подчиняющихся каким-либо регулярным правилам передачи. Нет иного способа систематизации и кодификации таких соответствий, кроме как в двуязычных словарях.

К чему приводит отсутствие таких словарей, проиллюстрируем следующим примером. В отечественных учебниках по английской литературе и литературных энциклопедиях упоминается поэма С.Т. Кольриджа «Кубла-хан», повествующая о внуке Чингисхана. Под этим же названием она переведена на русский язык. Однако ни в одной общей или исторической энциклопедии Кубла-хан не упоминается. В исторических источниках можно найти сведения о хане Хубилае. Анализ сопутствующей информации позволяет установить, что Кубла-хан и Хубилай – одно и то же лицо. Очевидно, вариант Кубла-хан внедрился в русскую традицию, минуя историков – усилиями переводчиков и литературоведов. Одной из причин этого было и отсутствие в прошлом соответствующих двуязычных словарей.

Несмотря на это специальные двуязычные (и многоязычные) словари ономастической лексики – редкое явление. Среди работ, выпущенных за рубежом, можно назвать лишь словарь А. Рума [11] – шестиязычный словарь «переводимых», по терминологии автора, имен и названий. То, что автор называет «переводимыми» ИС (‘translated names and titles’), соответствует тому, что мы именуем традиционными соответствиями единичных ИС. В словарь вошли персоналии, топонимы и названия произведений литературы и искусства, имеющие устойчивые традиционные эквиваленты в основных европейских языках.

В отечественной лексикографии к специальным словарям единичных ИС можно отнести лишь «Англо-русский словарь персоналий» [4], на принципах построения которого мы остановимся ниже, и топонимический словарь М.В. Горской [3], включающий важнейшие традиционные англо-русские и русско-английские соответствия для топонимов.

И словарь А. Рума, и словарь М.В. Горской ставят своей целью сопроводить вокабулы рекомендуемыми соответствиями в другом языке, но не раскрывают значения вокабул. Двуязычные словари подобного типа принято называть пе­ре­вод­ными.

Переводной словарь обычно ставит своей целью сообщить читателю лишь иноязычное соответствие, а не какую-то иную информацию об имени или его носителе. Хотя некоторая дополнительная информация включается и в такие словари (так, в словаре географических названий есть сведения о топонимической подкатегории – относится ли название к городу, озеру, горе или другому объекту), в переводных словарях раскрытие значений единичных ИС не предусматривается. Поэтому словари переводного типа более всего подходят для лексикографического описания не единичных, а множественных антропонимов. К таковым относятся, например, словари А.И. Рыбакина [8; 9].

Однако для переводчиков и других читателей словарей важны не только особенности формального облика соответствий для ИС в различных языках. Им важно еще и понять, кто или что скрывается за встретившимся в тексте единичным именем, какую смысловую нагрузку оно несет. Ведь единичные ИС обычно не сопровождаются поясняющим контекстом.

Лингвистические ономастические словари, раскрывающие значения имен, а не только являющиеся сводом формальных межъязыковых соответствий, относятся к категории толково-переводных. Именно словари такого типа мы считаем наиболее подходящими для целей описания единичных ИС.

Говоря об актуальных проблемах двуязычной ономастической лексикографии, укажем на следующий минимальный перечень проблем, стоящих перед составителем двуязычного ономастического словаря:

а) определение целей и принципов построения словаря (как переводного или толково-перевод-ного) с учетом предполагаемой категории пользователей;

б) выделение категориального круга единиц, подлежащих описанию в словаре;

в) формулировка критериев включения единиц в словник;

г) определение состава и структуры словарной статьи;

д) определение принципов и методов формирования словарных соответствий.

Одна из важнейших задач заключается в том, чтобы сформулировать принципы отбора словника, исходя из четких лингвистических критериев. Несмотря на кажущуюся самоочевидность этой задачи, она далеко не всегда ставится и решается на практике. Напротив, многие авторы формируют словник интуитивно. Так, в англоязычной лексикографии широко известен словарь Бруэра [10], первое издание которого вышло еще в 1870 г. Определить круг вошедших в этот словарь единиц на основе единых критериев не представляется возможным. В предисловии к первому изданию словарь охарактеризован как «закидной невод» (‘sweep-net’), в который попадает все, что кажется автору любопытным. Редактор современного издания А. Рум добавил в него значительное число ИС, отобранных также по весьма нечеткому принципу: «Some personal names have more of a tale to tell in their origin than their identity» [10, XI]. («Некоторые личные имена обладают более богатым содержанием по происхождению, чем по свойству иден­ти­фикации»).

Такой интуитивный подбор не кажется нам корректным. В этом свете имеет смысл кратко осветить принципы построения первого и пока единственного в отечественной лексикографии «Англо-русского словаря персоналий» [4] (далее – АРСП), основываясь на нашем опыте его разработки. Термин персоналия употребляется здесь как синоним термина единичный антропоним.

Перед АРСП были поставлены две задачи: описательная (представить в некотором приближении свод единичных антропонимов английского языка) и предписательная (кодифицировать их соответствия в русском языке). Первая из этих задач связана с отбором словника, вторая – с принципами формирования соответствий. Кроме того, пути решения обеих указанных задач в значительной мере определяют структуру словарной статьи.

Выделяя категориальный круг персоналий для АРСП, лексикограф задает для себя некоторые критерии отбора словника – как положительные (показания к включению), так и отрицательные (показания к невключению в словарь). Наиболее общим основанием к включению в словарь тех или иных единиц должна служить их относительно высокая встречаемость в англоязычной художественной и публицистической литературе, а также регистрация в толковых словарях, справочных и энциклопедических изданиях на исходном (английском) языке. При этом формальным признаком единичности ИС, встречающегося в тексте-источнике, служит отсутствие поясняющего микроконтекста.

Подлежащими включению в АРСП были признаны следующие группы антропонимов.

1. Именования деятелей, известных в истории, политике, науке, культуре и других сферах общественной жизни стран английского языка.

2. Именования деятелей тех же сфер других, неанглоязычных стран. Включение этих единиц в словарь, вероятно, требует разъяснения. Возникает вопрос: не должен ли англо-русский словарь, если строить его по строгому языковому принципу, включать единицы исключительно англо-амери-канского происхождения?

На этот вопрос приходится ответить отрицательно, так как невозможно даже провести грань между собственно английскими и неанглийскими персоналиями. Многие имена деятелей не только соседних с Англией европейских, но и далеких восточных стран, не говоря уже о древней и новой истории, по частотности упоминания в литературе могут конкурировать с персоналиями чисто английского происхождения.

В английской языковой среде иноязычные ИС нередко обретают способность к морфологической деривации (присоединяют к себе суффиксы, образуя прилагательные, существительные, а иногда и глаголы), вхождению в устойчивые сочетания и т.д. Все это показывает, что иноязычные имена высокой культурной значимости осваиваются английским языком и зачастую органично вливаются в его лексический состав.

Для практического русскоязычного пользователя, если он встречает в английском тексте незнакомое имя, важно выяснить его принадлежность, значение, а во многих случаях также произношение и русское соответствие независимо от того, в какой стране жил и работал его носитель. Однако естественно, что при включении в АРСП неанглийских именований должна учитываться степень их освоенности англо-американской культурой. Поэтому персоналии разных стран представлены в АРСП неравномерно: например, имена представителей Франции, Нидерландов, Германии или бывшей английской колонии – Индии имеют в нем больший удельный вес, нежели, скажем, персоналии стран Восточной Европы или Южной Америки.

3. Вымышленные персоналии – имена из фольклорных и литературных источников, а также произведений других видов искусства – театра, кино, телевидения и др. Что касается географии этих источников, то она отвечает тем же критериям, что и в отношении исторических лиц.

4. Именования с обобщенно-символическим значением деятеля или представителя, если они оформляются как имя и фамилия и могут быть ошибочно восприняты как относящиеся к конкретному лицу (например, John Bull – олицетворение Англии).

Кроме положительных критериев отбора единиц в словник, естественно применять и отрицательные критерии. Не были включены в АРСП следующие единицы.

1. Русские и советские персоналии, за исключением имен тех деятелей, родившихся в России, которые благодаря своему творчеству или деятельности заняли место в общественно-культурной жизни англоязычных стран (как, например, В.В. Набоков или Эмма Гольдман). Эта позиция объясняется сугубо прагматическими соображениями: существует немало изданий, в которых можно найти сведения о соотечественниках. Русские персоналии даже в английской орфографии сохраняют выраженное своеобразие формы, и их исходное написание, как правило, легко восстановимо. Прак­тическая польза от включения таких персоналий имеется лишь тогда, когда в силу модификации английским языком восстановление оригинальной русскоязычной формы этих персоналий может вызвать затруднения у читателей (например, Helena Blavatsky – Елена Блаватская).

2. Имена нарицательные, образованные в историческом плане от собственных, но утратившие смысловую связь с ними в современном употреблении (например, wellingtons ‘резиновые сапоги’). В то же время мы считаем необходимым отмечать в словаре те нарицательные значения персоналий, которые сохраняют смысловые ассоциации с носителем имени, связаны с внешними или поведенческими характеристиками человека или входят в употребительные фразеологические сочетания (например, Quisling ‘предатель своего народа’, Dolly Varden ‘молодая изящная девушка; цветное приталенное платье’, Peeping Tom ‘вуаерист, любитель подглядывать’).

3. Названия фирм и учреждений по именам людей (например владельцев или основателей), названия изделий этих фирм. При некоторых включаемых в АРСП персоналиях может указываться, что данное лицо являлось, например, основателем компании, учредителем фонда или конструктором самолета, которые были названы их именами. Тем не менее охватить все такие случаи невозможно, не говоря уже о тех персоналиях, к которым восходят товарные знаки, если сами такие персоналии уже утратили общеязыковой статус в своей первичной номинативной функции.

4. Научные термины и номенклатурные названия (например, названия растений), включающие ИС или идентичные им по форме.

5. Жаргонные или сленговые словоупотребления ИС в различных нарицательных или эвфемистических значениях (например, Mary Jane ‘марихуана’).

6. С большой осторожностью следует включать в словарь имена популярных певцов, исполнителей, киноактеров и телеведущих: их известность иногда недолговечна, да и угнаться за сведениями о то и дело вспыхивающих «звездах» шоу-бизнеса способно разве только периодическое издание. Кроме того, именно для персоналий, относящихся к области современных зрелищных искусств, в АРСП было сделано «территориальное» ограничение: в него вообще не включались ИС артистов эстрады и кино за пределами стран английского языка. В подобных случаях приходится отсылать читателя к специальным изданиям по кинематографу, эстраде, рок-музыке и т.п.

Остановимся теперь на некоторых вопросах состава и структуры словарной статьи. «Русская» часть словарной статьи АРСП как толково-переводного словаря складывается из соответствия и толкования.

При формировании соответствий двуязычная ономастическая лексикография должна опираться на принципы и методы переводоведческой ономастики. Ведь в идеале двуязычный словарь фиксирует результаты переводческой практики, воплощающиеся в устойчивых межъязыковых соответствиях, и выполняет нормативно-прескрип-тивную роль в тех случаях, когда такие соответствия не сложились или существуют в разноречивых вариантах.

Формирование межъязыковых соответствий как центральная проблема переводоведческой ономастики – обширный вопрос, который подробнее рассматривается нами в другой работе [5]. Здесь мы остановимся лишь на некоторых частных моментах.

Как переводчикам, так и лексикографам мешает отсутствие устоявшейся системы англо-русской практической транскрипции. Предлагаемые лингвистами способы передачи английских антропонимов по-русски периодически претерпевают некоторые изменения. Некоторые спорные вопросы транскрипции до сих пор не получили однозначного решения, из-за чего даже между данными словарей одного автора имеются расхождения. Так, в словаре фамилий [8] Jack и Jackson рекомендуется передавать как Джак и Джаксон, хотя приводятся и традиционные варианты – Джек и Джексон. В словаре личных имен [9] приводятся безальтернативные варианты Джак, Джаксон.

Кроме того, если в словарях множественных ИС важнейшую роль играют единообразные правила практической транскрипции, то в словаре единичных ИС традиция имеет приоритет над транскрипцией. Из-за этого читатель заметит расхождения между данными словарей различных типов. Например, имя Samuel в словаре А.И. Рыбакина [9] предлагается передавать как Самьюэл или Самьюл; в АРСП используется традиционная передача Сэмюэл (кроме случаев, когда это имя обозначает библейского Самуила), в соответствии со сложившейся практикой переводчиков и журналистов.

Многие русские традиционные соответствия в АРСП являются «ошибочными» с точки зрения регулярной звуковой передачи (например, Isadora Duncan – Айседора Дункан при теоретически более правильном Исадора Данкан).

В тех случаях, когда усилия практиков привели к сосуществованию отличающихся друг от друга дублетов, АРСП фиксирует все варианты, имеющие серьезную опору в литературе. В это число могут входить и такие, которые искажают произношение имени в оригинале: например, Noel Coward Ноэл Кауард /Коуард/ (последний вариант не соответствует фонетическому облику английской персоналии, но утвердился в отечественных источниках).

В то же время прескриптивная функция словаря дает право лексикографу корректировать или отбрасывать варианты русской передачи, если стоящая за ними традиция прослеживается лишь по ограниченному кругу источников или если она касается факультативных элементов. Так, в именовании Cecil Blount De Mille среднее имя в отечественных источниках неверно передается как Блаунт. Представляется оправданным отказ от фиксации в АРСП этого варианта и замена его более точным – Блант.

Второй частью «русского» раздела словарной статьи является толкование, представляющее на русском языке, по сути дела, ту определенную дескрипцию, которая выражает значение персоналии.

В связи с тем, что в дефинициях единичных антропонимов выделяется ряд параметров, общих для многих единиц (о чем уже говорилось выше), подача толкований в АРСП поддается определенной структуризации на основе единой схемы. В частности, при именах реальных деятелей указаны даты жизни, а также периоды деятельности в определенном качестве – например, годы пребывания у власти для монархов, президентов, предстоятелей церкви и т.д. (временной параметр), страна рождения, пребывания или активности (локальный параметр), род занятий, сфера деятельности, достижения и свершения (деятельностный параметр), отношение к другим персоналиям (релятивный параметр).

Экспликация релятивного параметра выражается и в том, что при персоналиях писателей, кинорежиссеров, композиторов и т.д. в АРСП приводятся на двух языках названия важнейших из их произведений. В этом нет строгой лингвистической необходимости для всех персоналий, но такая уступка в сторону энциклопедической справки все-таки может быть сделана ради унификации представления этой категории в словаре. Дело в том, что авторство некоторых произведений – неотъемлемая, а нередко и самая существенная часть дескрипции очень многих персоналий. Например, словарные толкования не будут адекватны без указания на то, что Thomas More – автор трактата «Утопия» (‘Utopia’), Homer – автор «Илиады» и «Одиссеи», а Grant Wood – создатель картины «Американская готика» (‘American Gothic’).

Для вымышленных персоналий экспликация релятивного параметра выражается в указании на произведение-источник (книгу, фильм и т.д.), а также на автора, если таковой имеется.

В то же время в силу уникальности связанных с каждым именем культурно-исторических ассоциаций информация о персоналиях не может быть полностью унифицирована. Для лингвистического словаря важны также ассоциативные сведения о персоналиях, которые присутствуют в языковом сознании говорящих, а не просто отражают биографические факты. Эти ассоциативные смыслы вполне способны становиться логическими центрами речевых высказываний, и без их понимания такие высказывания не поддаются переводу. Вот почему в статье об Апеллесе изложена притча о нем и о сапожнике, в статье о Дж. Вашингтоне – рассказ (скорее всего вымышленный) о срубленной им в детстве вишне, в статье о Ф. Бэконе – не соответствующая истине теория о том, что он был якобы подлинным автором шекспировских сочинений, а в статье об упомянутом выше Гранте Вуде – тот не зависящий от художника факт, что его картина (поясной портрет супругов-фермеров с вилами) стала объектом многочисленных карикатурных и рекламных пародий.

За пределами словарного толкования находятся факультативные элементы словарной статьи, такие как дериваты от персоналий (например, Gargantuan при Gargantua, Keynesianism при Keynes, Mosaic при Moses), фразеологизмы (Lynch law ‘суд Линча’, Juggernaut car ‘передвижная платформа’) и крылатые слова (Come into the garden, Maud ‘Выйди в сад, Мод’ – строка из поэмы А. Теннисона), в которых они используются. Несмотря на эту факультативность, включение в АРСП таких дериватов и фразеологизмов было сочтено желательным, поскольку они служат весомым объективным критерием освоенности соответствующих имен английским языком.

Однако здесь лексикографу приходится решать непростую дилемму, связанную со спецификой персоналий, легко образующих термины, – приводить ли (и если да, то в каких масштабах) терминологические сочетания на основе антропонимов: законы, формулы, теоремы, названия болезней и т.п. (например, Avogadro’s law ‘закон Авогадро’, Fermat’s Last Theorem ‘великая теорема Ферма’, Lou Gherig’s disease ‘боковой амиотрофический склероз’). Решение этой дилеммы, очевидно, зависит от объема словаря и от степени вхождения такого словосочетания в общелексический фонд языка. В большинстве случаев, однако, думается, что такие термины – удел отраслевых двуязычных словарей.

В свете изложенного представляется, что типология словарных ономастических соответствий может быть детальнее, чем предлагает В.П. Берков, который различает два типа соответствий: а) регулярную звукопередачу («звуки и звукосочетания одного языка последовательно передаются звуками и звукосочетаниями другого языка по чисто формальным правилам, носящим массовый характер» [1, 91]) и б) «перевод» (соответствия не подчиняются «каким-то массовым закономерностям фонетического характера» [1, 93]).

Рамки словаря позволяют сделать толкование настолько подробным, насколько это необходимо для разъяснения всех нюансов значения и употребления ИС. Благодаря этому в двуязычной ономастической лексикографии отпадает необходимость в использовании некоторых видов соответствий, применяемых в переводе, основанных на методе семантической экспликации.

Перевод – динамичный процесс, осуществляемый на уровне речи в зависимости от контекста и с учетом всех многообразных факторов речевой обстановки. Словарные же соответствия статичны, внеконтекстны и внеситуативны. Поэтому, например, деонимизированные соответствия (описательный перевод) и некоторые виды замен (функциональные аналоги и неродственные ИС) годятся к использованию в словаре в гораздо меньших масштабах, чем в переводе.

В переводе указанные типы соответствий применяются в целях адекватной передачи смысла высказывания, когда индивидуализирующий компонент значения ИС в значительной степени нейтрализуется, а имя «работает» прежде всего на более широкий контекст. Словарь же трактует соответствующие ИС с ориентацией не столько на конечный результат перевода, сколько на предпереводческий анализ текста, предоставляя переводчику возможности для выбора собственного варианта сообразно с переводимым текстом.

Чрезвычайно важно, чтобы пользователь словаря хорошо понимал степень своей ответственности и творческой свободы в окончательном выборе соответствия. Для этого большое значение имеет такая факультативная, но чрезвычайно важная часть словарной статьи в АРСП, как контекстные примеры – выдержки из текстов с использованием ИС-вокабулы, обладающие формально-структурной и смысловой завершенностью. Они должны быть достаточны, чтобы указать на роль персоналий в формировании смысловой структуры текста и на возможные, прежде всего нестандартные, переводческие решения.

По этим соображениям в АРСП такие примеры обязательно сопровождаются переводом на русский язык. В переводах примеров, в отличие от основной части словарной статьи, используется весь диапазон типов ономастических соответствий, выявляемых и описываемых переводоведческой ономастикой.

Приведем два иллюстративных примера из АРСП, где персоналии в контексте поддаются деонимизирующему переводу (т.е. переводу с использованием только нарицательных слов):

FELL, John (1625–86) Джон Фелл, декан оксфордского колледжа <…> Фигурирует в эпиграмме, начинающейся со слов «Я не люблю вас, доктор Фелл»  человек, внушающий неприязнь

«Speak out, Dr Fell. Who put me in here, why and how?» (R. Chandler)

– Ну, выкладывайте, господин хороший. Кто меня сюда засадил, как и зачем?

ULYSSES Улисс, рим. именование Одиссея <…>

Just to be with her was an adventure. Even to sit on the top of a bus with her was like setting out with Ulysses (J. Osborne)

С ней всё становилось приключением. Даже поездка в автобусе была целой одиссеей (Пер. Д. Урнова)

Резюмируем изложенное. Создание двуязычных (многоязычных) словарей ИС, адекватных целям их пользователей, – актуальная задача. Она нуждается в научном изучении и осмыслении в виде разработки такого раздела лексикографии, как двуязычная ономастическая лексикография. Ономастические словари требуют формулировки четких критериев построения и должны строиться с адекватным учетом семантики и языкового статуса описываемых ИС (по признаку единичности–множественности). Двуязычная ономастическая лексикография продуктивна лишь с опорой на принципы и методы переводоведения вообще и переводоведческой ономастики в частности.

Литература

1. Берков В.П. Вопросы двуязычной лексикографии (словник). Л., 1973.

2. Берков В.П. Двуязычная лексикография. СПб., 1996.

3. Горская М.В. Англо-русский и русско-английский словарь географических названий. М., 1994.

4. Ермолович Д.И. Англо-русский словарь персоналий. 3-е изд., доп. М., 2000.

5. Ермолович Д.И. Теория перевода и ономастика // Перевод и стилистические ресурсы языка. Вестн. МГЛУ. Сер. «Лингвистика». М., 2004. Вып. 488. С. 67–90.

6. Зеленая Р.В. Разрозненные страницы. М., 2002.

7. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.; Л., 1965.

8. Рыбакин А.И. Словарь английских фамилий. М., 1986.

9. Рыбакин А.И. Словарь английских личных имен. 2-е изд., испр. и доп. М., 1989.

10. Brewer’s Dictionary of Phrase and Fable. Millennium edition / Revised by A. Room. L., 1999.

11. Room A. Dictionary of Translated Names and Titles. L., 1985.

12. Sørensen H.S. The meaning of proper names with a definiens formula for proper names in English. Copenhagen, 1963.

ONOMASTIC LEXIS AS AN ISSUE OF BILINGUAL LEXICOGRAPHY

D.I. Ermolovich

Summary

The article describes the principles and issues of that part of lexicography that deals with bilingual dictionaries of proper names. One fact underlying bilingual onomastic lexicography is that the meanings of unique proper names needn't be identified with full encyclopaedic information about the names's owners. It is also essential for bilingual dictionary making to rely on the methods of translation theory and, in the case of proper names, on translational onomastics. The author draws on his experience of making the «English-Russian Dictionary of Who's Who in Fact and Fiction» and provides examples from it.

–    –

© 2004

Р.Р. Замалетдинов