1. Статус русского языка в Латвии

В настоящее время статус русского языка в Латвии законодательно не определен. В законе «О государственном языке» все языки, кроме государственного латышского и ливского как исконного для данной территории, отнесены к иностранным (в тексте закона термин «язык национального или лингвистического меньшинства» отсутствует). Для очень многих жителей страны такое положение вещей неприемлемо: в государстве не может быть иностранным язык, который является родным для большой части населения, в том числе и для граждан. Такая дефиниция дает основание говорить о том, что даже граждане Латвийской Республики, для которых русский язык является родным, для своей страны – чужие. Это вызывает реакцию противостояния в обществе и требование для русского языка статуса второго государственного или официального. О том, насколько накалена ситуация, говорят цифры: по данным большого опроса «На пути к гражданскому обществу», проводившегося в 1997 и 2001 гг., положительное или скорее положительное отношение к вопросу о придании русскому языку статуса второго государственного или официального выразили 84% неграждан и 26% граждан, еще в 1997 г. эти цифры были соответственно 79% и 25% [14]. Сегодня в дискуссию о статусе русского языка вовлечены практически все слои латвийского общества. (Для сравнения: в период между восстановлением независимости республики и дискуссиями перед принятием закона «О государственном языке» о втором государственном языке говорили только наиболее радикально настроенные.)

Причина усиления выступлений с требованиями второго государственного языка – отношение государства к русскоязычному населению. Обман лидерами Народного фронта людей, голосовавших за независимость Латвийской Республики (политические спекуляции на лозунге «Латвия – наш общий дом» для обеспечения положительного результата референдума о независимости); закон «О гражданстве», оставивший без гражданства треть населения страны; отстранение большой части населения от участия в принятии решений по любым вопросам, в том числе и тем, которые непосредственно касаются меньшинств; постоянно растущие требования и бесконечные проверки знания государственного языка; закон «О государственном языке»; наконец, реформа образования национальных меньшинств, проводимая вопреки воле самих этих меньшинств, – все эти факты постоянно подчеркивают нежелание государства рассматривать неграждан, и русскоязычное население Латвии в целом, в качестве неотъемлемой составной части народа Латвии.

В мире существует самая разная практика определения статуса государственных или официальных языков, одного, двух или нескольких. Каждая страна исходит из своей языковой ситуации и своей истории. Для латышей государственный латышский язык – это символ государства, символ долгожданной и выстраданной независимости. Русский язык в этом контексте все еще ассоциируется с оккупацией. Учитывая болезненность ситуации, можно понять упорство латышей в сохранении одного государственного языка. В то же время, и не будучи государственным, русский язык вполне мог бы употребляться в самых разных сферах, в том числе и официально-деловой: наряду с государственным на русском языке могла бы вестись внутренняя документация организаций, учреждений и предприятий с большим количеством русскоязычных работающих; по-русски могло бы осуществляться устное и письменное общение жителей с чиновниками в местах компактного проживания меньшинства; наконец, в медицинском общении должно быть предусмотрено активное профессиональное двуязычие. Для значительной части населения (пожилые люди, малообразованные, малообеспеченные, инвалиды) полноценное двустороннее общение с врачом на родном языке пациента просто необходимо для нормальной жизни. Отсутствие двуязычия в медицинской (как, впрочем, и в правовой) сфере отражает недемократический характер общества.

Очевидно, что вытеснение русского языка из всех сфер социальной жизни повлекло за собой не только наращивание функционального диапазона государственного языка, но и изменение ценностных ориентиров в обществе. Достижение благой цели – развитие полифункционального характера языка титульной нации – вошло в противоречие с принципами общественной демократии.

Возможный выход из создавшейся ситуации – определение роли и функций русского языка в Латвийской Республике как языка крупнейшего лингвистического меньшинства, без придания ему статуса государственного. Представляется, что такой шаг был бы правильно понят обеими конфликтующими сторонами, поскольку реально в сегодняшней языковой ситуации Латвии доминируют два языка – латышский и русский. Их демографический вес относительно равен, с небольшим перевесом в сторону латышского.

В целом языковую ситуацию в Латвии можно охарактеризовать как реально существующее доминантное двуязычие [11, 154], при котором один из языков – русский – исключен из большинства социально значимых ситуаций. Новое структурирование языкового пространства в Латвийской Республике создало ситуацию острой языковой конкуренции. Латышский язык имеет более престижный политический статус и является социально доминирующим. Русский язык, который в советский период использовался во всех без исключения сферах коммуникации, сегодня в Латвии оказался в положении социально невостребованного языка. Специфика ситуации и в том, что русский язык, являясь для Латвии языком меньшинства, входит в элитную группу мировых языков. Это состояние обеими сторонами еще не освоено, многие латыши не могут отказаться от привычного ощущения себя и своего языка в роли жертвы, а русскоязычные по-прежнему апеллируют к «великому и могучему».

Конкуренция двух языков в новом ракурсе высвечивает, таким образом, не только лингвистические взаимоотношения двух самых больших в Латвии этнических групп, но и психологический дисбаланс в обществе. Социальное доминирование латышского языка, его максимально высокий политический статус в государстве создают психологический комфорт для титульной нации. Психология русскоязычных латвийцев претерпевает сегодня трагические трансформации: осознание сопричастности русской истории и культуре, качественная профессиональная и научная подготовка, высокая социальная активность в недавнем прошлом многих людей (в основном речь идет о представителях старшего и среднего поколения) сталкиваются с ощущением политической и социальной невостребованности, а часто и культурного отторжения. Это означает, что конфликтность языковой ситуации влечет за собой конфликтность социально-политическую. Название работы Р. Барта «Война языков», к сожалению, полностью применимо к языковой ситуации в Латвии.

Именно это языковое состояние предопределило главное феноменологическое русло ассоциаций в русском политическом дискурсе Латвии [8], что хорошо иллюстрируют примеры из русской прессы:

На языковой войне перемирие? (газета «Телеграф»);

На языковом фронте без перемен (газета «Диена»);

Язык до Косова доведет (газета «СМ сегодня»);

Пытка языком (тестирование по государственному языку) стала первым недетским испытанием для выпускников русских школ (газета «Республика»);

Для многих карьера закончилась «языковой печью» (газета «Час»);

Им в Канаде, прошедшим через латвийское языковое гетто, учить английский, да еще так учить, – именины сердца (газета «Диена»).