Arkhangelskiy_A_Gumanitarnaya_politika_M_2006

моральную победу над чеченским террором. Возвращение к самим себе, к полуутраченной норме. Так и переход от закрытой политики к политике открытой стал бы не шагом на­ встречу террористам, а шагом навстречу к са­ мим себе. Не уступкой их требованиям, а вы­ правлением собственных ошибок.

Но можно, конечно, и по-другому. В оче­ редной раз опереться на серых послушных партийцев, на непросвещенное большинство, использовать мрачноватые умонастроения многих россиян, уловить и аккуратно усилить нотки фашизоидной истерии, которые уже звучат в интервью милицейских начальников

ипублицистов, перекоммутировать политику из умеренно-либерального в крайне правый регистр...

Грозная будет тогда жизнь, грозовая атмо­ сфера воцарится на всех фронтах. А что до времени года, для грозы вроде бы неподходя­ щего... Погоды в обеих столицах, северной

ичуть менее северной, стоят ноябрьские, странные, электромагнитные колебания вы­ соки необычайно, так что всякое может быть.

4 ноября

Сорок лет Ивана Денисовича

18 ноября 1962 года отправился в типогра­ фию 11-й номер журнала «Новый мир», утвер­

120

жденный его главным редактором Алексан­ дром Трифоновичем Твардовским. Трудно было предугадать, какой силы литературный переворот произведет помещенная в номере повесть прозаика Александра Солженицына. Никому тогда не известного. Предельно дале­ кого от литературного мира. Между тем пере­ ворот произошел. Не только литературный. И масштаб его стал очевиден только сейчас.

Советская власть страдала дальнозорко­ стью. Устремленная в светлое коммуни­ стическое будущее, она порой ухитрялась проглядеть мины замедленного действия, за­ ложенные в самое ее основание. Именно так случилось с «Одним днем Ивана Денисови­ ча». Свою роль тут сыграло и тактическое мастерство Солженицына, который просчи­ тал двойную реакцию на тест «своих» и «чу­ жих». И то, что Корней Иванович Чуковский, поддержавший публикацию на стадии внут­ реннего рецензирования, заранее смикши­ ровал возможный удар, прикрыл начинаю­ щего писателя своей мощной литературной тенью. Что же получилось в результате?

Хитрый зэк Солженицын написал о рус­ ском человеке, который накрыт большевист­ ским колпаком, но обрел источник силы и свободы в самом себе, в своей русскости, в теплоте жизнеотношения, в труде, в умении одновременно наособицу — и со всеми сооб­

121

ща. Вокруг него — разные люди: кто выдер­ жал натиск страшной эпохи, кто сломался. Причины поражения у каждого разные, причина победы у всех одна: верность неком­ мунистической традиции. Традиции нацио­ нальной, которую блюдут эстонцы, весьма одобряемые Иваном Денисовичем. Традиции религиозной — ей верен баптист Алешка, ко­ торого Иван Денисович уважает, хотя сам далек от церковности.

А как была прочитана эта повесть? Как со­ чинение о советском гражданине, который пал жертвой нарушений социалистической законности, но не озлобился, не перешел на антипартийные позиции. Молодец. Благодаря чему и состоялся в конце концов историче­ ский XX съезд. В таком качестве «перекоммутированная» солженицынская повесть была поддержана либеральной частью элиты: одна из первых одобрительных рецензий была на­ печатана в тогдашних «Известиях». Затем, после публикации рассказов о Матрене и ее дворе и случае на станции Кочетовка, Солже­ ницына выдвинут на Ленинскую премию, прозу его начнут превращать в идеологиче­ ское знамя хрущевских реформ... А когда оч­ нутся, когда поймут, кого вскормили на своей теплой партийной груди, будет уже поздно. Всемирная известность, помноженная на лич­ ное писательское мужество, повяжет власть

122

по рукам и ногам: исключение из Союза писа­ телей, проработки, даже арест и высылка ока­ жутся бессильны остановить процесс, нача­ тый публикацией «Одного дня».

Процесс индивидуального человеческого освобождения от тотальной системы.

Но почему так важно было, чтобы старт медленному движению навстречу свободе был дан легальной публикацией в легальном органе Союза писателей, а не подпольным распространением рукописи в диссидентском закулисье? Да потому, что не было тогда ни­ какого закулисья. Только что оборвалась ста­ линская эпоха. Выросли и сформировались поколения, которые никакой другой жизни не видели и никакого другого мироустройст­ ва себе не представляли. Авторитетным для них было только печатное слово, официально разрешенное, прошедшее цензуру. Чтобы поз­ же понять и оценить нелегальную силу «Архи­ пелага ГУЛАГ», они должны были сначала «подсесть» на подцензурный «Один день Ива­ на Денисовича».

Парадокс нашей новейшей истории в том и заключался, что преодоление системы мог­ ло произойти только изнутри нее самой. Для этого требовалось выполнение нескольких невыполнимых условий. Чтобы публичное сомнение во всесилии власти санкциониро­ вала сама власть. Чтобы она предоставила

123

образованному сословию рычаг, с помощью которого то смогло сначала расшатать, а за­ тем и перевернуть советский мир. Чтобы она позволила противопоставить своим классо­ вым идеалам принципиально иные идеа­ лы — национальные, религиозные, обще­ культурные.

И она, дурочка, санкционировала. Пре­ доставила. Проглядела. «Один день Ивана Де­ нисовича» вышел в свет — и процесс, как вы­ ражался Михаил Сергеевич Горбачев, пошел. Без этого не было бы никакой перестройки, не состоялись бы противоречивые, но дина­ мичные реформы 90-х; мы не вернулись бы в пространство реальной истории. Одно вре­ мя были модны рассуждения о Моисее, кото­ рый кружил со своим народом по крохотной пустыне в течение 40 лет, дабы народилось и выросло первое свободное поколение буду­ щего Израиля. В подтексте читалось: лишь по­ сле апрельского пленума мы вступили на путь освобождения. И только лет через 40 до сво­ боды дозреем. На самом деле на этот путь мы вступили 18 ноября 1962 года. Ровно 40 лет назад. Так что примите поздравления, това­ рищи. Подготовительный класс окончен. Пус­ тыня еще вокруг нас, но мы уже готовы сказать: здравствуй, земля обетованная. Сво­ бода, здравствуй.

i8 ноября

124

Сколько БУДЕТ ДВАЖДЫ ДВА

В конце минувшей недели информацион­ ные агентства распространили фрагменты интервью патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Это было первое публичное высту­ пление предстоятеля русской церкви после его внезапной и затянувшейся болезни; тем значимее то, о чем он решил на этот раз пого­ ворить с нецерковной публикой. Среди про­ чего были сказаны слова, которые гуманитар­ ному и даже техническому интеллигенту покажутся самоочевидностью, но в сегодняш­ нем смысловом контексте звучат чуть ли не вызывающе. О невозможности однозначных оценок светской культуры изнутри аскетиче­ ского опыта. О Льве Толстом, который был не только ересиархом (может, и не столько им), сколько великим художником, чей роман «Война и мир» мощно и благотворно воздей­ ствует на ум и сердце. О том, что даже у Булга­ кова с его вольным мистицизмом много вер­ ного, затрагивающего область истины...

Банальность. Дважды два четыре. Но, во-первых, идет вразрез с массовым умона­ строением православной аудитории, которая панически боится вольных суждений на об­ щекультурные темы. Во-вторых и в-главных, если бы российский интеллигент разлива 90-х годов был способен в ответ произнести нечто

125

столь же банальное и столь же очевидное для церковной среды!.. Например, что на Ветхом и Новом Заветах основано здание той цивили­ зации, к которой все мы принадлежим. Что мы проигрываем исламизму не только пото­ му, что он агрессивен и непредсказуем, но прежде всего потому, что — в отличие от «среднего» представителя мусульманского мира — «средний» представитель мира хри­ стианского — давно уже отрекся от религиоз­ ных ценностей. Что не перечитывать Еванге­ лие даже атеисту — если он числит себя по ведомству образованного сословия — стыдно. Что всеобщее показное воцерковление спец­ служб не бросает и не может бросать тень на православную церковь, поскольку она прини­ мает всех, кто стучится в ее врата; а как из­ вестно, и бесы веруют и трепещут... Увы. Не дождетесь. Проявить невежество в историче­ ской, литературной, музейной областях — это для образованца позор; не знать, чем акафист отличается от проповеди, а ектенья от после­ дования, печатно использовать обкомовское выражение «святые отцы», всерьез произно­ сить «постная свинина», не отличать власть имущего от власть имеющего и проч. — это нормально. Почти как для еврейского журна­ листа с «Радио Израиля» — выражение «бое­ вое крещение» (слышал своими ушами). «Русская церковь никогда не отличалась тер­

126

пимостью... всегда стояла на страже цензу­ ры... неизменно была на стороне реакции...» Кто это пишет? Пламенный большевик Емельян Ярославский, он же Губельман? Или современный журналист, считающий себя просвещенным борцом за культуру? Уточне­ ние нужно или можно обойтись?

Зато сколько гнева и пристрастия, сколько высокомерного презрения при обсуждении любой проблемы, так или иначе связанной с церковными обстоятельствами! Какая уве­ ренность, что братья-католики лучше, совер­ шеннее и чище, чем грязные, бородатые и ма­ локультурные православные бати! Да не лучше и не хуже; они просто —дальше, они действуют в том культурном и идеологиче­ ском пространстве, которое не имеет к нам непосредственного отношения. Дружить с со­ вершенно чужими всегда легче и неизменно приятнее, чем жить в мире со своими, с чу­ жими не пересекаешься — возможность столкновения сведена к минимуму. Участие в реальной истории всегда конфликтно и про­ тиворечиво; еще проще, чем католиков, при­ жать к сердцу буддистов или носителей экзо­ тического религиозно-племенного сознания. Мы с ними не соприкасались, чего делить, можно и облобызаться.

В полной мере все, о чем речь шла выше, проявилось после того, как Минобр разослал

127

программу факультативного курса «Основы православной культуры». Будучи — лично — противником означенного двусмысленного курса и сторонником более честного факуль­ татива под названием «Закон Божий», я был поражен реакцией либерально настроенной интеллигенции и особо — ее передового воо­ руженного отряда — журналистов. Люди, для которых что культура, что православие — все едино, ибо полторы книжки, прочитанные в глубокой юности, давно и прочно забыты, пускались в долгие и путаные рассуждения о свободе информации, равенстве религий перед законом, о клерикализации общества...

Друзья! Уподобьтесь лучше патриарху. Му­ жественно повторите прописные истины — тем, кто прописей в руках не держал. Затем выучите таблицу умножения. Чтобы убедить­ ся, что дважды два — четыре. А уж потом спорьте о вопросах веры и неверия.

25 ноября

Кавалеры Красной Звезды

На минувшей неделе стало очевидно, что вслед за красным знаменем, обращением «то­ варищ» и коммуноидным гимном наша доб­ лестная армия получит в свое распоряжение еще один символ советского прошлого: пяти­ угольную звезду. Радоваться тут особо нечего,

128

ругаться бессмысленно, лучше задумаемся о главном — о контексте.

То бишь о том, какие цели могли преследо­ ваться в момент принятия подобного реше­ ния и какие будут достигнуты после его осу­ ществления.

Армейские реформы идут тяжело. Очень тяжело. Несмотря на то, что на эту безразмер­ ную амбразуру брошены лучшие путинские кадры — Сергей Иванов, Любовь Куделина. Называя вещи своими именами, задача перед ними поставлена непосильная. На ходу раз­ вернуть неуправляемую махину из доистори­ ческого прошлого в актуальную современ­ ность глобального мира. От смутных грез и тоски по великой эпохе Александра III сразу, без пауз, без раскачки перейти к ясной, трез­ вой, прагматичной военно-стратегической мысли образца XXI века. Опираясь при этом на крайне узкий и страшно далекий от гарнизон­ ной реальности слой военно-командной эли­ ты. И не допуская никаких резких телодвиже­ ний. Ибо если в армии начнутся беспорядки, если офицерство расколется и упустит из виду солдатскую массу, мало никому не покажется.

Если же вглядеться в политический кален­ дарь, то станет ясно: здесь и сейчас, в конце 2002 года, проблем у власти с армией еще больше. С одной стороны, есть железная необ­ ходимость спешить с демилитаризацией об­

129