Плотин. - Четвертая эннеада. - 2004

150 Плотин. Эннеады. Трактат IV. 4

мышление] не знает, но только творит. Ибо природа не­ произвольно дает все, что имеет, тому, что после нее, и это подаяние телесному и материальному есть ее твор­ чество; она подобна раскаленному телу, придающему соприкоснувшемуся с ним свой эйдос: делающему его горячим, но в меньшей степени. Поэтому природа не имеет воображения, но мышление лучше воображения; воображение — между природными восприятиями и мышлением. Природа ничего не схватывает и не созна­ ет, воображение же сознает приходящее извне; вооб­ ражение дает имеющему образы воображения [субъек­ ту] узнать, что он претерпел; но мышление само есть начало и деятельность, действующая из себя. Ум обла­ дает, Душа всего принимает от Ума, и всегда принима­ ла, и это есть ее жизнь: это то, что является вечно, в каждый из моментов ее мышления; то, что отразилось от Души в материю, есть природа, в которой, или преж­ де которой — последний предел тех умопостигаемых сущих, ибо дальше [природы] — уже подражания. Но природа творит в материи и претерпевает от нее, одна­ ко та Душа, которая прежде природы и близка ей в твор­ честве, не претерпевает; Те же, кто еще выше, вовсе не действуют в телах и в материи.

14. Поскольку тела, о которых мы говорим, были произведены природой, то и стихии есть продукты при­ роды; но разве растения и животные существуют не та­ ким же образом, каким природа присутствует в них? Их отношение к природе подобно отношению воздуха

Отрудностях, возникающих при рассмотрении души 1

ксвету: когда свет уходит, воздух не имеет ничего от света, но отдельно есть свет, и отдельно есть воздух, как если бы он не был смешан со светом. Или это отно­ шение подобно огню и раскаленному телу: когда ухо­ дит огонь, остается жар, но жар иной, чем в огне, жар, который есть некое качество раскаленного тела. Таким же образом формы, которые душа дает оформленным ею телам, должны быть рассматриваемы как иные, от­ личные от самой природы. Если же тело имеет еще и что-то другое, что-то среднее между ним и самой при­ родой, то это должно исследовать. Итак, мы объяснили различие природы и мышления во Вселенной, о чем и шла речь.

15. Но вот какие сложности присутствуют в том, что было здесь сказано: если вечность принадлежит Уму, время же принадлежит Душе (ибо мы утвержда­ ем, что время в его ипостаси — как окружающее энер­ гию Души и из нее приходящее), то каким образом вре­ мя разделяется и имеет прошедшее, в то время как деятельность Души не разделилась; и почему, обора­ чиваясь к прошлому, Душа не производит памяти [так же, как это имеет место в наших душах]? И поскольку, опять же, тождественность — в вечности, инаковость же — во времени, постольку время и вечность будут тождественными, даже если мы не будем приписывать изменения энергии Души. Скажем ли мы, что наши ду­ ши, принимая иной вид перемен и нужду, суть как-то во времени, но Душа Вселенной, будучи родительницей

152 Плотин. Эннеады. Трактат IV. 4

времени, не во времени? Однако если она не будет во времени, то почему же она будет творить время, а не вечность? — Потому что ее порождения не вечны, но объяты временем, поскольку даже частные души не во времени, но во времени лишь их претерпевания и дела. Ибо души вечны, и время позднее их, а то, что во вре­ мени — меньше, чем время: ибо, как сказал Аристо­ тель, время должно обнимать то, что во времени, месте

ичисле.7

16.Но если в душе одно после другого, если она сама совершает одно раньше, а другое позже, если она про­ изводит это во времени, то она сама направляется и склоняется к будущему, а если так, то и к прошлому. Позже и раньше есть в том, что она произвела, в ней

же самой нет прошедшего, но все логосы — вместе и сразу, как уже было сказано.8 Но в произведенном ею нет ни одновременности, ни совместности, поскольку именно в логосах вещи «вместе», например, руки и ноги в логосе — вместе, в чувственных же предметах — порознь. В умопостигаемом и раздельность осуществ­ ляется иным способом, так что и первое там в ином смысле. Теперь следует сказать о раздельности, состо­ ящей в инаковости; как возможно говорить о первом без того, чтобы упорядочивающее начало не произ­ водило порядка? Но если упорядочивающее начало производит порядок, то может сказать: «это — после того»; и что же, по этой причине все вещи не будут су­ ществовать разом? — Если иное есть порядок, а иное —

О трудностях, возникающих при рассмотрении души 1

упорядочивающий, то дело будет обстоять именно так, как он говорит; но если упорядочивающий сам есть первичный порядок, то он ничего больше не будет го­ ворить, но только творить одно после другого;9 ибо если он говорит, то говорит, глядя на порядок; тогда он ока­ жется иным порядку. Но как [в этом случае] он будет [само]тождествен? — А так, что упорядочивающий не есть эйдос и материя, но только эйдос и сила, и Душа есть вторая после Ума энергия; а «одно после другого» есть в тех материальных вещах, которые не могут существовать разом. Поскольку эта Душа есть святая Душа, она — как круг, прилаженный к своему центру; она есть первое увеличение после центра, непротя­ женное протяжение, — постольку таким вот [душев­ ным] образом существует каждая [умопостигаемая сущ­ ность]. Если же положить Благо как центр, а Ум — неподвижным кругом, то Душа будет подобна движи­ мому кругу, движимому стремлением. Ибо Ум непосред­ ственно обладает и охватывает Благо, Душа же стре­ мится [к Благу] по ту сторону существующего. Но сфера всего, обладающая таким способом стремящейся Ду­ шой, сама движима естественным стремлением Души. Ее естественное стремление, поскольку стремится тело, обращено вовне: это и есть оборачивание и об­ хождение со всех сторон самого себя, это — круговое движение.

17. Но почему в нас не таким же образом, как в Душе, осуществляются мышление и логосы; почему

154 Плотин. Эннеады. Трактат IV. 4

здесь, внизу, мы — во времени; почему здесь есть и по­ следовательность, и осуществляющееся во времени ис­ следование? Не потому ли, что многие начальствуют,

имногие движимы, но нет единого властвующего? Да, именно поэтому есть всё иное и иное — и относитель­ но нужд, и относительно настоящего момента, неопре­ деленного в себе, но относящегося всегда к иному, а затем — еще к другому, внешнему же. Потому различ­ ны предметы наших влечений и соотносительны об­ стоятельствам, и сегодня возникает нужда в одном, завтра — в другом, и всё это внешне и случайно. По­ скольку же многие начальствуют, необходимо быть и множеству образов воображения [помыслов], и все они должны приходить из внешнего, и один будет новым относительно другого, и они необходимо будут мешать движению каждой из [душевных] сил. Ибо когда жела­ тельная сила движима, воображаемый образ предмета желания приходит как извещение о восприятии и до­ несение о претерпевании; он требует следования за собой и добывания желаемого предмета, но другая наша сила необходимо оказывается в затруднении: давать ли [этому образу власть над собой], добывать ли [желае­ мый предмет], или воспротивиться. И когда наш дух призывает нас оттолкнуть что-нибудь, то это и значит быть для него в движении, потребности же тела и страс­ ти постоянно производят в нас иные мнения; тогда —

инезнание Блага, и немота душ, когда их увлекает во все стороны: это еще одно следствие смешения. Но не­ ужели же то, что имеет в нас различные мнения, — есть

О трудностях, возникающих при рассмотрении душ

наилучшее? Или же затруднения и многомнительность относятся к общему [— к тому, что составлено из ду­ шевной и телесной природ]? [Да], из лучшего общему дается истинный логос, но он слаб и бессилен, посколь­ ку пребывает в смешении, что ему по природе не свой­ ственно. Это как если в большом и шумном собрании наилучший муж станет говорить, то не будет властво­ вать; там властвуют худшие из шумящих и кричащих, он же сидит молча, не имея возможности что-либо пред­ принять, сокрушенный криками худших. В наихудшем человеке собрано вместе всё дурное из всех дурных государственных устройств; в обычном человеке есть нечто хорошее, как в городе, живущем при демократи­ ческом устройстве, не полностью безвластном; в луч­ шем человеке осуществляется аристократический об­ раз жизни: его человеческая природа удалилась от общего людям и позволяет себе лишь наилучшее.10 Но в наилучшем человеке, в человеке, который [полнос­ тью] отделился, начало — Единое, и от него приходит порядок к иному. Как если бы было два города: один — горний, другой — дольний, и этот дольний был бы уст­ роен подобно горнему. Уже было сказано, что в Душе всего — единство, тождество и подобие, а в других ду­ шах — инаковость; и почему так, уже было сказано. Довольно, пожалуй, об этом.

18. Теперь о том, имеет ли тело что-либо благодаря себе, обладает ли чем-то своим в своей жизни, имею­ щей место, когда в нем присутствует душа; то, чем оно

156 Плотин. Эннеады. Трактат IV. 4

обладает как своей природой, есть то, что находится в связи с телом [, но не есть само тело]. То тело, в кото­ ром присутствуют и душа, и природа, не должно быть таковым, каковы неодушевленные тела; оно не должно быть подобно освещенному воздуху, но — подобно воз­ духу, который нагрет; тела животных и растений име­ ют словно бы тень души, поскольку и боль, и наслаж­ дение относятся к определенному телу; для нас и боль, и наслаждение этого тела существуют только благода­ ря бесстрастному знанию. Говоря «для нас», я имел в виду «для иной [низшей] души», поскольку определен­ ное тело есть не иного кого тело, но наше тело; потому мы и связаны с телами, что они принадлежат нам. Мы сами не суть тела, но и не чисты от них, тела же зави­ сят от нас и связаны с нами; «мы» относится к господ­ ствующей части в нас, тела же — различными спо­ собами наши, но все равно наши. Потому и боль, и удовольствия заботят нас, и тем более заботят, чем бо­ лее мы бессильны, чем менее отделились от них; но это «заботящееся» в нас есть достойнейшее, оно есть Сам Человек, положивший нас и, так сказать, погрузивший нас в тело. Ибо нужно сказать, что такого рода страсти не всецело принадлежат душе, но определенному телу, а также общему и составленному. Когда некто един, он самодостаточен; например, что могло бы претерпевать неодушевленное тело, будь оно одно? Его раздельность не будет следствием саморазделения, но такое тело со­ хранит в себе единство. Однако, душа не может быть даже разделенной, и потому, существуя таким образом

О трудностях, возникающих при рассмотрении души 1

[т. е. оставаясь одна], она избегает всего. Если же двое стремятся к единому, то поскольку единое для них внешне, то именно в невозможности быть едиными они естественно имеют источник боли. Я говорю «два» не

всмысле два тела, ибо тела имеют одну и ту же приро­ ду, но когда одна природа желает общности с другой природой и другим родом, когда худшее берет нечто от лучшего, но не может взять само это лучшее, а лишь его след, когда таким способом возникают две вещи,

иеще одна вещь возникает между тем, что было, и тем, что невозможно было схватить; это среднее, вступая

вобщение с ненадежным и опасным, оказывается в за­ труднительном положении, всегда носясь от крайнос­ ти к крайности. Это среднее раскачивается вверх и вниз, и когда оно несомо вниз, оно возвещает о своей боли, когда вверх — стремится к общению.

19.Вот то, что называют наслаждением и болью: боль есть осознание того, что лишаясь образа души, тело удаляется [от жизни]; наслаждение есть знание живо­ го существа о том, что образ души восстановился [букв.: «опять приладился, встроился»] в теле [Речь идет о внутреннем устроении тела, о подобии его органов ор­ ганам вечного тела вселенской Души всего. — Прим. Пер.]. Страсти суть в теле, знание же принадлежит вос­ принимающей душе, которая ощущает претерпевания

впограничном [ей теле] и возвещает об этом тому, в чем восприятия завершаются [т. е. уму].11 То, что испыты­ вает боль, — тело, и я говорю, что «чувствовать боль»

158 Плотин. Эннеады. Трактат IV. 4

значит «телесно претерпевать». Так во время операции рассекается дебелость [масса] тела, но страдание пре­ терпевает не только масса, но определенным образом окачествованная масса; так же и в случае образования опухоли: ощущает боль и берет ее на себя душа, по­ скольку она расположена, так сказать, следующей по порядку. Целая душа воспринимает претерпевания тела, сама не претерпевая. Воспринимая, она говорит, что там, где наличны рана и боль, налично претерпева­ ние. Если бы сама душа претерпевала, будучи вся в каждой из частей тела, она не смогла бы зафиксиро­ вать и объявить, что претерпевание налично именно там; но если бы она была вся пронизана болью, если бы вся болела, она не смогла бы сказать или прояснить, что боль там-то, но сказала бы: боль там, где я есть; но душа есть везде. Пусть болит палец — больно и чело­ веку, потому что палец есть палец человека. Человек говорит, что у него болит палец в том же смысле, в ка­ ком мы говорим о яснооком человеке по причине света его глаз. Тогда, если что-то пострадало, то оно и болит, если только кто-нибудь не поймет «болит» в том смыс­ ле, что это понятие включает также и то, что непосред­ ственно следует за восприятием; если же это включа­ ется, то, очевидно, это значит, что боль приходит вместе с чувственным сознанием боли. Но тогда чувственное восприятие [боли] само не должно называться болью, но знанием боли. Поскольку же оно бесстрастно, по­ стольку восприятие знает и возвещает об этом разум­ но; претерпевшее же — вестник, который если медлит

Отрудностях, возникающих при рассмотрении души 1

сизвестием, то или не произносит его, или не является надежным посланцем.

20. Таким образом, следует утверждать, что и телес­ ное наслаждение имеет начало в общем души и телес­ ной природы. Ибо не должно полагать источник жела­ ний и предпочтений в теле, в каком бы состоянии оно не находилось. Однако же и душа не ищет соленого или, скажем, сладкого: источник этих поисков — тело, но желает не только тело, а то, что приобрело значительно больше движений, чем [высшая] душа [имеется ввиду душа животная или растительная], то, что было вынуж­ дено этим приобретением вернуться к множеству [вожделеемых предметов], почему оно и наслаждается в одном состоянии соленым, а в другом — сладким, в од­ ном — прохладой, а в другом — жаром, что никогда не заботило бы его, будь оно едино. Здесь дело обстоит так же, как в случае с болью: как там из боли возникало знание, и душа, желая изъять тело от причиняющего ему боль, бросалась в бегство, а то, что первично претер­ певало, само сокращаясь, указывало на претерпевание бегущему; так и здесь есть чувственное восприятие, имеющее знание, и душа близ него, та душа, которую мы называем природой, и которая дает след души телу. Природа знает определенное желание, которое есть завершение того, что началось в теле; восприятие знает образы воображения, и, начиная от этих образов, уже душа добывает то, что желанно, ведь это ее дело — добы­ вать, или же она противится и мужественно переносит,