11

10 Глава первая

НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО

РАЗВИТИЯ РУСИ IX - XII ВЕКОВ

I.O формах общинного землевладения в Киевской Руси

В основе социально-экономических перемен, совершаю-' щихся в любом аграрном обществе, лежат сдвиги в поземель­ных отношениях. Это целиком относится и к Древней Руси IX-XII вв. — стране по преимуществу земледельческой. Соци­ально-экономические связи той поры нельзя рассматривать, абстрагируясь от общины, являвшейся важнейшим компонен- том общественной структуры. Следует, однако, иметь в виду, что история не знала общины, данной раз и навсегда; она име­ла несколько типов общинных организаций, которые ошибочно было бы ставить все на одну доску: «...подобно геологическим образованиям, есть и в исторических образованиях ряд] типов — первичных, вторичных, третичных и т.д.».¹

Устанавливая общую собственность на землю, свойствен-

¹ Архив К.Маркса и Ф.Энгельса, кн. 1, стр. 278.

ную доклассовой формации, Ф.Энгельс воссоздал присущую ей градацию, показав сложный характер первобытного земле­владения. Согласно Ф.Энгельсу, земля находилась в собствен­ности племени, которое распоряжалось земельным фондом, передавая его «в пользование сначала роду, позднее самим ро­дом — домашним общинам, наконец, отдельным лицам».¹ Эта многоступенчатая система земельных отношений в первобыт­нообщинном мире недостаточно учитывается историками, изучающими землевладение в ранний период русской исто­рии. Обычно они исследуют проблему по линии патриархаль­ная община — соседская община — крупное землевладение, пе­ренося центр тяжести на процесс экономического распада первобытного строя и возникновения феодализма.² Между тем без пристального внимания к первобытной иерархичности в поземельных отношениях многие явления, связанные с земле­владением на Руси IX — XII вв., будут не вполне правильно поняты.

При всей чрезвычайной скудости источников, поднимаю­щих завесу над социально-экономической историей восточных славян, предваряющей образование Киевского государства, мы все же располагаем некоторыми сведениями, бросающими какой-то свет на интересующие нас сюжеты. Первый источ­ник, к известиям которого обращаемся, — Повесть временных лет. Описывая быт полян, монах-летописец сообщает: «Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже до сее

К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 161.

² См.: Б.Д.Греков. Киевская Русь. М., 1953, стр. 523-525; С.В.Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., ¹⁹49, стр. 41—42; Л.В.Черепнин. Основные этапы развития феодальной собственности на Руси (до XVII века). - «Вопросы истории», 1953, № 4, стр. 46 — 53; Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР III - IX вв. М., 1958, стр. 832, 833, 842, 853 и другие исследования.

13

12

братье бяху поляне, и живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим».¹ Б.Д.Греков, толкуя содержание приведенного отрывка, писал: «Тут мы имеем указания на то, что летописец все-таки знал кое-что о далеком прошлом славян и говорит нам о форме их древнейших обще­ственных отношений, называя ее родом».² Но информация, которую несет источник и богаче и разнообразнее, чем кажет­ся с первого взгляда. Идеей рода глубина ее не исчерпывается. Уже начальная фраза наводит на размышления. «Полем же жившем особе», — читаем в летописи.³ Как понять это замеча­ние? Видимо, поляне жили отдельно от других, представляя нечто единое, распадавшееся на подразделения, именуемые родами («и володеющем роды своими»), причем каждый род жил «на своих местех», управляясь самостоятельно («владею­ще кождо родом своим»). Итак, поляне, жившие особняком, являли собой нечто целое, собранное из родов, занимающих свою территорию. Под целым надо, по всей видимости, пони­мать племя, существующее «особе» от других племен. Значит, летописец нарисовал общественную систему, замкнутую, с одной стороны, родом, а с другой — племенем.

Чтобы лучше уяснить вопрос, обратимся к Л.Моргану. Об ирокезах он рассказывает следующее: «Территория племени состояла из фактически заселенной им местности, а равно ок­ружающего региона, в котором племя охотилось и занималось рыбной ловлей и который оно было в состоянии охранять от захвата других племен. Вокруг этой территории лежала широ­кая полоса нейтральной, никому не принадлежащей земли, от­делявшей их от ближайших соседей, если те говорили на дру­гом языке, и менее определенная ограниченная полоса, если

¹ Повесть временных лет, ч. 1, М.-Л., 1950, стр. 12 (далее — ПВЛ, ч.1).

² Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 79.

³ Летописец неоднократно отмечает это: «поляном же жившем особе» (ПВЛ, ч. 1, стр. 11); «поляном же живущем особе, яко же рекохом» (Там же, стр. 14).

и племена говорили на диалектах одного и того же языка. Вся эта не имеющая точно определенных границ область, не-

висимо от ее величины, составляла владение племени, при-навалась таковой другими племенами и охранялась самими владельцами».¹ Наличие племенных территорий присуще не только американским туземцам, оно составляет глобальную особенность родо-племенного строя.² Взяв в соображение ней­тральные земли, отделявшие племена, легко поймем, почему автор Повести так настойчиво подчеркивает: «полем же жив­шем особен. Не представляет неразрешимой загадки и указа­ние летописца насчет полян, которые «живяху кождо с родом своим и на своих местех». В нем мы видим свидетельство о родовом землевладении у восточных славян.³ К аналогичному выводу пришел и М.В.Колганов в своей книге о собственности в докапиталистических формациях.⁴ Таким образом, у нас есть основания говорить об общинном землевладении, племенном и родовом, у восточных славян накануне образования Древне­русского государства.

Со временем собственность на землю племени и рода пе­рестраивалась. «Возрастающая плотность населения, — пишет Ф.Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внут­ри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делает­ся необходимым даже и слияние их и тем самьм слияние от-

Л.Морган. Древнее общество. Л., 1934, стр. 67.

² См.: К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 92 - 93; Л.Морган. Указ, соч., стр. 40.

По словам Л.Моргана, суждения которого разделял Ф.Энгельс (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 121), «у латинских земледельческих племен одни земли находились в коллективном владении каждого племе-^ни> Другие — во владении родов...» (Древнее общество, стр. 167). И еще: «-.переведенные в Рим роды, равно как и начальные латинские и сабин-^ские роды, остались территориально обособленными» (там же, стр. 178).

М.В.Колганов. Собственность. Докапиталистические формации. М., ^19б2, стр. 144.

15

14

дельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа». В результате землевладение еще больше дро­билось: часть земли принадлежала селу, а земли, на которые село не претендовало, были «в распоряжении сотни»; то, что не попадало в надел сотни, оставалось в ведении всего округа; оказавшаяся и после этого неподеленной земля — большей ча­стью очень значительная площадь — находилась в «непосред­ственном владении всего народа».² Важно при этом помнить, что в ведение народа поступали незанятые, бесхозяйные, по выражению Ф.Энгельса, земельные массивы.³

Древнерусские археологические источники хорошо согла­суются с нарисованной выше картиной. После тщательного изучения погребального обряда, распространенного среди ра­димичей, вятичей и дреговичей, Г.Ф.Соловьева сумела выде­лить ряд локальных групп в областях, заселенных этими пле­менами. У радимичей она нашла 8 таких групп, вятичей — 6 и у дреговичей — 2.⁴ Каждая группа, по мнению Г.Ф.Со­ловьевой, представляла собой первичное племя, а совокуп­ность их — племенной союз.⁵

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 164.

² К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 19, стр. 330.

³ Там же, стр. 495.

⁴ Г.Ф.Соловьева. Славянские племенные союзы по археологическим данным. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1953, стр.10—12; Ее же. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII— XIV вв. н.э. — «Советская археология», XXV, 1956, стр. 156 — 160, 160 — 161,161-165.

⁵ Г.Ф.Соловьева. Славянские племенные союзы..., стр. 13; Ее же. Сла­вянские союзы... стр. 166. Аналогичная расстановка наблюдалась не только у восточных славян. Л.Нидерле по поводу лютичей, бодричей и сербов пи­сал: «Каждое из этих больших племен делилось в свою очередь на ряд меньших: лютичи на чрезпенанов, ратарей, укранов, стодоранов (гавела-нов) и пр.; бодричи — на вагров, вранов, смолинцев, древян, рарогов;

Картографирование остатков восточнославянских поселений VIII— IX вв., расположенных в лесостепной полосе, покаывает, что они размещались «гнездами, по 3 — 4 поселения, отстоящих одно от другого до 5 км».¹ По данным же Б А.Рыбакова, число поселений-городищ в гнезде достигало 5, 10, 15.² Любопытно и то, что сгусток поселков (гнездо) отде­лялся от себе подобных незаселенной полосой в 20 — 30 км.³ Размеры гнезд, как считает Б.А.Рыбаков, близки к размерам племен и обнимают пространство в 30 х 60, 40 х 70 км.⁴ Вряд ли мы ошибемся, если единичное поселение-городище примем за род, гнездо поселений — за племя,⁵ а объединение их — за племенной союз. Стало быть, мы можем еще раз заключить о существовании у восточных славян коллективного землевла­дения, представленного родом, племенем, союзом племен (на­родом, народцем — как угодно).

Однако время внесло поправки и в эту структуру. По мере

————————————————

сербы— на лужичан, мильчан и т.п.». — См.: Л.Нидерле. Человечество в доисторические времена. СПб., 1898, стр. 523.

¹ И.И.Ляпушкин. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII — первая половина IX в.). Л., 1968, стр. 128.

Б.А.Рыбаков. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Ру­си. В кн. Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969, стр. 27.

³ Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы..., стр. 852; И.П.Русанова. Исследование памятников на р.Гнилопяти. — «Архео­логические открытия 1965 года». М., 1966, стр.142—146. (По И.И.Ляпуш-^кину, расстояние между гнездами исчислялось иногда сотней километров и более. — И.И.Ляпушкин. Указ, соч., стр. 126.)

⁴ Б.А.Рыбаков. Союзы племен..., стр. 27.

Не исключено, что в этом гнезде сидела фратрия, как полагает С-С.Щиринский. См.: С.С.Ширинский. Объективные закономерности и Объективный фактор в становлении Древнерусского государства. — «Ле­нинские идеи в изучении первобытного общества, рабовладения и феода­лизма». Сб.статей. М., 1970, стр. 193.

17

16

того, как союзно-племенная организация трансформировалась в государственный организм, по мере того, как поднималась и крепла публичная власть, персонифицированная в лице князя, место народа, бывшего собственником пустующих земель, стал занимать князь, но не в роли частного владельца, а как представитель всего народа. Словом, складываются такие по­земельные связи, какие Ф.Энгельс подметил в Швеции, где отдельное «село имело сельскую общинную землю (bus almanningar), и наряду с этим существовала общинная земля -^; сотни (harads), округа или земли (lands) и, наконец, общинные земли, на которые претендовал король как представитель все го народа в целом, и поэтому в данном случае носившие на звание Konungs almanningar. Однако все эти земли без разли-i чия, даже и королевская, назывались (almanningar), альмен-дами, общинными землями.¹ Мало-помалу из «княжеской; альменды» образуется фонд земель, принадлежащих государ­ству. Понятно, что это могло произойти тогда, когда послед-j нее сформировалось и окрепло. Там, где княжеская власть, во площавшая государство, была сильной, государственной за лей распоряжался сам князь, но там, где она оказала слабой, — вече.

Хотя древнерусские источники дают наглядное предст.* ление о государственном земельном секторе в Киевской Рус в советской историографии не придавалось этому факту долх. ного значения. В последнее время лишь В.Л.Янин касалс.

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 19, стр. 330 (в Норвегии встречаемся j тем же. Альменинг, на который осуществлял предпочтительное право кс роль, до образования норвежского государства «был ничейным угодьем общем пользовании по традиции согласно обычному праву ближайын соседствующих хозяйств земледельцев». Другой вид землевладения одаль (удель) выступал неограниченной собственностью больших семей, j Г.И.Анохин. Общинные традиции норвежского крестьянства. М., 1971,] стр. 82 - 89).

мянутой темы.' Остановимся и мы на некоторых, наиболее азительных сведениях, взятых из древних памятников. «Се князь великий Изяслав Мьстиславич, — читаем в одной гра-_е _ _По благославлению епискупа Нифонта испрошал есмь Новагорода святому Пантелемону землю село Витославицы и смерды и поля Ушково и до прости».² Отсюда явствует, что под эгидой новгородского веча находились земли, в данном случае населенные смердами, пленниками, посаженными на землю. Другой источник — уставная грамота князя Ростислава Мстиславича, учреждающая епископию в Смоленске, — свиде­тельствует: «А се даю... Село Дросенское, со изгои и з землею святей Богородици и епископу, и село Ясенское, и з бортни­ком и з землею и с изгои, святей Богородици и епископу; и озера Нимикорская и с сеножатми, и уезд княж, и на Сверко-вых луках сеножати, и уезд княж, озеро Колодарское, святей Богородици. И се даю на посвет святей Богородици из двора своего, (о)см капии воску и на горе огород с капустником и з женою и з детми, за рекою, тетеревник с женою и з детми свя­тей Богородици и епископу». Формуляр грамоты весьма красноречив: «сдумав с людьми своими», то есть рассудив на вече, Ростислав наделяет епископию селами Дросенским с изгоями, Ясенским вместе с бортником и изгоями, озерами,

¹В.Л.Янин. Из истории землевладения в Новгороде XII в. — «Культу-ра Древней Руси». М, 1966, стр. 322; Его же. Проблемы социальной орга­низации Новгородской республики. «История СССР», 1970, № 1, стр. 46. Надо, впрочем, оговориться, что В.Л.Янин пишет об общественном зе­мельном фонде (Проблемы социальной организации..., стр. 46), подразуме­вая под ним «участки, тянущие к епископу, в городские потуги и к свобод­ным смердам» (Из истории..., стр. 322).

²В.И.Корецкий. Новый список грамоты великого князя Изяслава стиславича новгородскому Пантелеймонову монастырю. — «Истори­ческий архив», 1955, № 5, стр. 204.

³Памятники русского права, вып. II. М., 1955, стр. 41 (далее — ПРП, ⁴ Там же, стр. 45.

18

19

сеножатями, а потом уже из своего двора отдает огород и про> чее. Эта особенность формуляра навела И.И.Смирнова на вполне вероятное предположение, что села Дросенское ц Ясенское не были княжескими, «не входили в состав княже­ского двора и не являлись, таким образом, составной частью княжеской вотчины».¹ То же следует сказать относительно озер и сеножатей, фигурирующих в грамоте. Но, согласившись с И.И.Смирновым в этом, мы не можем принять дальнейшие его выводы, а именно то, что он относит названные села к об­щинной земельной собственности и что население этих сел не исчерпывалось одними изгоями, а состояло еще и из свобод­ных крестьян.² Тут И.И.Смирновым руководила исключитель­но внутренняя логика. Но отчего, спрашиваем мы, отдельные села на Руси XII в. могли быть укомплектованы, например, челядью³ или смердами,⁴ а изгоями — нет? Возвращаясь же к источнику, замечаем в нем такие детали, которые позволяют с уверенностью говорить об изгоях как единственных жителях села Дросенского. В грамоте сказано: «...село Дросенское, со изгои и з землею...». Когда же речь заходит о втором селе, Ростислав перечисляет: «...село Ясенское, и з бортником и з землею и с изгои...». Следовательно, если в селе, помимо из-

¹ И.И.Смирнов. К вопросу об изгоях. «Академику Б.Д.Грекову ко д. семидесятилетия. Сб.статей». М., 1952, стр. 106. В этом выво, И.И.Смирнова усомнился В.В.Седов, нашедший на территории села Д сенского гончарный сосуд с клеймом на днище в виде княжеского трез ца. Данная находка, по мнению В.В.Седова, «свидетельствует о том, '.. когда-то поселение было княжеским, т.е. входило в состав княжеского Д| мена». (В.В.Седов. Археологические разведки древнерусской деревни Смоленской области. КСИИМК, вып. 68, 1957, стр. 111). Видимо, одно горшка с клеймом все же недостаточно, чтобы говорить о принадлежнос целого села тому или иному владельцу. Более надежным, чем случайН-археологическая находка, руководством является изучение самой уставно! грамоты.

² Там же.

³ ПСРЛ, т.2. М, 1962, стб. 493. ⁴ПВЛ,ч. 1,стр. 183.

гоев, жил еще кто-то, в грамоте об этом заявляется со всей оп-реденностью. Но о независимых крестьянах в ней нет и по-мину. Будь они, ничего не помешало бы ее составителю ска-зать- «Село Дросенское, со изгои, людьми и з землею... село Ясенское и з бортником и з землею и с изгои и с людьми...». Итак называемые грамотой села не принадлежали ни князю как частному владельцу, ни крестьянской общине, а государ­ству, в чьем владении были также озера и сеножати, жалуемые «святей Богородици и епископу».

О наличии государственных земель в Древней Руси, по нашему мнению, рассказывает Киево-Печерский патерик, где читаем, как преподобный Феодосии «посла единаго от братиа к князю, рек тако: "Княже благочестивый, Бог умножает бра­тию и месце мало, просим у тебе, дабы еси нам дал гору ту, иже над печерою". Князь же Изяслав, сиа слышав, зело радо­стен бысть; и посла к ним болярина своего, дасть им гору ту».¹ Вероятно, Изяслав распорядился горою как представитель го­сударства. Недаром для оформления этого дела был снаряжен государственный чиновник — боярин.

Следовательно, существование государственного земле­владения в Древней Руси — вполне реальная вещь. Первона­чально оно собиралось из беспризорных, никем не занятых земель. Впоследствии государство проводило мероприятия по их заселению. Понятно, что этими поселениями оно стреми­лось обеспечить себя доходами, вливавшимися в государст­венный бюджет. Складывание подведомственного государству земельного фонда происходило тем успешней, чем быстрее и увереннее шел процесс формирования самого государства.

Наше изображение общинных форм землевладения в Ки­евской Руси будет неполным, если обойти молчанием древне-РУсскую вервь. К ней мы и обращаемся.

¹Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, стр. 13

20

21