198 199

мове красьнии и велиции, и имения многа, и дани и чьсти бе-шисльны».¹

Введение к летописному своду 1095 года содержит любо­пытное нравоучение: «Вас молю, стадо христово, с любовию приклоните уши ваши разумно: како быша древний князи и мужие их, и како отбараху Русския земле, и ины страны при-даху под ся; теи бо князи не збираху многа имения, ни твори­мых вир, ни продаж въскладаху люди; но оже будяше правая вира, а ту возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны и бьющеся и ркуще: "братие, потягнем по своем князе и по Руской земле"; глаголюще: "ма­ло есть нам, княже, двусот гривен". Они бо не складаху на своя жены златых обручей, но хожаху жены их в сребряных, и росплодили были землю Руськую».² Сторонники теории о раннем происхождении феодализма на Руси восприняли цити­рованные строки с нескрываемым энтузиазмом. Б.Д.Греков по их поводу замечал, например, следущее: «Составитель "На­чального" свода совершенно четко противопоставляет один, более ранний период, другому, более позднему, отдавая явное предпочтение первому за то, что князья и их мужи тогда вое­вали иные страны, богатели за счет этих иных стран, свою же землю не обременяли тяжелыми поборами. Автору "Свода" определенно не нравится новый порядок вещей. Он, несо­мненно, предпочитает военную добычу и дань с завоеванных народов новому способу обогащения знати, освоению боль­ших пространств своей же русской земли и превращению сво­бодных доселе соотечественников в своих подданных, обязуе­мых с этого момента работать не только на себя, но и на своих

¹ Успенский сборник XII — XIII вв. М., 1971, стр. 45. Мы допускаем, что монолог Бориса выдуман автором жития. Но это нисколько не умаляет значения источника, поскольку в нем все же отразилось представление современника о том, из чего складывалось богатство древнерусских кня­зей.

² НПЛ, стр. 103-104.

господ». Эти построения Б.Д.Грекова воспринял И.И.Смирнов.² Но где в своде сказано «об освоении больших пространств русской земли», о принуждении подданных рабо­тать на господ? Говоря так, мы тем самым искажаем содержа­ние летописного текста и привносим в него собственные до­мыслы. Древний моралист озабочен «несытовством» князей и дружинников к богатству, причем его огорчает не столько са­ма алчность, сколько способы обогащения, применяемые эли­той. Жить за счет ограбления чужих народов похвально и даже почетно, выжимать деньги из своих сограждан предосуди­тельно — вот лейтмотив летописца, который, конечно, ведет нас к психологии, свойственной людям эпохи военной демо­кратии. Итак, княжеско-дружинная знать еще в конце XI в. воззрения о богатстве соединила преимущественно с драго­ценностями и деньгами, а не с землей.⁴

Было бы ошибочно думать, что у древнерусской верхушки XII в. пропал вкус к обогащению посредством военных грабе­жей. Об этом свидетельствуют как многочисленные войны, сопровождавшиеся обильными полонами, тщательно регист­рируемые летописцами, так и предписания Закона Судного людям, применявшегося в юридической практике Древней Ру-

¹Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 258 — 259.

² И.И.Смирнов. Очерки..., стр. 6 — 7.

³ В другом месте своей книги Б.Д.Греков предлагает еще более воль­ное толкование текста. «Новгородский летописец в конце XI в., — пишет он, - вспоминая прошлое и сравнивая его с настоящим, утверждал, что в старое время князья и дружинники добывали богатство главным образом войной с чужими народами, а свои имения не эксплуатировали чрезмерно. Сейчас же дело переменилось. Эксплуатация своих имений стала главным источником обогащения, с чем связано и насилие над своими соотечест­венниками».—Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 139.

⁴ Интересен в этом отношении эпизод с немецкими послами, прибыв­шими в 1075 г. к Святославу. Князь Святослав, «величался, показа им бо-гатьство свое. Они же видевше бещисленое множьство, злато, и сребро, и поволоки...»—ПВЛ, ч.1, стр. 131.

200

201

си. «Плена же шестаа часть, — читаем в памятнике, — достоить взяти князем, прочее число всем людем в равну часть делятся от мала и до велика».¹ В XII в., по всей видимости, рабы, табу­ны лошадей, гурты скота, драгоценности, всевозможный «тяжкий товар», мед еще определяли степень богатства князей и бояр.

Наши предположения усиливаются наблюдениями уче­ных, исследовавших новгородские берестяные грамоты. «Ве­роятно, на протяжении XII века, — пишет относительно исто­рии Новгорода В.Л.Янин, - исподволь происходило накопле­ние денежных ресурсов новгородскими феодалами, позволив­шее им затем осуществить решительное наступление на те земли, которые в большом количестве в XII веке еще принад­лежали новгородским общинникам».³ Догадку В.Л.Янина под­твердил А.А.Коновалов в работе, посвященной периодизации грамот на бересте, найденных в Новгороде. Он установил, что содержание грамот меняется по ходу времени: в ранних пре­обладают упоминания о деньгах, поздние грамоты содержат факты феодального характера.⁴ А.А.Коновалов предполагает, что «изменения, происходившие в содержании грамот, по-видимому, отражают процесс накопления денег, которые за­тем были вложены в расширение своих владений новгород­скими землевладельцами». I Какими путями создавалась _крупная-3£мельная собствен-

¹ Закон Судный людем пространной и сводной редакции. М., 1961, стр. 58. Замечательно здесь то, что добыча распределяется независимо от знатности («от мала и до велика»). И еще одна чрезвычайно важная деталь: отличившийся мужеством в бою воин («подвиг и храборьство сдееть»), пусть даже из простого народа («или простых людии»), получал сверх по­ложенной доли еще и часть «от урочена урока княжа». — Там же. Во всем этом нельзя не видеть традиций, восходящих к военной демократии.

² См.: ПСРЛ, т II, стб. 333 - 334, 758.

³ В.Л.Янин. Я послал тебе бересту. М., 1965, стр. 170.

⁴ А.А.Коновалов. Периодизация новгородских берестяных грамот и эволюция их содержания. «Советская археология», 1966, № 2, стр. 67 — 69.

ность в_русском государстве X — XII вв.? Советские историки высказывались по этому поводу неоднократно. Древнерусское общество рисовалось Б.Д.Грекову с развитой системой экс­плуатации, основанной «на присвоении господствующим классом одного из важнейших условий труда — земли, с выте­кающим отсюда крепостничеством».¹ Раз скроенная вотчина «не оставалась в неизменном состоянии. Вотчинник по мере своего экономического и политического преуспевания при поддержке государства расширяет свои владения путем вклю­чения под свою власть больших пространств земли и сидящего на ней населения. Естественно, что для этого необходимо бы­ло принуждение, которое шло и от государства и от знати. При помощи своих вооруженных дружин, опираясь на поддержку государства, крупные землевладельцы становятся по отноше­нию к населению освоенных земель не просто хозяевами, а "государями". Вотчина превращается в сеньерию».² По мысли С.В.Юшкова, «основными способами образования княжеского домена была экспроприация общинных земель и захват никем не занятых пустошей. Но наряду с этими способами необхо­димо указать на постепенное втягивание в систему домени-ального владения крупных владений, возникших внутри раз­лагавшихся сельских общин, путем превращения землевла­дельца в княжеского вассала, а также общинных земель путем превращения общинников в феодально зависимое населе­ние».³ Церковные учреждения, подражая князьям, «экспро­приировали земли и занимали пустоши. Наряду с этим цер­ковное землевладение развивалось и благодаря пожертвовани­ям князей и бояр, а также на основании покупки и мены».⁴ В приемы мобилизации земли бояре ничего своего не внесли.

¹ Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 154.

² Там же, стр. 155-156.

³ С.В.Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949, стр. 135 — 136.

⁴ Там же, стр. 136. ......

203

202

Они, подобно князьям и духовенству, «экспроприировали зем­ли общинников, захватывали пустоши, покупали землю».¹ В.В.Мавродин, исследуя проблему, писал: «Князья либо за­хватывали свободные земли и угодья, либо экспроприировали земли у общин, превращая "сельских людей" ("Церковный ус­тав" Ярослава), "простую чадь" в рабочую силу своего хозяй­ства. Экспроприировались земли и у всякого рода кабальных и зависимых людей: рядовичей, закупов, наймитов, смердов». ² Интересно то, что «в начале IX — X вв. князья раздают своим дружинникам не столько земли, сколько дани с земель, а затем уже сама земля смерда захватывается князьями и дружинни­ками, дарится и раздается». Главнейшим инструментом сози­дания феодальной земельной собственности в Древней Руси М.Н.Тихомиров считал захват феодалами крестьянских об­щинных земель.⁴ И.И.Смирнов, выделяя XII — XIII вв. в каче­стве нового этапа в развитии Руси, утверждал, что «основным и определяющим в этом развитии являлся процесс роста фео­дальной земельной собственности за счет экспроприации фео­далами общинных крестьянских земель».⁵ С.А.Покровский, указывая на то, что источником происхождения феодальной собственности был переход крестьян под покровительство мо­гущественных феодалов, отмечает и другое: «Немалую роль играл и прямой захват, насильственное присвоение права соб­ственности».⁶

Из приведенной сводки мнений ученых явствует, что в но­вейшей историографии идея о насильственном захвате кресть­янских земель как главном орудии в образовании частной зе-

¹ Там же, стр. 136.

² В.В.Мавродин. Образование Древнерусского государства. Л., 1945, стр. 160.

³ Там же, стр. 168.

⁴ М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 29 — 38.

⁵ И.И.Смирнов. Очерки..., стр.23.

⁶ С.А.Покровский. Общественный строй Древнерусского государства. «Труды Всесоюзного заочного юридич. ин-та», т. XIV. М., 1970, стр. 39.

мельной собственности на Руси весьма популярна.

Наиболее полно аргументирует версию о насильственном отчуждении М.Н.Тихомиров. Поскольку данный вопрос имеет принципиальное значение, необходимо внимательно разо­браться в системе его доказательств.

«Известия о насильственной узурпации крестьянских зе­мель и превращении труда крестьян в барщинный труд на Ру­си XI — XIII вв. не только существуют, но даже относительно многочисленны», — уверенно говорит М.Н.Тихомиров.¹ Пер­вым примером насильственного захвата земель автору служит древлянский поход княгини Ольги, которая-де присвоила Древлянскую землю и заставила ее жителей платить оброк (дань) — феодальную ренту. Но покорением и установлением дани Ольга не изобрела чего-нибудь оригинального, а дейст­вовала в духе прежних киевских князей, потративших много энергии, чтобы привести в повиновение непокорных древлян. Еще Олег, «примучив» древлян, «имаше на них дань по черне куне».² Вспомним и более древние времена, когда «тихие» по­ляне были «обидимы древлями и инеми околними».³ Все это — факты одного порядка. Они свидетельствуют о борьбе за дань, а не за землю.

«Пахотные поля и луга, - пишет М.Н.Тихомиров, — стано­вятся ценностями, которыми феодалы стремятся овладеть. По­этому уже в Краткой редакции «Русской Правды», отражаю­щей порядки феодальной деревни XI в., находим постановле­ние по поводу нарушения межевых знаков: «Иже межу пере-ореть любо перетес», т.е. запрещение перепахивать межи и уничтожать («перетесать») значок, вырезанный на дереве или на столбе для обозначения границы занимаемых владений»⁴. У М.Н.Тихомирова констатирующая часть явно не вяжется с по-

¹ М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 30.

² ПВЛ, ч. I, стр. 20.

³ Там же, стр. 16.

⁴ М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 32.

204

205

ясняющей. Получается, феодалы «стремятся овладеть земля­ми», но наталкиваются на запрещение нарушать межевые зна­ки.

«Три сохранившиеся грамоты, дошедшие до нас в архиве Юрьева монастыря, - продолжает М.Н.Тихомиров, - свиде­тельствуют о том, что в новгородской земле первой половины XII в. происходил усиленный процесс захвата общинных зе­мель феодалами»¹. Грамота великого князя Всеволода Мсти-славича Юрьеву монастырю на рель, которой вооружается ав­тор, ни слова не говорит о захвате земель феодалами. Она за­регистрировала княжеский дар монастырю. Каким путем при­обрел рель Всеволод Мстиславич, абсолютно неизвестно. Но М.Н.Тихомиров думает, что «это был один из подгородных лугов, которым самовольно распорядился князь, отмежевав его Юрьеву монастырю».² Грамота Всеволода на Терпужский погост Ляховичи поддается иному толкованию, чем имеем у М.Н.Тихомирова. Выше было высказано предположение, что погост населен пленниками. Если взять в расчет это предпо­ложение, то в грамоте на погост Ляховичи мы не найдем факта насильственного захвата территории, населенной свободными крестьянами.³ Следовательно, грамота Всеволода Мстислави-ча на Терпужский погост Ляховичи Юрьеву монастырю может быть истолкована, по крайней мере, двояко. Передача волости Буйцы тому же монастырю, объясняемая М.Н.Тихомировым в смысле экспроприации свободных общинников, означала, как мы уже видели, уступку права сбора доходов с нее.

«Захват общинных земель и закабаление крестьян, - ут-

¹Там же, стр. 34.

² Там же, стр. 33. Столь же бездоказательно утверждение М.Н.Тихомирова о том, что посадничьи дети, у которых Антоний купил землю, «самовольно завладели лугом на ручье Витке, как и князь «релью на Мячине». - Там же.

³ То же самое следует сказать и о грамоте Изяслава Мстиславича Пан-телеймонову монастырю на село Витославицы со смердами, которая фигу­рирует у М.Н.Тихомирова (М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания ..., стр. 34).

верждает М.Н.Тихомиров, - становятся постоянным явлением в XII в. "Ипатьевская летопись" сообщает нам, что вдова од­ного из полоцких князей, Глеба Всеславича, отдала в Печер-ский монастырь 5 сел с челядью».¹ Непонятно, как вклад, со­стоящий из сел с челядью, закрепощенными людьми, по при­знанию самого автора, способен выступать аргументом, под­тверждающим захват общинных земель. Тут же следует ссыл­ка на Ярополка, отдавшего Печерскому монастырю Не-бльскую волость. Но М.Н.Тихомиров сам не знает, «получил ли монастырь Небльскую волость в полное владение, может быть, речь идет только о доходе с нее».³

Далее М.Н.Тихомиров пишет: «Указания на захваты об­щинных земель мы найдем не только в летописях и грамотах, но и других письменных памятниках. Один из крупнейших политических и церковных деятелей XII в. - митрополит Кли­мент Смолятич - оставил интереснейшее свидетельство о фео­дальных захватах своего времени. Отводя от себя обвинение в корыстолюбии, Климент пишет: "Да скажу тебе о желающих славы, которые присоединяют дом к дому, и села к селам, из­гоев и сябров, борти и пожни, ляда и старые пашни"».⁴ Смоля­тич молчит о приемах накопления домов и сел. М.Н.Тихомиров находит выход из тупика с помощью ничем не оправданных вольностей в переводе отрывка. Слово «при­лагают» он сначала верно перевел как «присоединяют» и не­ожиданно подыскал ему «синоним» «присваивают».⁵ Но это уже искажение смысла источника. Обращаясь к работе И.И.Смирнова об изгоях и изгойстве, М.Н.Тихомиров выража­ет полную солидарность с ним в том, что «уставная грамота смоленской епископии 1150 г. доказывает "факт превращения в земельные владения смоленского епископа общинных зе-

¹ М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 35.

² Там же, стр. 26.

³ Там же, стр. 35.

⁴ Там же, чтр. 35-36.

⁵ Там же, стр. 36.

207

206

мель, не входивших до того в состав феодальной земельной собственности"».¹ Выводы И.И.Смирнова не столь бесспорны, чтобы так легко согласиться с ними. Поэтому есть основания отклонить и этот вывод М.Н.Тихомирова.

Из всех источников, привлеченных М.Н.Тихомировым, лишь один отвечает надеждам, возложенным на него. «В од­ном древнем памятнике, - указывает он, - в числе "грехов" находим и следующее: "...кто пригородит от чужого двора или нивы или луга или сада"».² Нельзя, впрочем, забывать, что па­мятник безличен и обращен ко всей пастве.

Итак, М.Н.Тихомирову не удалось собрать «относительно многочисленные» известия о насильственных захватах об­щинных земель феодалами. Источники, приведенные им, на поверку оказались либо неуместными, либо двусмысленными. Значит, экспроприация крестьянских земель в Древней Руси не была так распространена, чтобы говорить о ней как о глав­ном способе формирования частного землевладения.

По словам Ф.Энгельса, «возникновение частной собствен­ности в истории отнюдь не является результатом грабежа и насилия... Уже тот простой факт, что порабощенные и экс­плуатируемые были во все времена гораздо многочисленнее поработителей и эксплуататоров и что, следовательно, дейст­вительная сила всегда была на стороне первых, - уже один этот факт достаточно показывает нелепость всей теории наси­лия». Насилие - всего лишь средство, тогда как целью высту­пает экономическая выгода.⁴ Поэтому насилие «только охра­нят эксплуатацию, но не создает ее».⁵

При сравнительно малочисленном населении Киевской Руси, разбросанном по необозримому пространству Восточной Европы, лежало много неподеленных, никем не освоенных зе-

мель. На Западе такого рода земли находились, по выражению Ф.Энгельса, «в непосредственном владении всего народа».¹ По мере становления королевской власти на эти земли стал пре­тендовать король, но не как частное лицо, а как «предста­витель всего народа в целом». Ф.Энгельс поясняет свою мысль на примере государства франков, где «в качестве пред­ставителей народа франкские короли завладели огромными земельными пространствами, принадлежавшими всему наро­ду, в особенности лесами, чтобы расточать их в виде подарков своей придворной челяди, своим военачальникам, епископам и аббатам. Таким путем они заложили основу позднейшего крупного землевладения дворянства и церкви».³ Современные исследователи подтверждают справедливость этих положений. «Согласно старогерманским представлениям вся завоеванная территория, - пишет Я.Д.Серовайский, - считалась достояни­ем племени и ее вождя. По мере того, как его власть превра­щалась в королевскую, все массивы, не находившиеся в непо­средственном освоении и пользовании общин, стали, очевид­но, рассматриваться как королевские владения. Кристаллиза­ция королевских прав на леса и другие владения происходила очень медленно и едва была улавливаема современниками. Последние долго не видели разницы между владениями коро­ля и племени...»⁴

Вряд ли на Руси обстановка была совсем иной. Своеобра­зия, конечно, там имелись. Достаточно сказать, что в Древней Руси публичная власть выступала не только в форме княже­ской, но и вечевой. Князь и вече нередко соперничали друг с другом. Поэтому на пути освоения неподеленных земель древ­нерусские князья встречались с определенными трудностями.

¹ Там же, стр. 38.

² М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 32.

³ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., стр. 165,183.

⁴ Там же, стр. 164.

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 19, стр. 330

² Там же.

³ Там же, стр. 337.

⁴ Я.Д.Серовайский. О путях формирования феодальной собственности на леса и пастбища во Франкском государстве. «Средние века», вып. 32, 1969, стр. 53.

209

208

Неподеленные земли - это прежде всего леса. На Руси не­размежеванные леса - обычное явление.¹ Возникновение кня­жеского землевладения обязано в первую очередь освоением лесных массивов. Самые ранние известия о княжеском земле­владении как раз и говорят о хозяйственной поездке княгини Ольги, сопровождавшейся заимкой лесных угодий, изобиль­ных пушным зверем и дикими пчелами. «Знаменья», расстав­ленные ею, - это ли не доказательство покушения на ничей­ные, неподеленные земли. «Знамеными дуб» Русской Правды шумит о том же. Но пути становления княжеского землевла­дения были общими и для бояр. Недаром А.Е.Пресняков писал о боярском землевладении: «Возникнуть это боярское земле­владение могло путем заимки и распашки новин на незанятых участках».²

На обжитых и людных местах, особенно вблизи городов, лежавший «в пусте» земельный фонд довольно скоро исчер­пался, и там земля начинает выступать как товар. О земельных куплях в Древней Руси есть достоверные сведения. С.А.Высоцким обнаружена надпись на Софии Киевской, в ко­торой читаем: «Месяца января в 30, на святого Ипполита, ку­пила землю Боянову княгиня Всеволодова, перед святою Со­фию, перед попами, а тут были: попин Яким Домило, Патилей Стипко, Михалько Неженович, Михаил, Данило, Марко, Семьюн, Михаил Елисавинич, Иван Янчин, Тудор Тубынов, Илья Копылович, Тудор Борзятич, а перед этими свидетелями купила княгиня землю Боянову всю, а дала за нее семьдесят гривен собольих, а в этом (заключается) часть семисот гри­вен».³ Из Лаврентьевской летописи знаем о «свободах», куп­ленных князем Андреем Боголюбским.⁴ Антоний Римлянин

¹Г.Е.Кочин. Сельское хозяйство на Руси в период образования Рус­ского централизованного государства. М.-Л., 1965, стр. 138 - 139.

² А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории, т.1. М, 1938, стр. 195.

³ С.А.Высоцкий. Древнерусские надписи на Софии Киевской XI-XIV вв., вып. 1. Киев, 1966, стр. 64.

⁴ ПСРЛ, т. I, стб. 348.

купил однажды «у Смехна да у Прохна у Ивановых детем у посадничих», заплатив за нее сто рублей.¹ Им же за семьдесят гривен куплена земля с тонями и за сто гривен село Волхов­ское.² Новгородец Климент отдает два села с обильем Юрьеву монастырю за взятые когда-то в долг 20 гривен серебра.³ Судя по вкладной грамоте посадника славенского конца Ивана Фо­мина Муромскому монастырю, земля, отданная монахом, была куплена дедом Ивана.⁴ Если учесть, что грамота датируется 1181-1182 гг., то эту «дедову куплю» нужно отнести, по край­ней мере, к середине XII в. Князей, вступающих в управление делами, новгородцы предупреждали: «А в Бежицах, княже, тобе, ни твоей княгини, ни твоим бояром, ни твоим дворяном сел не дьржати: ни купити, ни даром приимати, и по всей во­лости Новгородьской».⁵ Заповедь, видно, нарушалась, поэтому - новое требование: «А свобод ти и сел съступитися. А про землю и про (села): кто у кого будеть купил, знаеть сво­его истьца по куны, а земля к святой Софии».

В Московский период, когда аппарат насилия и принуж­дения несравненно окреп, земельные купли не утратили своей важной роли в процессе складывания частного землевладения. Кирилло-Белозерский монастырь с самого начала активно «прикупает» окрестные «землицы». Основатель обители Ки­рилл «в первые 10 лет пребывания на Белоозере совершает пять купчих сделок» с соседними крестьянами.⁷ Всего же дошло до нас от него 25 купчих грамот на землю.⁸ Преемники Кирилла в игуменстве Христофор и Трифон с неменьшим

¹ Грамоты В.Н. и П., стр. 159.

² Там же, стр. 160.

³ Там же, стр. 162.

⁴ Там же, стр. 285.

⁵ Там же, стр. 11.

⁶ Там же, стр. 16.

⁷ А.И.Копанев. История землевладения Белоозерского края XV-XVI вв. М.-Л., 1951, стр. 88.

⁸ Там же, стр. 47.

211

210

усердием заключают купчие сделки.¹ Покупали землю и свет­ские владельцы.² В Переяславском уезде, как и в Белозерском крае, приобретение земельных угодий не обходится без торго­вых комбинаций. Возьмем для иллюстрации Троицкий Серги­ев монастырь. Одним из первых районов, где появились его вотчины, был Верходубенский стан.³ Там монастырское зем­левладение завязывалось и росло в первую очередь посредст­вом купель монастыря у средних и мелких землевладельцев.⁴ Прибегали к покупкам и сами светские мелкие владельцы,⁵ а также бояре. Характерна история вотчины бояр А.М и П.М.Плещеевых. Родовые имения А.М.Плещеева уступали по величине новым приобретениям. Но среди последних на пер­вом месте стоят купли.⁶ Дальнейшее расширение вотчины осуществлялось посредством купель.⁷ Подобные купли в ос­новном и питают боярскую вотчину XVI в.⁸ В Костромском уезде наблюдаем аналогичное.⁹ Наконец, собирание земель­ных владений митрополичьей кафедры тоже происходило ча­стью с помощью покупок. В свете приведенных фактов дан­ные о земельных куплях на Руси XII - XIII вв. получают еще большую устойчивость и выразительность.

Таким образом, заимка пустых неосвоенных земель и куп­ ля — основные и первоначальные способы земельного стяжа­ ния в Киевской Руси. __.___......._.— . ..-_______

'Там же, стр. 96-102.

² Там же, стр. 95, 98, 118 - 119, 138,160 - 161, 164.

³ Ю.Г.Алексеев. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV - XVI вв. Переяславский уезд. М.-Л., 1966, стр. 71.

⁴ Там же, стр. 74.

⁵ Там же, стр. 42 - 47.

⁶ Там же, стр. 62.

⁷ Там же.

⁸ Там же, стр. 64.

⁹ Ю.Г.Алексеев. Черная волость Костромского уезда в XV в. «Кресть­янство и классовая борьба в феодальной России». Л., 1967.

¹⁰ А.Н.Сахаров. Русская деревня XVII в. По материалам патриаршего хозяйства. М., 1966, стр. 41.

Вклады и пожалования также способствовали росту част­ного землевладения. Но это были явления вторичного порядка; ведь дарят и жалуют уже имеющуюся в личных руках земель­ную собственность.¹

Жизнь, несомненно, знала и насильственный захват зе­мель, о чем говорит летописец, обличая владимирского вла­дыку Федорца: «Много пострадаша человеци от него в держа­ние его, и сел изнебыша, оружья и конь, друзии же роботы до-быша, заточенья же я грабления».² Неясен социальный состав потерпевших. Не исключено, что среди них могли быть, по­мимо крестьян, люди более высокого социального ранга.

В нашей литературе объектом захвата всегда выступают крестьянские земли, что вряд ли справедливо. В памятниках имеются намеки на захваты земельных владений, принадле­жащих вотчинникам. Великий князь Изяслав Мстиславич, по­даривший Пантелеймонову монастырю село Витославицы, за­клинает: «А в тое земли, ни в пожни, ни в тони не вступатися ни князю, ни епископу, ни боярину, ни кому. А кто почьнеть въступатися в тое земли, и в воду, и в пожни или князь или епискуп, или хто иметь силу деяти, и он в второе пришьствие станете тяжатися с святым Пантелеймоном».³ Насилие по от­ношению к привилегированному собственнику здесь мыслит­ся как вполне реальная возможность. Однако захват земель и крестьянских и вотчинных в процессе складывания частного землевладения на Руси XI-XII вв. играл подсобную, чаще все­го эпизодическую роль. Поэтому нельзя согласиться с Б.Д.Гре­ковым, что «в X и начале XI века давно начавшийся процесс освоения земли и сидящего на ней населения делается особен-

¹ Здесь исключаются случаи, когда пожалование производится из го­сударственного фонда.

² ПСРЛ, т. II, стб. 552. Данный текст - лишнее указание на то, что на­сильственные захваты были редким явлением на Руси, поскольку летопи­сец квалифицирует поведение владыки как аномальное.

³ Грамоты В.Н. и П., стр. 141.

213

212

но заметным».¹ Ни в X-XI, ни в XII вв. правящая верхушка не имела достаточно сил, чтобы переварить свободную земле­дельческую общину.

Мы проследили за развитием крупного землевладения в Киевской Руси. Наблюдения, осуществленные во второй главе диссертации, важны для нас в двух отношениях: во-первых, они рисуют конкретную картину истории возникновения и роста частного хозяйства на Руси Х-ХП вв. и, во-вторых, пока­зывая незначительный его уровень, свидетельствуют тем са­мым о широкой распространенности свободного крестьянско­го землевладения. Так на материале второй главы находят подтверждение выводы, полученные в первой главе настоящей работы.

Само по себе наличие крупного землевладения ничего не говорит о социальной своей природе. Это становится ясным после исследования форм эксплуатации непосредственных производителей, к которым прибегает землевладелец, и соци­ального статуса различных категорий зависимого от вотчин­ника люда. Данную задачу решает следующая, третья, глава диссертации, где речь идет о зависимом населении на Руси Х-ХП вв.

¹ Б.Д.Греков, Киевская Русь, стр. 260. Ближе к истине подошла В.И.Горемыкина. Она считает, что «крупное землевладение формирова­лось первоначально за счет неосвоенных и неразделенных между община­ми земель, а затем общинных угодий» (В.И.Горемыкина. К проблеме исто­рии докапиталистических обществ (на материале Древней Руси). Минск, 1970, стр. 41). Непонятно только, с какого времени крупное землевладение стало формироваться за счет общинных угодий. Если в хронологических рамках Древней Руси, то с этим согласиться нельзя.