§ 3. Допустимость требований

Право международной ответственности не касается условий допустимости претензий, представляемых в международные суды. Оно определяет условия установления ответственности и призвания к ответственности правонарушителя. Однако некоторые вопросы, относящиеся к условиям призвания к ответственности, носят более общий характер. В большинстве случаев таковыми оказываются государственная принадлежность требований и исчерпания местных средств правовой защиты.

Вопрос о государственной принадлежности возникает, в основном, когда дело идет о защите государством прав своих граждан, пострадавших в результате международного правонарушения. В решении по делу о концессиях Мавроматиса в Палестине Постоянная палата международного правосудия заявила: "Речь идет об элементарном принципе международного права, который разрешает государству защищать своих граждан, пострадавших в результате противоречащих международному праву деяний, совершенных другим государством, от которого они не могли получить удовлетворения обычным путем" *(750).

Из приведенного заявления видно, что в таких случаях определение государственной принадлежности связано с нормой об исчерпании местных средств правовой защиты. Международный Суд в решении по делу о компании ЭЛСИ подтвердил, что норма об исчерпании местных средств рассматривается как "важная норма международного права", и изложил содержание этой нормы: для того чтобы международное требование в защиту физических или юридических лиц "было допустимым, достаточно, чтобы требование по существу было предъявлено в компетентные суды и рассмотрено настолько, насколько это позволяют местные законы и процедуры, причем безрезультатно" *(751).

В статьях об ответственности государств соответствующие положения сформулированы следующим образом:

Статья 44. Допустимость требований

При обсуждении проекта этой статьи в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН она не вызвала разногласий. Было высказано удовлетворение в отношении формулировки нормы об исчерпании местных средств правовой защиты.

§ 4. Утрата права призывать к ответственности

Утрата права ссылаться на правонарушение нашла отражение в международном праве, прежде всего в праве договоров. В Венской конвенции о праве договоров с участием международных организаций предусмотрено, что государство или международная организация не вправе больше ссылаться на основание недействительности или прекращения договора, выхода из него или приостановления его действия, если после того, как им стало известно о фактах:

а) они определенно согласились, что договор, в зависимости от случая, действителен, сохраняет силу или остается в действии; либо

b) они должны в силу своего поведения считаться молчаливо отказавшимися от права ссылаться на соответствующие основания (ст. 45).

Из этого видно, что существуют два случая, когда субъект утрачивает право на отказ от договора: ясно выраженное согласие на это и молчаливое или подразумеваемое согласие, выводимое из его поведения. "Не имеет значения, выражается согласие словами или действиями и поступками" (non refert an quis assensum suum praefert verbis, an rebus ipsis et factis). Оба эти случая имеют место и при утрате права призывать к ответственности. При этом, как и в праве договоров, отказ одного, даже наиболее пострадавшего субъекта не означает отказа других потерпевших. Только их общее согласие служит основанием для утраты права призывать к ответственности. Особый случай в этом плане представляет ответственность за нарушение императивных норм и обязательств erga omnes. В таком случае вообще не может идти речь об отказе от призвания к ответственности.

Отказ должен быть юридически действителен. Он должен быть осуществлен в соответствии с нормами международного права и отчасти с нормами внутреннего права государств и правил международной организации. Отказ не будет действительным, если он является результатом ошибки, обмана, подкупа или принуждения представителя, принуждения самого субъекта. Именно эти обстоятельства указаны в Венских конвенциях в качестве обстоятельств, которые служат основанием для признания недействительным согласия на обязательность договора.

Что же касается внутреннего права государства и правил международных организаций, то на их нарушение можно ссылаться лишь в том случае, если нарушение было явным и касалось норм особо важного значения (см. ст. 46 Венских конвенций). В отношении международной организации Венская конвенция о праве договоров с участием международных организаций указывает, что отказ может иметь силу в результате поведения ее компетентного органа (ст. 45.2b). Вопрос о том, какой орган является компетентным, решается правилами организации.

Международной практике известны случаи отказа лишь от части претензий, возникающих из ответственности. Так, при рассмотрении в 1912 г. дела о возмещении ущерба России арбитраж установил, что российское посольство требовало от Турции выплаты лишь суммы, соответствующей основной сумме кредита, не упоминая ни процентов, ни неустойки в связи с задержкой платежа. Арбитраж пришел к выводу, что такая позиция означает отказ от иных требований и, учитывая, что Турция выплатила требуемую сумму, счел спор урегулированным *(752).

Отказ может иметь форму одностороннего заявления. Так, в сентябре 2002 г. глава государства - Корейской Народно-Демократической Республики заявил об отказе от ранее выдвинутых требований к Японии о возмещении за ущерб, причиненный корейскому народу японской оккупацией 1910-1945 гг. *(753) Отказ может быть выведен и из поведения соответствующего субъекта. И в том, и в другом случае отказ должен быть выражен четко.

При рассмотрении Международным Судом ООН дела о некоторых месторождениях фосфатных руд в Науру Австралия утверждала, что до получения независимости власти Науру отказались от требования рекультивации земель, заключив соглашение о будущем фосфатной промышленности, а также сделав соответствующее заявление во время получения независимости. Суд установил, что, как свидетельствуют протоколы переговоров о соглашении, вопрос об отказе от требований рекультивации затрагивался сторонами, но так и не был решен. В соглашении об этом ничего не говорится. Что же касается заявлений, то они не носили четкого и однозначного характера. В результате Суд определил, что отказ не имел места, поскольку соответствующие действия не носили четкого и безусловного отказа властей Науру от их требований. Суд также отметил, что заявления, на которые ссылалась Австралия, несмотря на некоторую двусмысленность содержащихся в них формулировок, нельзя считать отходом от позиции, неоднократно и четко излагавшейся представителями народа Науру в органах ООН *(754).

В международной практике нередко возникал вопрос об истечении срока давности в отношении права призывать к ответственности. В этой связи следует отметить, что ссылка на то, что прошло значительное время, а спор остается нерешенным, не может считаться обоснованной, особенно если потерпевший предпринимает меры для сохранения своего требования.

Вопрос этот был затронут при рассмотрении Международным Судом упоминавшегося дела о фосфатах. Суд признал возможность влияния временного фактора на действительность претензии. В решении говорилось: "Суд признает, что "даже в отсутствие какого-либо применимого договорного положения задержка со стороны государства-заявителя может сделать заявление недопустимым. Вместе с тем, он отмечает, что международное право не предусматривает в этой связи каких-либо временных пределов. Поэтому именно Суд, с учетом обстоятельств каждого конкретного дела, должен решать вопрос о допустимости заявления в связи с истечением времени" *(755).

В деле братьев Ла Гранд Международный Суд признал заявление Германии допустимым, несмотря на то, что она подала его лишь через несколько лет после того, как ей стало известно о правонарушении *(756).

Одна из причин учета давности заключается в том, что по истечении времени у несущего ответственность субъекта могут возникнуть дополнительные трудности со сбором и представлением доказательств. В арбитражной практике возникал вопрос о "процессуальной справедливости" по отношению к несущему ответственность государству *(757). Тем не менее, ссылка на истечение времени не признается, если с учетом обстоятельств дела правонарушитель не может подтвердить нанесение в связи с этим какого-либо ущерба и если он знал о требовании и мог собрать и сохранить соответствующие доказательства. В упоминавшемся решении по делу о фосфатах Суд оставил для рассмотрения по существу любые вопросы, касающиеся ущерба, причиненного Австралии в результате задержки.

Таким образом, в международном праве не установлен какой-либо временной предел для международных претензий. Объясняется это тем, что сделать это весьма сложно, учитывая многообразие ситуаций, обязательств и поведения субъектов. Известны случаи установления таких пределов, когда речь идет о претензиях физических и юридических лиц. Так, Европейская конвенция по правам человека предусматривает, что индивидуальные жалобы должны быть поданы в течение 6 месяцев. Довольно часто устанавливаются временные пределы в конвенциях по международному частному праву, например, Конвенцией ООН об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г. Для договоров, касающихся межгосударственных претензий, какие-либо временные ограничения носят совершенно исключительный характер.

При всех условиях длительность состояния неурегулированности продолжающегося спора не может служить основанием для прекращения права призывать к ответственности. В частности, после уведомления правонарушителя о соответствующем требовании задержка с возбуждением разбирательства, например, в международном суде, не рассматривается как основание для признания этого требования недопустимым *(758). В деле о фосфатах Международный Суд признал достаточным то, что Науру упомянуло о своих требованиях в ходе переговоров с Австралией в период, предшествовавший официальному возбуждению дела *(759).

Таким образом, общий вывод состоит в следующем: задержка сама по себе не делает требование недопустимым. Исключение составляют случаи, когда задержка ставит несущего ответственность субъекта в явно неблагоприятное положение. Международные суды и арбитражи проявляют в этом отношении значительную гибкость, учитывая все обстоятельства рассматриваемого дела. Особое внимание уделяется поведению несущего ответственность субъекта и важность затронутых прав. В Комментарии к Статьям об ответственности по этому поводу говорится: "Решающее значение имеет то, понесло ли государство-ответчик какой-либо ущерб в результате задержки, т.е. могло ли оно обоснованно предполагать, что требование не станет основанием для возбуждения дела". При наличии некоторого ущерба такого рода он обычно принимается во внимание при определении размера возмещения.

В Статьях об ответственности государств относящиеся к рассматриваемому вопросу положения имеют следующий вид:

Статья 45. Утрата права призывать к ответственности

Как видим, в обоих случаях потерпевшее государство добровольно отказывается либо придавать значение международно-противоправному деянию, либо от права призывать к ответственности за него. "Это, как говорится в Комментарии, является одним из проявлений общего принципа согласия в отношении прав и обязательств, которые государство может использовать по своему усмотрению".

При обсуждении проекта статьи в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН он не вызвал широкого обсуждения. Было выражено удовлетворение по поводу отсутствия в нем какого-либо указания на срок давности. Вместе с тем, была выражена просьба разъяснить, сколько времени должно пройти для того, чтобы истек срок предъявления требования. Высказывалось пожелание относительно разъяснения того, какое поведение считается действительным молчаливым согласием.