2. Классификация политических режимов

Поскольку политические режимы подвержены быстрым и многообразным изменениям, сложно говорить о четкой их классификации. Она может представлять собой лишь выделение определенных идеальных типов режимов, которые служат скорее средством научного анализа определенных политических устройств, нежели обобщением черт реально существующих государственных образований.

В качестве критерия классификации долгое время использовалась форма правления. Почти две с половиной тысячи лет назад выдающийся древнегреческий философ Аристотель в книге «Политика» попытался определить, как социально-экономическая структура общества влияет на его политическое устройство. Им было сделано 158 описаний различных полисов. В зависимости от того, кто осуществляет государственную власть, Аристотель выделил: власть одного, власть немногих и власть многих. В соответствии с тем, как осуществляется эта власть и в чьих интересах, он выделил правильные и неправильные формы правления. Из современных политологов классический подход к разграничению политических режимов использует Морис Дюверже, который выделяет режим слияния властей (абсолютные монархии и суперпрезидентские республики), режим разделения властей (дуалистические монархии и президентские республики), режим сотрудничества властей (парламентские монархии и парламентские республики).

До недавнего времени в политической науке доминировала та точка зрения, что все многообразие политических устройств сводится к трем основным типам политических режимов: тоталитаризм, авторитаризм и демократия. По мнению Хуана Линца и Альфреда Степана, трехчленная модель устарела и не позволяет адекватно изучать политические системы и процессы, потому что уже к концу 80-х годов ХХ в. примерно 80% очень разных по социально-политическому строю стран не были ни демократиями ни тоталитарными режимами, а определение «авторитарная диктатура» является слишком общим и абстрактным, чтобы охарактеризовать все многообразие реальных политических форм, находящихся между этими полюсами. Линц и Степан предлагают на основе таких критериев, как наличие или отсутствие плюрализма, характер политической идеологии и ее роль в обществе, характер и роль политического руководства, особенности политической мобилизации, наличие или отсутствие эффективных сдерживающих правительство факторов, выделить пять самостоятельных идеальных типов политических режимов: демократический, авторитарный, тоталитарный, посттоталитарный и режим «султанизма».

Авторитарный режим представляет собой такое политическое устройство, при котором «допускается ограниченный и неответственный политический плюрализм; отсутствует развитая господствующая идеология, но есть особая недемократическая ментальность; существует экстенсивная, но не интенсивная политическая мобилизация; лидер или небольшая группа руководителей осуществляют власть в рамках формально плохо определенных ограничений, но всегда реальных и предсказуемых». Эти черты авторитаризма делают его достаточно устойчивым и относительно стабильным.

Тоталитарный режим, по мнению многих исследователей, полностью исчез с политической авансцены к концу ХХ в. Однако Линц и Степан не согласны с этим мнением. Они считают, что сохраняет свою актуальность выделение таких черт тоталитаризма, как: « искоренение почти всех предшествовавших ему форм политического, экономического и социального плюрализма; наличие унифицированной, артикулированной, утопической, господствующей идеологии; присутствие интенсивной и экстенсивной систем политической мобилизации; наличие лидерства, зачастую харизматического, с неопределенными ограничениями власти и большой долей непредсказуемости поведения как для элиты, так и для подданных».

Количество тоталитарных режимов в мире постоянно сокращается. После смерти Сталина в 1953 г. начался длительный процесс эрозии режимов советского типа в Восточной Европе и бывшем СССР. Результатами его стали существенные системные перемены, которые не давали больше оснований относить эти страны к режимам тоталитарного типа. Но одновременно они не были и авторитарными диктатурами в чистом виде. Это позволяет выделить в качестве самостоятельного типа посттоталитарные режимы.

Для них характерны следующие основные черты:

• Ограниченный и не ответственный социальный, экономический и институциональный плюрализм; почти полное отсутствие политического плюрализма, потому что коммунистическая партия по-прежнему сохраняет монополию на власть. В рамках данного режима может существовать «вторая экономика», но государственный сектор остается доминирующим. В зрелых посттоталитарных системах, как правило, формируется «вторая культура», или «параллельное общество», оппозиционные по отношению к режиму.

• Официальная идеология все еще существует и остается частью социальной реальности. Однако значительно ослабевает вера в утопию и преданность коммунистическим догматам. Власти сами переносят акцент с идеологических на прагматические вопросы жизни и рациональные решения конкретных проблем.

• Политическая мобилизация все больше и больше утрачивает свойственную тоталитаризму интенсивность. Рутинная мобилизация населения с помощью партийных и государственных организаций призвана достичь минимального уровня поддержки и согласия общества. Для функционеров участие в официальных структурах превращается в вопрос карьеры. Скука, неучастие и уход в частную жизнь становятся распространенными образцами поведения рядовых граждан.

• Руководство перестает быть харизматическим, заинтересованным в реализации утопических целей официальной идеологии. Главной задачей его становится сохранение власти и собственной безопасности. Создаются определенные ограничения для власти высшего руководства со стороны партийных функционеров с помощью процедур так называемой «внутренней демократии». При этом сохраняется монополия коммунистической партии на осуществление кадровой политики, система номенклатуры. В партийном и государственном руководстве усиливается роль технократов.

Посттоталитарные режимы пришли на смену тоталитаризму, когда правящие элиты в интересах своей безопасности создали определенную систему бюрократического контроля над высшим руководством, сдерживая его волюнтаризм и своеволие. Тем самым они дали импульс для постепенной трансформации тоталитаризма и одновременно заложили мину под посттоталитаризм, крайне непрочный и недолговечный.

Большая группа стран: Гаити при Дювалье, Центрально-Африканская Республика при Бокасса, Филиппины при Маркосе, Румыния при Чаушеску, Иран при шахе, Северная Корея при Ким Ир Сене имеют ярко выраженные тенденции к крайней форме патримониального господства, названного Максом Вебером «султанизмом». «Патримониализм и его крайняя форма «султанизм», – подчеркивал Вебер, – возникает всякий раз, когда традиционное господство развивает администрацию и вооруженные силы, становящиеся чистыми инструментами личной власти господина... Такое господство, которое действует в первую очередь на основе произвола, будет называться «султанизмом». Политический режим «султанизма», по мнению Линца и Степана, обладает следующими особенностями:

• Экономический и социальный плюрализм не исчезает, но попадает под влияние деспотической и непредсказуемой власти. Ни одна группа или индивид в гражданском обществе, политическом обществе и государстве не могут избежать проявлений деспотической воли руководителя. Принцип верховенства права полностью отсутствует. Крайне низким является уровень институциализации и крайне высокой—степень слияния сферы частного и публичного.

• Широкое распространение получает произвольное манипулирование символами, безмерное прославление вождя. Однако не существует разработанной господствующей идеологии или даже особенной ментальности, не зависимых от деспотического персонализма. Не предпринимается никаких попыток оправдания тех или иных мер правительства на основе идеологических требований. Псевдоидеология, связанная с именем правителя, не служит средством обеспечения лояльности функционеров и подданных или средством внешнеполитической пропаганды.

• Политическая мобилизация носит церемониальный и случайный характер. Как правило, не существует постоянно действующих открытых организаций для осуществления этих целей. Зато часто используются закрытые парамилитарные структуры, применяющие насилие и устрашение против противников режима.

• Руководство является в высшей степени персоналистским, основанным на произвольной воле вождя. Отсутствуют какие-либо рационально-легальные или идеологические ее ограничения. Отношения функционеров с правителем строятся на страхе и наградах. Зачастую приближенными вождя становятся его родственники, друзья, бывшие коллеги по работе, земляки или люди из охранных структур. Место на иерархической служебной лестнице зависит только от личной преданности руководителю.

Характер диктаторского режима непосредственно влияет на формы и методы демократического транзита. По мнению Линца и Степана, наиболее благоприятные условия для перехода к демократии существуют при зрелом авторитаризме, где складывается автономное гражданское общество, существуют рыночные отношения, развиваются правовые ограничители власти диктатуры. Задача демократических сил заключается в решении политических проблем, связанных с созданием и укреплением системы политического плюрализма. Сложнее всего осуществить переход к демократии от тоталитаризма и режима султанизма.