СБОРНИК форума 13.03.2015

Характерным для отечественной ментальности досоветского и советского периодов является учение о цельности души (И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ф. М. Достоевский, И.А. Ильин, Н.О. Лосский), о целостной индивидуальности (Э.В. Ильенков и др.). В партийных документах, в философии и педагогике декларировалось о «всестороннем развитии» личности. И.А. Ильин (1883–1954) развил целое учение о духовной актологии [1, с. 19], о целостном духовном акте как гармоничном единении главных творческих сил личности [см.: 3, с. 8–207]. В таком акте, в русской ментальности вообще, И.А. Ильин особо отмечал значимость «сердца». В знаменитой статье о русской идее под «идеей» он понимал особое строение душевнодуховного акта, каким народ России творит свою жизнь и культуру, включая воспитание [см.: 2, с. 101–130]. Все это Ильин гениально выразил в статье «О русской идее» и конкретно изложил в ряде иных работ. Эта творческая идея России, писал И.А.Ильин, формулирует то, что русскому народу уже присуще, что составляет его благую силу, что мы должны беречь и растить в себе, воспитывать в наших детях и в грядущих поколениях. «Русская идея, – подчеркивал И.А. Ильин, – есть идея сердца. Сердца, созерцающего свободно и предметно; и передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Вот главный источник русской веры и русской культуры. Вот главная сила России и русской самобытности. Вот путь нашего возрождения и обновления. Вот то, что другие народы смутно чувствуют в русском духе, и когда верно узнают это, то преклоняются и начинают любить и чтить Россию» [5, с. 420]. На Западе, отмечал в этой же статье И.В. Ильин, иное строение ментальности: преобладание рационально-волевого начала над духовноценностным, что объяснимо 500-летним техногенным, капиталистическим, экономикоцентричным укладом производства и образа жизни на Западе.

В православной педагогике и психологии понятие сердца является одним из важных, в отличие от современной светской «бессердечной» педагогики и психологии, где нет такого понятия. Последнее объяснимо тем, что классическая русская философия, как и труды представителей православия, была в советский период закрыта для широкой читающей публики.

Сердце (речь не идет о физиологическом органе) есть концентрация особых чувств. «Чувственность человека, – пишет С.З. Гончаров, – развивается; различаются внешние чувства, возникающие от физического воздействия, и внутренние (духовные) чувства,

возникающие от переживания значений (радость, уважение, презрение и др.). И вот сердце есть сосредоточие таких духовных чувств, это –

31

понимающие чувства, «чувства - теоретики»«« [3, с.118 – 119]. О первенстве сердца как духовного органа писали Г. С. Сковорода, П. Д. Юркевич, И. А. Ильин, Б. П. Вышеславцев и др., не говоря уже о Святоотеческом Предании. «Сам ты, – отмечал Г. С. Сковорода, – есть твое сердце», «истинный человек есть сердце в человеке» [15, с. 142]. Юркевич П.Д. писал: «Сердце есть сосредоточие душевной и духовной жизни человека [16, с. 69], «скрижаль, на котором естественный нравственный закон» [16, с. 69], мир красоты «первее всего» открывается «для глубокого сердца и отсюда уже для понимающего мышления», «лучшие философы и великие поэты сознавали, что сердце их было истинным местом рождения тех глубоких идей, которые они передали человечеству в своих творениях» [16, с. 83].

Чем сердце превосходит рассудок? Предмет есть единство материи (субстрата) и формы, организующей субстрат в целое. В понятии представлена форма, но без материи, без субстрата предмета. Но в сердце и чувствах объективное и субъективное сняты в особой, тем не менее, естественной бытийной реальности так, что сам субстрат (чувство) является понимающим и в силу этого он ищет соответствующую себе более совершенную форму, которая была бы имманентной субстрату. Этим объяснимы эвристичность и целостность сердечного созерцания, которое порождает художественность. Сердце,

пишет С.З. Гончаров, творит (в отличие от логического синтеза рассудка) синтез эмотивный (от слова «эмоция») на основе однородного чувства совершенства [3, с. 117–139].

Библейское упование на сердце как на понимание высших смыслов, вероятно, объяснимо его эмотивным синтезом в поиске объективно лучших, совершенных содержаний: «Размыслите в сердцах ваших» [Пс. 4, 5]; «Мудрость почиет в сердце разумного» [Притч. 14, 33]; «Бог послал в сердца ваши Духа» [Галл. 4, 6]; «Вложу законы Мои в сердца их» [Евр.10, 16]; «Если <…> будешь сердцем твоим веровать» [Рим. 10, 9]; «Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим» [Втор. 6, 5]; «Господа Бога святите в сердцах ваших» [1 Пет. 3,

15].

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), ученый, хирург, дважды лауреат Сталинской премии полагал, что сердце есть «второй орган восприятия, познания, мысли», «орган чувств вообще, и в особенности

– высших чувств» [10, с. 175, 185]. Современный философ С.Н. Мареев замечает: «Идеал не может помещаться в «голове», он всегда в «сердце»« [11, с. 98]. Это относится и к святыням народа.

Своеобразие сердца (как душевно-духовного органа), его эмотивный синтез служат основой понимания всего значения

32

эмоционального воспитания юных душ на материале именно культуры,

которая содержит эталоны и образцы человеческой субъективности, включая многообразную палитру понимающих чувств [4]. Приобщаясь к миру культуры, будь то музыка, живопись, литература, поэзия, театр и др., студенты усваивают способности и духовные акты ее творцов. Чувства, развитые на ниве культуры составят иммунитет души от разрушительной социальности, от лжи, зла и безобразного. Такие чувства первее мышления побудят личность избегать общения и речей, которые несут пошлость, подлость, кощунство и т.п.

Суть дела заключается в том, что ценности избираются сначала чувствами. А мышление обосновывает ценности. «Приоритет эмоционального начала в ценностном сознании», – полагал Ю. И. Мирошников, является «одним из важнейших принципов аксиологии» [12, с. 68]. Этот принцип Ю.И. Мирошников обосновывал в цикле своих работ, в историческом, так и в актуальном аспектах [13]. Он писал: «В постижении ценностей основополагающая роль принадлежит человеческим эмоциям» [14, с. 67].

Особенностью духовного акта русской культуры является

первенство аксиологического синтеза над логическим, сердца – над рассудком. «Русская духовная культура исходит из сердца, созерцания, свободы и совести» [6, с. 329]. Односторонность сциентизма (абсолютизации науки) состоит в отвлечении от эмотивного, ценностного синтеза «сердца», что характерно для современной бессердечной техногенной буржуазной цивилизации, практикующей прибыль любой ценой.

Значимость чувств в избрании ценностей учитывалась в отечественной педагогике, в которой воспитание трактовалось как культивирование ценностного самосознания личности, а обучение – как усвоение знаний и технологий. Воспитание направляет обучение, так как первое отвечает на вопрос «ради чего», а второе на вопрос «как» сделать нечто. Когда воспитание отъединяется от обучения, тогда возникает педагогический брак – безответственный специалист. И.А. Ильин писал по этому поводу: бессердечная «формальная образованность вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации» [8, с. 179]; то «шкурничество», ту «беспринципную изворотливость, тот «циничный эгоизм», при которых невозможны «культурное творчество», общественное строительство», понимание высшего измерения вещей, дел и людей. Самое важное, что должно дать человеку воспитание –

«это предметно открытый взор, предметно живое сердце и предметно готовую волю» [8, с. 183–184].

33

Современный кризис, отмечал. И.А. Ильин, это – кризис «расколотого человека», у которого творческие силы души отъединились друг от друга и действуют автономно. Но мысль сама по себе все разложит и подкопает. Воля сама по себе то же не принесет обновления, так как она лишена очевидности и склонна плодить одну дисциплину и полицейское государство. Воображение без любви, духовно слепое, породило декадентский модернизм, искусство мнимое, «часто ничтожное и пошлое»: это «безвкусные, праздные обрывки»; «больные выкрики», «вспышки духовного безволия, немощи и распущенности», обломки безобразных замыслов, неестественные выверты, противоестественные химеры; искусство модернистов «бредит на языке больных страстей и бесцензурно выбрасывает сырой материал бессознательного». Современное искусство перестало служить священному, стало забавою, созданной для возбуждения и раздражения, не то развратною потехою, не то беспринципным промыслом. Оно творится в атмосфере

художественной бессовестности: здесь все позволено [7, с. 65–68]. У

расколотого человека атрофируется главный орган – любящее сердце,

соединяющее в целостность все творческие силы души. И.А. Ильин советовал: «человек должен обрести в себе свою цельность. Он должен собрать <…> разлетевшиеся органы своего духа, оживить их и восстановить заново. Человеческий разум должен снова и снова пробиваться к вере, поборов в себе ложный стыд перед собственным сердцем. Мысль должна примириться с творческим и снова стать созерцательной, интуитивной, провидческой. Аутентичная фантазия должна пройти школу предметной интенции и духовной ответственности. Формальная, безудержная воля должна подчиниться совести и сердцу. <…> Тогда рассудок обретет способность к созерцанию и станет разумом, а созревающий разум станет повиноваться сердцу, так что все пути будут вести к сердцу и исходить из сердца. Сердечное созерцание, совестливая воля и верующая мысль – вот три великие силы грядущего, которым будут по плечу все проблемы бытия; они-то и создадут человека, обладающего творческой цельностью» [9, с. 438–439].

В условиях «плюрализма без берегов» действенным в области эмоционального воспитания является классическая культура во всех ее жанрах. Современным студентам следует предоставлять только лучшее: лучшую литературу, лучшие аудитории в образовании, лучшие фильмы и т.п. Тогда они вкусят лучшее и поймут его преимущества.

Итак, эмоциональное воспитание заключается в культивировании понимающих чувств на разнообразном материале культуры. Такие

34

чувства избирают достойные ценности и ориентируют на объективно лучшее содержание в деятельности, общении и мышлении.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гончаров С.З. Духовные ориентиры наследия Ивана Ильина и их значение в образовании / С.З. Гончаров // Русская философия о человекотворческой основе гуманитарного образования: сборник научных статей 9-й Всероссийской научно-практической конференции, 15–16 нояб. 2012 г.,

Екатеринбург / отв. ред. С.З. Гончаров / ФГАОУ ВПО «Рос. гос. проф.-пед. ун-т». – Екатеринбург, 2012. – С.7–45.

2.Гончаров С.З. Предпосылки творческого универсума классической русской культуры // Творческий универсум русской культуры: коллективная монография / С.З. Гончаров / под ред. В.И. Копалова. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. – С.101–130.

3.Гончаров С.З. Логико-категориальное мышление: в 3 ч. Ч. 3. Аксиология мышления / С.З. Гончаров. – Екатеринбург, Изд-во Рос. гос. проф.-пед. ун-та,

2011. – 609 с.

4.Гончаров С.З. Культура – креативная основа образования / С.З. Гончаров // Образование и наука: журнал теоретических и прикладных исследований. 2014. №2 (111). – С. 128–137; № 3 (112). – С. 73–84.

5.Ильин И. А. О русской идее / И.А. Ильин // Ильин И.А. Собр. соч.: в 10 т. М.: Русская книга, 1993. Т. 2. Кн. 1. С. 419 – 431.

6.Ильин И. А. Основы христианской культуры / И.А. Ильин // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. – Москва: Русская книга, 1993. Т. 1. – С. 285 – 330.

7.Ильин И.А. Основы художества. О совершенном в искусстве / И.А. Ильин // Собр. соч.: В 10 т. Т.6. Кн.I. – М.: Русская книга, 1996.

8.Ильин И. А. О воспитании в грядущей России / И.А. Ильин // Собр. соч.: в 10 т. – М.: Русская книга, 1993. Т. 2. Кн. 2. – С. 179.

9.Ильин И.А. Стань цельным / И.А. Ильин // Ильин И.А. Собр. соч.: в 10 т.

– М.: Русская книга, 1998. Т. 8. – С. 433 – 439.

10.Лука, святитель (Войно-Ясенецкий). Наука и религия: дух, душа и тело / Л. Войно-Ясенецкий. – Ростов-на-Дону, 2001.

11.Мареев С.Н. Встреча с философом Э. Ильенковым / С.Н.Мареев.–М.:1997.–192с.

12.Мирошников Ю. И. Ценностное сознание: принципы исследования / Ю.И. Мирошников // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 8. Межвузовский сборник научных трудов. – Омск, 2003. – С.66–71.

13.Мирошников Ю. И. История аксиологии: от Платона до Канта / Ю.И. Мирошников // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 10. – Омск, 2005. – С. 46 – 52. Он же. Эмотивизм как философский принцип ///

Мировоззрение и культура: Сб. ст. – Екатеринбург, 2002. С. 61–70.

14.Мирошников Ю. И. Аксиология как часть философского знания / Ю.И. Мирошников // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 9. Межвузовский сборник научных трудов. – Омск, 2004. – С. 55–59.

15.Сковорода Г. С. Соч.: в 2 т. Москва: Мысль, 1993. Т. 1. – 242 с.

35

16. Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению Божию / П.Д. Юркевич // Юркевич П. Д. Философские произведения – М.: Правда,1990. – С. 69– 03.

УДК 13(091)(470+570)

Логиновских Татьяна Александровна

КАТЕГОРИЯ ДУХОВНОСТИ В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ: ОСНОВНЫЕ ИДЕИ И ПРИНЦИПЫ

АННОТАЦИЯ: В статье рассматривается сущность понятия духовность. В истории русской философии духовность выражала основное качество культуры и самого человека. Актуальность проблемы духовности на современном этапе с неизбежностью требует обращения к истории русской философии и ее представителям.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: русская культура, духовность, духовное созерцание, смысл жизни, субъектность, общение, дух.

Loginovskih Tatyana A.

CATEGORY OF SPIRITUALITY IN RUSSIAN PHILOSOPHY:

THE BASIC IDEAS AND PRINCIPLES

ABSTARCT:The article considers the essence of the concept of spirituality. In the history of Russian philosophy, spirituality expressed the General culture and the person. The urgency of the problem of spirituality at the present stage inevitably requires reference to the history of Russian philosophy and its representatives.

KEYWORDS: Russian culture, spirituality, spiritual contemplation, the meaning of life, subjectivity, communication, spirit.

Существуют определенные различия между обыденным, религиозным и философским представлениями о духовности. В современной философии использование понятия «духовность» совершенно размывает его ценностные характеристики и в слабой степени учитывает диалектический характер духовности. Задача философского исследования заключается в отделении сущностного от случайного и ограниченного понимания духовности. И здесь очень важно обращение к русской религиозно-философской традиции, в рамках которой проблема духовности получила систематическую разработку.

Особо хотелось бы отметить характер предпринимаемого исследования как опыта целостного осмысления проблемы духовности в русской религиозной философии, представленной различными учениями и системами. Специфика отдельных учений в данном случае вторична по отношению к аналитическому выявлению

36

ведущих мотивов осмысления проблемы духовности в данной традиции.

На современном этапе нашего общества определенное значение имеет понимание конкретного характера фундаментальных понятий и концепций религиозно-философского мышления, которые явно или неявно восстанавливаются в современной дискуссионной и поисковой обстановке. Это значит, что понимание духовности в русской традиции приобретает новые смыслы и встает задача аналитического подхода ее теоретического потенциала, что имеет фундаментальное значение в образовании.

Несмотря на то, что проблема духовности подвергается рефлексии уже не одно тысячелетие, интерес к проблеме духовности не угасает. В настоящее время особенно много говорится о духовном и духовности, что подчас совершенно размывает внутреннее содержание этих понятий и, таким образом, еще дальше отодвигает нас от искомого. Каждый по-своему интерпретирует духовность и вносит в это понятие свой смысл. Поэтому первое, что необходимо выполнить – это определить границы феномена духовности, выявить его сущностные характеристики.

Анализ историко-философской и критико-аналитической литературы показывает, что в таком аспекте русская религиозная философия практически не рассматривалась. В многочисленных в последнее время работах основное внимание, как правило, уделяется систематизированию, упорядочению конкретных положений того или иного философа, либо сопоставление их с близкими ему системами. По мнению Гончарова С. З., «дух, духовность – высший уровень субъективности, в рамках которого человек обретает автономию мышления, воли и веры на основе сверхличностных и всеобщих значений, которыми он направляет свой внешний опыт. Духовному уровню присущи целостность творческих сил, всеобщность значений, ценностей, смыслов, любовь и воля к совершенству» [4, с. 605]. Существуют общие работы, посвященные целостному осмыслению русской религиозно-философской традиции, либо конкретным философским исследованиям, проблемам всеединства философского знания (например, «Философия всеединства» от В.С.Соловьева к П.А.Флоренскому). Особо отметим работы Бердяева Н. А. и И. А. Ильина.

Методологическая проблематика понимания духовности сводится к чисто гносеологическим определениям (проблема веры и знания и т.п.). Специальный историко-философский анализ проведен в таких работах, как «История русской философии» В.В.Зеньковского, «История русской философии» Н.О.Лосского, «Пути русского

37

богословия» Г.В.Флоровского и другие социально-философские исследования. В работе «Общество и личность в православной философии» Ю.С.Комарова при определенной цельности и значимости исследования, все же сконцентрировано внимание на частных религиозно-философских воззрениях и системах, и они зачастую оставляют в стороне их связь с общей системой логики и методологии философского осмысления действительности.

По мнению некоторых исследователей, проблема духовности в русской религиозной философии основывается на христианской антропологии, из которой следуют метафизические и философские аспекты духовности в этике, эстетике, социальной философии, гносеологии. В силу этого в рамках русской религиозно-философской традиции центральной категорией является понятие «личность», через разработку принципа универсальности которой развертывается вся проблема духовности. Принципиальными метафизическими характеристиками личности и духовности являются понятия бесконечность (микрокосмичность, непознаваемость, бессмертие) и свобода. Некоторые исследователи отмечают, что метафизическая категория «бессмертие» (в христианской метафизике - индивидуальное «спасение») является первичной ценностью, на которой основывается все содержание понятий «должное» и «желанное». Предпосылкой к реализации «должного» и «желанного»

вдеятельности и одновременно ценностью выступает другая категория – «свобода» [1, с. 96]. Стремление к преодолению духовного кризиса, связываемого с господством рационалистических и позитивистских парадигм мышления, можно объяснить целостность русской философии, представленной в единстве мистического опыта, интуиции, художественного содержания и метафизики. [1, с. 97].

Духовно-личностные мотивы в русской религиозной философии прослеживаются через диалектику ряда понятий: личность – свобода – любовь – жертвенность – духовная телесность, природа – творчество – красота – смысл жизни.

«Любовь» и «творчество», имея собственное ценностное содержание, выступают основными средствами для онтологической реализации «должного» и «желанного». Сущностное единство «свободы», «любви» и «творчества» заключается в понятии «жертвенность». «Жертвенность» выступает в качестве всеобщего процесса преобразования «недолжного» в «должное». Объективное воплощение «должного» и «желанного» выражается через понятия «красота» и «духовная телесность», что также имеет большое значение

вобразовании.

38

Одной из характерных черт русской религиозной философии, особенно философии всеединства, является объективация фундаментальных категорий и понятий, в том числе и понятия «духовность».

По мнению Балашова, духовность раскрывается в русской религиозной философии как категория сущности и представляет собой не гносеологическую противоположность материальности, а онтологическое тождество с нею, в силу чего материальность по своей сущности выступает как «духовная телесность».[1, с. 166] По нашему мнению, понятие «духовная телесность» является интересным феноменом в системе духовных объективаций и поэтому становится субстанциональным ядром феномена духовности, понимается и описывается в данной традиции как метафизическая сущность человека и природы.

Значимость понятия духовности в русской религиозной философии способствовало тому, что антропологический принцип в русской философии стал основополагающим, независимо от специфики различных направлений. Ориентация на преодоление классического рационализма в его спекулятивно-метафизической форме и позитивистских установок антропологического и социологического знания реализуется в виде образноконцептуальных схем. Важно подчеркнуть, что этический компонент здесь важен не сам по себе, а как средство к космогонической реализации духовности. Значение духовности раскрывается в данной традиции не только в качестве категории сущности, но и в качестве категории функции, назначения человека. Категория функции имеет подчиненное положение по отношению к категории сущности духовности.

Специфика понимания и описания духовности в рамках русской религиозной философии определяется, с одной стороны, подчеркиванием принципиальной невозможности полного определения и описания феномена духовности и отрицанием сведения ее к какому-то одному или нескольким философским аспектам, а, с другой стороны, постоянным стремлением выражения духовности через формулировки.

Анализ основных понятий проблемы духовности в отечественной религиозно-философской традиции имеет свое значение в современной ситуации, когда эти понятия часто употребляются в теоретических и публицистических дискуссиях, направленных на поиск оптимального образа человеческих отношений и отношения к окружающей среде. Эти понятия представляют собой своего рода

39

идеал социально-личностных взаимоотношений и перспективу осмысленной творческой деятельности личности[2, с. 89].

Вистории русской философии в понимании духовности большое значение имеет концепция И.А. Ильина.

Иван Александрович Ильин – выдающийся русский мыслитель. Философия и богословие, история и педагогика, публицистика и право, искусство и литература – вот далеко не полный перечень его интересов и исследований.

Важной заслугой философа является то, что он раскрыл неоднозначность и сложность понятия «духовность», включающую в себя не только веру в Бога, но и любовь к своему Отечеству и ответственность за ее судьбу. Для России в настоящее время стала актуальна проблема возрождение духовности общества и личности, и вопросы духа и духовности, поставленные и рассмотренные И.А. Ильиным, делают его идеи особенно значимыми.

Втворчестве И.А. Ильина проблема духовности занимает одно из центральных положений, пронизывает все его работы, направленные на возрождение русской культуры и общества, на прояснение духовного смысла этого возрождения. Духовность понимается И.А. Ильиным как результат связи человека с Богом, единение его с Богом. При этом Богообщение выступает как смысл и цель религиозной жизни и его опыта. Религиозный опыт начинается, как правило, с духовного потрясения личности, обретения глубокой удовлетворенности в религиозной сфере. Человек испытывает глубокие чувства радости, блаженства, благоговения, совестливости, зависимости, страха Божия, любви к Богу. Он находится в состоянии смирения, покаяния, жертвенности и благодарения Богу, чувство ответственности, стремление к совершенству, к добру и отвращение к злу, греху. Духовность требует осознания того, что разнообразные способности человека происходят от Духа, а не от ума; она помогает проявить Божественность в самом себе, поскольку является выражением подсказок Внутреннего Духа [5, с. 57].

Русский мыслитель утверждает, если внешняя свобода устраняет насильственное вмешательство других людей в духовную жизнь человека, то внутренняя свобода обращает свои требования не к другим людям, а к самому себе – вот уже внешне нестесненному – человеку. Свобода, по самому существу своему, есть именно духовная свобода, т. е. свобода духа, а не тела и не души. Это необходимо однажды навсегда глубоко продумать и прочувствовать с тем, чтобы впредь не ошибаться самому и не поддаваться на чужие соблазны [5, с. 62]. Духовное созерцание – это высший уровень постижения мира, в

40