Вопросы

1. Как соотносятся инференция, контингенция и нарратив?

2. Почему единичные наблюдения не могут служить основанием для научного вывода?

3. Какова роль «образов» в формировании пространства переменных?

4. Чем определяется соотношение единиц и переменных в проекте социологического исследования?

5. Чем отличается релевантность от надежности?

6. Почему точность и надежность измерений находятся в обратно пропорциональной зависимости?

7. Какие социологические признаки самые устойчивые?

8. Чем отличается конструктная валидность от эмпирической?

9. Почему в социологических исследованиях наиболее часто используется шкала наименований?

10. Чем различаются балльная и ранговая шкалы?

11. Какие процедуры используются для построения шкалы отношений?

12. Какие социологические переменные используются ' для описания общностей?

13. Чем отличаются социальные общности от институций?

14. Как идентифицируются текстовые единицы в социологическом исследовании?

15. Каковы методические особенности исследования событий? Как идентифицируются события?

16. Как соотносятся индивидуальное, реляционное и интегративное описания?

17. Чем отличаются абсолютные переменные от контекстуальных?

Литература

1. Аванесов B.C. Тесты в социологическим исследовании. М.: Наука, 1982.

2. Батыгин Г. С. Обоснование научного вывода в прикладной социологии. М.: Наука, 1986.

3. Бутенко И.А. Анкетный опрос как общение социолога с респондентами. М.: Высшая школа, 1989.

4. Докторов Б.З. О надежности измерения в социологическом исследовании. Л.: Наука, 1979.

5. Клигер С.А., Косолапов М.С., Толстова Ю.Н. Шкалирование при сборе и анализе социологической информации. М.: Наука, 1977.

6. Методы сбора информации в социологических исследованиях. Кн. 1,2/ Отв. ред. В.Г. Андреенков, О.М. Маслова. М.: Наука, 1990.

7. Паниотто В.И. Качество социологической информации. Киев.: Наукова думка, 1986.

8. Процесс социального исследования / Пер. с нем. А.Г. Шестакова, И.Н. Маросанова; Общ. ред. и послесл. Ю.С. Волкова. М.: Прогресс, 1975.

9. Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук/ Под ред. и со вступ. стат. В.А. Туманова и В.П. Казимирчука; Пер. с фр. С.В. Боботова и Ю.А. Глазова. М.: Прогресс, 1972.

10. Рукавишников В. О., Паниотто В.П., Чурилов Н.Н. Опросы населения. М.: Финансы и статистика, 1984.

11. Саганенко Г.И. Социологическая информация: статистическая оценка надежности исходных данных социологического исследования. Л.: Наука, 1979.

Девятко и.Ф. Диагностическая процедура в социологии. Очерк истории и теории. М.: Наука, 1993. (фрагмент «Трехуровневая концепция процесса измерения». С. 145-152).

До сих пор мы лишь эпизодически касались некоторых гносеоло­гических проблем, связанных с использованием теоретических мо­делей измерения. Однако игнорирование этих проблем при активном применении причинных моделей измерения в практике конкретных социологических исследований к концу 80-х годов породило серьез­ные трудности в теоретической интерпретации результатов этих исследований, а в более широком контексте - и в понимании взаимоотношений теоретического и эмпирического знания. Чтобы понять природу этих трудностей, необходимо учесть те специфиче­ские обстоятельства, которыми сопровождалось утверждение новых подходов к измерению в социологии.

Идеи причинного анализа, получившие широкую популярность в американской эмпирической социологии приблизительно во второй половине 60-х годов, как уже отмечалось, имели два принципиально различных источника. Первым из этих источников были структур­ные модели эконометрики, описывавшие совокупность причинных взаимосвязей между понятиями теории и позволявшие объяснить определенные эмпирические факты.

Вторым источником были психометрические модели измерении, использовавшиеся как средство аналитического представления отно­шений между понятиями теории, измерительными конструктами и конкретными эмпирическими показателями. И та, и другая традиции использовали причинные диаграммы и интерпретации. И каузальные репрезентации структурных моделей, и модельные представления диагностических процедур имели сходство в способах отображения и языке описания. В силу этого возникла тенденция к синтезу указанных традиций, причем основанием такого синтеза мыслилась некоторая общая идея "причинности". Работы авторитетных специ­алистов по моделям измерения в социологии, в частности самого Х.Блейлока, как будто давали некоторые основания для сочетания структурных моделей и моделей измерения в единых аналитических рамках и "приравнивания" взаимоотношений внутри этих двух типов моделей. В результате уже на новой почве возникло известное в "эксплораторной" статистике позитивистское редуциро­вание понятий теории к "истинным значениям" наблюдаемых переменных [185].

Возникла парадоксальная ситуация, когда в работах одних и тех же авторов, с одной стороны, признавалось различие между теоре­тическими структурными моделями и моделями измерения (соответ­ствующее введенному Блейлоком различению "общей" и "вспомо­гательной" теории), а с другой стороны - эти модели рассматривались как эквивалентные и взаимозаменяемые. Фактически широкая кау­зальная интерпретация измерения замещала понимание измерения как самостоятельной теоретически нагруженной исследовательской деятельности реификацией теоретических понятий (которые уподоб­лялись материальным объектам, "причиняющим" наблюдаемые пе­ременные или являющимся "результатом" действия последних).

Структурная модель теории - это теоретическая репрезентация содержательных представлений об "устройстве" социальной реаль­ности. Она включает в себя понятия теории, связанные постулиру­емыми причинными отношениями. Относясь к теоретическому уровню знания, структурные модели вместе с тем иллюстрируют суще­ственную зависимость эмпирического исследования от теоретической спецификации. Постольку, поскольку входящие в структурную мо­дель понятия теории посредством измерения "привязаны" к наблю­даемым величинам, исходная структурная репрезентация становится основанием для планирования исследования, выбора метода анализа данных и теоретической интерпретации результатов. Одним из способов подчеркивания теоретической нагруженности любого эмпирического исследования является как раз понимание процесса по­строения теории как моделирования реальности, направленное про­тив эмпирицистских представлений об "объективном выводе". При­чинность в структурных моделях теории - это теоретические пред­положения о том, как элементы социальной реальности воздейству­ют друг на друга. Причинность здесь, подчеркнем это еще раз, не эмпирический результат, а часть теоретической схемы, задающей рамки эмпирического исследования (например, набор переменных, включаемых в план исследования в качестве контрольных, опреде­ляется содержательными представлениями об их релевантности, следующими из этой теоретической схемы). Но структурные модели сами по себе не определяют эмпирические референты для входящих в них теоретических понятий. Следовательно, эмпирическая реали­зация структурных моделей должна включать в себя совокупность моделей измерения, т.е. теоретических детализаций, "привязываю­щих" теоретические концепты к эмпирическим наблюдениям.

Модели измерения, постулирующие связи между понятиями те­ории и наблюдениями, одновременно являются и концептуальной интерпретацией наблюдаемых показателей, и эмпирической интер­претацией теоретических концептов. Без явной или неявной модели измерения нельзя установить связь между утверждениями теории и эмпирическими гипотезами. И, с другой стороны, любая теоретиче­ская интерпретация эмпирической взаимосвязи основывается на некоторой модели измерения (отчетливая формулировка и иллюст­рация этого положения была дана уже в известной статье Г.Костнера [113], положившей начало систематической разработке многоиндикаторного подхода). Иными словами, эмпиристский идеал "когнитивного исчисления" как чисто механического перехода от данных наблюдений к понятиям теории не может быть реализован [185]. Х.Блейлок, стремясь подчеркнуть, что взаимосвязи теоретических концептов и данных наблюдения сами являются продуктом теорети­ческой спецификации, обозначил отношения измерения как "вспо­могательную теорию", отличную от каузальных структурных взаи­моотношений "общей теории". Таким образом, понятие "модель измерения" по содержанию идентично понятию "вспомогательной теории", связывающей теоретические концепты и наблюдаемые величины.

Как и структурные модели, модели измерения являются элемен­том процесса теоретической спецификации. Последние также играют решающую роль в планировании и интерпретации результатов эмпирического исследования. И структурные модели, и модели измерения в общем случае могут быть выражены через совокупность линейных уравнений. Это содержательное и формальное сходство между двумя видами моделей и привело к их частому смешению при построении социологических теорий "среднего уровня" и, соответст­венно, к включению эмпирических индикаторов в структурные модели теории и к отождествлению теоретических концептов с "истинными значениями" в моделях измерения. Пример трудностей, возникающих в результате такого смешения, будет приведен ниже. Здесь же мы отметим, что реакцией на эти трудности стала углуб­ленная разработка философских и теоретических оснований социо­логического измерения и развитие конструктного подхода к измере­нию и трехуровневой концепции измерения в работах П.Хорана и К.Бэйли [77; 78; 151].

Развивая идеи конструктного подхода к измерению, П.Хоран считает, что стержнем проблемы является существование двух теорий измерения. Первая из этих теорий совпадает с очерченной выше ин­терпретацией "вспомогательных теорий" измерения, связывающих, теоретические концепты с наблюдениями. Вторая же теория факти­чески постулирует, что теоретические концепты продуцируют (в при­чинном смысле) эмпирические переменные, представляющие эти кон­цепты. Эти две теории не только различны, но и несовместимы. Вторая из этих теорий в психометрике получила название теории "платоновского истинного балла" (см.: [172]). С идеей "истинного балла" были связаны многие ранние работы в психометрике. В этой идее воп­лощена следующая интерпретация измерения: существует мир истин­ных сущностей (истинных баллов), но этот мир непосредственно не доступен нашим органам чувств. Так как нам доступны лишь наблюденные баллы, содержащие истинный и ошибочный компоненты, то наша задача заключается в том, чтобы найти методические процеду­ры, позволяющие из измеренных баллов получать истинные значения. Т.е. эта интерпретация требует процедуры автоматической иденти­фикации истинного компонента наблюдений. Однако, как уже неод­нократно говорилось, не существует механического способа выделе­ния "истинного" компонента. П.Хоран формулирует это утверждение следующим образом: "Хотя мы можем использовать методические процедуры для идентификации систематических компонентов наблю­дений, эти методы сами по себе не способны однозначно и недвус­мысленно привязать эти систематические компоненты к какому-то истинному значению или содержанию… Коротко говоря, платонов­ские истинные баллы, постулируемые этой теорией измерения, - это метафизические сущности, которые не могут быть идентифицированы на чисто эмпирической или методической почве"⁴.

В качестве альтернативы этой интерпретации измерения в пси­хометрике с конца 60-х годов постепенно формируется "конструктный" подход к измерению [172]. Конструкт - это результат операции измерения, определяемый как ожидаемое значение конкретной со­вокупности наблюдаемых величин. Он, таким образом, обладает всеми необходимыми статистическими свойствами и не требует отсылок к метафизическим сущностям. Измерительные конструк­ты - это эмпирические репрезентации теоретических понятий, опре­деляющих процесс эмпирического исследования. Это определение, дополненное теоретическими предположениями о характере отноше­ний между наблюдаемыми баллами, конструктами и ошибками, стало основанием для современного подхода к измерению в психометрике и теоретическим обоснованием для статистической оценки ненаблюдаемых факторов и переменных. Как было показано П.Хораном [151 ], конструктный подход к измерению по сути очень близок к социологической интерпретации моделей измерения (осо­бенно, обобщенной модели структурных уравнений, о которой шла речь ранее). Однако в литературе по моделям измерения в социоло­гии до недавнего времени отсутствовало столь отчетливое разведение очерченных двух подходов (что и порождало смешение структурных моделей и моделей измерения). С точки зрения П.Хорана, причиной этой путаницы была именно причинная интерпретация измерения, предложенная с целью более глубокого содержательного понимания процесса измерения, но в долговременной перспективе приведшая к обратному эффекту [151. Р.56]. Поэтому от собственно причинной интерпретации моделей измерения, порождающей многочисленные философские и методологические проблемы, следует отказаться. Этот отказ, однако, вовсе не подразумевает отказа от сложившейся теории и практики построения моделей измерения. И тем более он не означает отказа от используемых сейчас методов анализа ошибки измерения, применение которых первоначально обосновывалось именно причинной трактовкой измерения, так как формальный аппарат этих методов был во многом заимствован из причинного анализа, использовавшегося при построении структурных моделей.

В рамках конструктного подхода и "исследовательские переменные", и "ошибки" понимаются как теоретические конструкты. Т.е., исследовательская переменная - это результат применения совокуп­ности теоретических предположений о смысле тех или иных наблю­даемых значений, а ошибка - "остаток" наблюдаемых значений после вычленения их теоретически релевантной доли [151. Р.48]. Отсюда ясно, что оба эти реципрокных конструкта обусловлены и организованы в согласии с теоретической спецификацией, содержа­щейся в модели измерения (и, значит, не являются эмпирическим воплощением "истинных сущностей" или "истинных ошибок"). Кон­структы измерения - это эмпирические представления теоретических концептов, вводимых для интерпретации отношений эмпирического мира.

Таким образом, за двумя описанными подходами к интерпрета­ции измерения (двумя теориями измерения) стоят две следующие

т рактовки: 1) измерение - это "зависимое от данных" обнаружение переменных, рассматриваемых как "истинные" сущности; 2) изме­рение - это "зависимый от теории" процесс организации эмпириче­ской информации, ведущий к представлению теоретических понятий в эмпирических терминах, а формируемые в этом процессе пере­менные являются продуктом теоретической спецификации. Даль­нейшее развитие второго, конструктного подхода к измерению свя­зано с уточнением природы конструктов измерения и формулировкой трехуровневой концепции измерения.

Рис. 15. Три уровня измерения. Источник: [151].

С - теоретический концепт; £_е теоретически специфицированный эмпирический конструкт (£ - исследователь­ская переменная, е - ошибка измерения); х. - эмпирический индикатор.

В двухуровневой концепции измерения все элементы должны относиться либо к теоретической, либо к эмпирической области, что делает невозможным существова­ние элементов, относящихся (либо не относящихся) к обеим этим областям. К.Бэйли и П.Хоран предложили трехуровневую концеп­цию измерения. С точки зрения этой концепции, любая модель измерения связывает теоретические концепты (1-й уровень) с эмпи­рически наблюдаемыми показателями (3-й уровень) посредством конструктов (2-й уровень), организующих эмпирическую информа­цию согласно теоретическим критериям [77; 151 ]. Графической иллюстрацией этой концепции является рис. 15, на котором изобра­жена идеализированная трехуровневая модель измерения.

Как уже говорилось, конструктами измерения являются и иссле­довательская переменная, и ошибка измерения. Так как эти конст­рукты находятся в реципрокных отношениях (в ошибку входит "остаток" эмпирической информации после спецификации исследо­вательской переменной), можно для простоты дальнейшего обсуж­дения сосредоточиться на конструктах-переменных. Анализируя преимущества трехуровневой модели измерения для предотвраще­ния смешения структурных моделей и моделей измерения, П.Хоран приводит широко известный пример из области исследований "социально-экономического статуса", неоднократно рассматривавшийся в дискуссиях по проблемам измерения.

Одной из первых шкал измерения общего престижа профессий была шкала Национального центра исследований общественного мнения, исходный вариант которой был предложен С. Нортом и П.Хаттом (NORS Prestige scale). Эта шкала основывалась на субъ­ективных оценках конкретных профессий для репрезентативной выборки населения США. Однако эта шкала не могла быть распро­странена на весь огромный список существующих профессий и

возникла необходимость в другой модели измерения для оценивания профессий в социально-экономическом сводном индексе профессий, который мог бы заменять ₍рейтинг. О.Дункан предложил такой индекс (SEI,, основанный на уровне образования и дохода для мужчин в профессиональных категориях национальной переписи. При этом он подчеркивал, что SEI - это модель измерения, могущая репродуцировать баллы NORC, а не структурная модель теории, описывающая, как "устроено" оценивание престижа. Однако, как отмечает П.Хоран, многие современные исследователи склонны вос­принимать индекс социально-экономического статуса как некую модель социальной структуры, и возникла целая полемика о том, является ли индивидуальное оценивание престижа основанным на восприятии социальных и экономических характеристик профессии (см.: [151. Р.44-46]). Этой путанице между моделями измерения и теории, по мнению П.Хорана, способствовало отсутствие четкого разграничения между теоретическими концептами, конструктами и индикаторами, вытекающее из двухуровневой модели измерения (теоретический концепт-индикатор). Вполне возможно, что теоретическая модель, устанавливающая каузальную связь между восприя­тием профессионального уровня образования и восприятием профес­сионального дохода, с одной стороны, и индивидуальным оценива­нием профессий, с другой стороны, верна. Однако доказательство этого не может быть получено из анализа модели измерения социально-экономического статуса.

На наш взгляд, самым существенным достоинством трехуровне­вой модели являются все же те возможности, которые она открывает для прояснения проблемы "прямого" и "непрямого (косвенного)" измерения в социологии. На чем основано представление о возмож­ности прямого измерения в социологии? Чтобы ответить на этот вопрос, можно вновь обратиться к статье Х.Блейлока, анализировав­шейся в предыдущей главе [82 ]. В этой статье возможность прямого измерения обосновывается тем, что существуют теоретические пере­менные, настолько близкие к операциональному уровню, что изме­рение может рассматриваться как прямое. Примером могут служить переменная "возраст" и признак "пол" [82. Р. 19]. Автор, правда, оговаривает, что предположение о прямом измерении этих свойств не всегда верно и содержит долю упрощающей условности, но ни в этой, ни в более поздних работах не дает общего определения оснований или условий, приводящих к такому упрощению. На самом деле, как показано в работах К.Бэйли [77] и П.Хорана [151], основанием для утверждения о прямом характере измерения явля­ется предположение о простом взаимооднозначном соответствии между концептом теории и некоторым эмпирически наблюдаемым индикатором (этому предположению соответствует пунктирная связь "а" на рис.15). Однако это упрощающее предположение само осно­вано на принимаемой "по общему согласию" и опирающейся на обыденное знание теоретической спецификации того, что мы подра­зумеваем под концептом "пол" или "возраст". Т.е. конструкт (е), представляющий концепт "пол", например, имплицитно считается ясным и очевидным здравому смыслу. Таким образом, понятие "прямого" измерения предполагает, что в ситуации общего согласия и интуитивной ясности опосредующее звено (конструкт) может быть опущено в модели измерения. Однако на самом деле измерение "пола" подразумевает разные эмпирические индикаторы в разных случаях, и это различие индикаторов определяется разной теоретической спецификацией эмпирических конструктов. Для определения гражданского пола достаточно прямого вопроса, для определения пригодности к участию в женских соревнованиях по легкой атлетике - визуального осмотра, для оценки маскулинности-фемининности необходимы специальные психологические тесты, а в оценке гормонального статуса - биохимические анализы. Следова­тельно, сам по себе теоретический концепт "пол" всегда подлежит спецификации в конструкте измерения. Эта спецификация может происходить неявно и основываться на здравом смысле, создавая впечатление "прямоты", но может (и в идеале должна) быть экспли­цирована, например, с учетом сложных моделей психосексуальной дифференциации или других содержательных соображений. Анало­гичные рассуждения могут быть проведены для признака "возраст". В работе Ю.Н.Толстовой [51. С.41-42] пример с возрастом обсужда­ется в контексте дискуссии о роли содержательных соображений при определении типа шкал в социологии (речь идет о недостаточности чисто формального подхода, основанного на "физическом" способе получения данных). Детальное обсуждение последствий "наложе­ния" двухуровневой интерпретации на трехуровневый процесс из­мерения содержится в работе К.Бэйли [77]. Типичным случаем такого слияния является игнорирование различий между теоретиче­скими концептами и конструктами, репрезентирующими эти кон­цепты в конкретном социологическом исследовании. Как отмечает П.Хоран, в работах Х.Блейлока (например, [81. Р.55]) можно найти различение между теоретическими понятиями (концептами), латен­тными переменными (конструктами) и наблюдаемыми индикатора­ми. Однако это различение, не будучи закрепленным в трехуровневой модели измерения, не смогло предотвратить двойственности в интерпретации моделей измерения в других работах. Эта двойственность и связанные с ней проблемы и приводили к интерпретации, наблюдаемых значений как причинно обусловленных концептами теории, а "неявных переменных" - одновременно и как теоретиче­ских конструктов, и как невидимых сущностей, "производящих" эмпирические наблюдения.

Очень серьезным аргументом в пользу принятия моделирующего подхода к измерению (не основанного на онтологическом постулате каузальности) и представления о трехуровневой организации этого процесса служит проделанный П.Хораном анализ проблемы измеря­емых переменных в социологии. Следуя предложенному К.Лэндом разграничению, П.Хоран выделяет два типа неизмеряемых перемен­ных. Неизмеряемая переменная "типа-1" - это конструкт (специфи­цированный для теоретического понятия), имеющий один или не­сколько эмпирических индикаторов. Переменная этого типа определена для моделей измерения и не требует постулирования собственно причинных связей в модели. Например, в [214] предлагается моде­лирующий подход к анализу ошибки измерения, и неизмеряемые переменные здесь - это переменные "типа-1". Неизмеряемая пере­менная "типа-2" используется в структурных моделях теории как промежуточная, опосредующая причинные связи между измеряемы­ми переменными (т.е. речь идет о концептах теории). П.Хоран полагает, что использование каузальных репрезентаций и в струк­турных моделях, и в моделях измерения ведет к смешению описан­ных двух типов переменных. Это смешение не приводит к слишком уж драматическим последствиям, пока "разные" неизмеряемые пе­ременные не появляются в одном аналитическом контексте [151. Р.53]. Однако эти проблемы возникают, как только разного типа модели и разного типа переменные должны быть включены исследо­вателем в единый анализ. Сталкиваясь с двумя разными ситуациями, описанными одним термином, исследователь начинает трактовать эти ситуации как взаимозаменяемые. С точки зрения П.Хорана, особо изобилует примерами по необходимости совместного исполь­зования моделей измерения и структурных моделей и, соответствен­но, их смешения, литература по моделям типа MIMIC, т.е. моделям, включающим множественные индикаторы и множественные причи­ны. Широкое распространение прикладных программ типа LISREL для многомерного анализа переменных делает особенно нежелатель­ным сохранение неопределенности в трактовке процесса измерения и типов неизмеряемых переменных, игнорирование различия между структурными моделями и моделями измерения.

Дальнейшая разработка конструктного подхода к измерению и трехуровневой модели процесса измерения, на наш взгляд, могла бы открыть новые перспективы для более глубокого понимания проблем надежности и валидности социологического измерения, которые пока не получили удовлетворительного и бесспорного решения. Анализи­руя сегодняшнее состояние моделирующего подхода к измерению, следует отметить и ту роль, которую он играет в прояснении философских проблем соотношения теории и конкретного социоло­гического исследования, а также роли измерения как необходимой составляющей теоретической спецификации, которая лежит в осно­вании любого анализа эмпирических данных и, в конечном счете, в создании внутри самой эмпирической социологии такой интеллекту­альной атмосферы, которая (если воспользоваться выражением П.Хорана) может сделать ее "неэмпиристской без того, чтобы стать антиэмпирической" [151. Р.57].

Девятко И.Ф. Диагностическая процедура в социологии. Очерк истории и теории. М.: Наука, 1993. (фрагмент «Взаимозависимость концептуализации и измерения: случай использования категориальных переменных в социологическом анализе». С. 104-110).

Тезис о тесной связи теоретических и специально-методических проблем социологического исследования, о невозможности даже кумулятивного накопления чисто эмпирических результатов без существенного прояснения теоретических понятий в социологии можно считать своего рода "общим местом". Новизна подхода Х. Блейлока - в систематическом анализе того, как можно прояснить природу этой связи, строя "вспомогательные теории измерения".

Осуществляемый Х. Блейлоком разбор проблем концептуализа­ции, возникающий при использовании категориальных переменных [89.' Р.109-145], интересен как образец такого систематического анализа, направленного на чрезвычайно распространенные и часто воспринимаемые как самоочевидные процедуры анализа данных и интерпретации.

Интерес социологов к категориальным данным и классификациям можно объяснить целым рядом причин: и преимущественно дескрип­тивной ориентацией, связанной с отсутствием достаточно общих теорий; и неразработанностью фундаментальных проблем измере­ния; и заинтересованностью в интерпретации исторических событий и "жгучих" проблем современности; и не слишком обязывающим и легко согласуемым со здравым смыслом характером предположений, принимаемых при использовании номинальных шкал и соответствующих методов анализа данных. Проблемы же, возникающие при использовании номинальных шкал и категориальных данных (даже столь простых, как "пол", "партийность" или "вероисповедание") и связанные прежде всего с многомерностью этих категорий, часто остаются вне области интересов исследователей и немногим реже - вне сколько-нибудь ясного осознания.

Оценка размерности для номинальных переменных является до­вольно редкой процедурой в конкретных социологических исследо­ваниях. Поэтому социологи нередко предпочитают использование неупорядоченных "именных" категорий попыткам выделить какой-либо критерий, позволяющий упорядочить используемые категории I на одномерном континууме и достигнуть ординального уровня измерения. Такая стратегия, однако, делает невозможным обоснование сравнимости показателей, например в повторных исследованиях. Скажем, такие номинальные категории, как "протестант" или "ква­лифицированный профессионал", часто включаются в теоретическое объяснение в качестве биографических, экзогенных факторов, ка­ким-то образом связанных с переменными жизненного опыта, вли­яющими на поведение или установки индивидов. Допустим, иссле­дователь предположил, что конгрегационалисты, баптисты и квакеры могут быть объединены как "протестанты", чьи политические ори­ентации, в силу какой-то специфики жизненного опыта, могут быть сопоставлены с политическими ориентациями католиков или му­сульман. Если он сравнивает результаты своего исследования с результатами идентичного по методике исследования, проведенного 10 или 30 лет назад, то может ли он считать их сравнимыми лишь на том основании, что словесные "ярлыки" его номинальных кате­горий не изменились? В большинстве случаев ответ будет отрица­тельным, так как неявно предполагаемая и скрытая за номинальной ; "религиозной" группировкой переменная жизненного опыта скорее всего не обладает стабильностью в таких временных интервалах. Аналогичная проблема возникает и в кросс-культурных исследова­ниях, когда предполагается, например, что "профессионалы", неза­висимо от конкретного рода занятий или государственных границ, имеют сходные ролевые ожидания, и "профессионализм" использу­ется как объясняющая переменная для построения общей теорети­ческой модели.

Если исследователь прибегнет к другой стратегии и попытается упорядочить номинальные группировки по какому-то одному изме­рению, то возникает другая опасность - смешивания с другими; "закоррелированными" измерениями, предполагающими совершен­но иную теоретическую интерпретацию. Например, упорядочение религиозных деноминаций по степени "фундаментализма" может быть сильно связано с их ранжированием по престижности. Или упорядочение профессий по престижности окажется очень сходным с их упорядочением по среднему уровню образования. Если иссле­дователь далее обозначит свою объясняющую переменную как рели­гиозный фундаментализм или профессиональный престиж, то полученная в результате теоретическая интерпретация будет совер­шенно отлична от интерпретации в терминах религиозного престижа или среднего уровня образования [89. Р. 113-114].

В большинстве случаев, отмечает Х.Блейлок, самой целесообраз­ной стратегией оказывается введение серии промежуточных пере­менных (даже если они не могут быть непосредственно измерены) и формулировка теоретических гипотез в терминах этих промежуточ­ных переменных, а не самих по себе номинальных "социально-де­мографических факторов". Тогда религиозная принадлежность или род занятий индивида будут включены во вспомогательную теорию измерения как причинные индикаторы определенной переменной жизненного опыта или знаний, получающей определенный балл в соответствии с вероисповеданием или профессией. В результате, например, протестант получит высокий балл по одному измерению, промежуточный - по другому и низкий - по третьему. Сходным образом профессиональная принадлежность получит численные оценки по нескольким измерениям, зависящим от рода занятий (экономическая власть, социальный престиж и так далее). При проведении сравнительных исследований теоретически определен­ные переменные будут сохранять свою тождественность, хотя сис­тема численных оценок вполне может изменяться. Например, про­фессии будут иначе ранжированы по "надежности дохода", а опре­деленное вероисповедание окажется более "фундаменталистским" в одном обществе, чем в другом.

Разумеется, такой подход требует проведения специальных мето­дических исследований, позволяющих получить численные оценки "проекций" биографических номинальных переменных на каждое из релевантных измерений опыта [89. Р.134-135]. Располагая резуль­татами таких исследований, социолог, проводящий конкретный оп­рос, действительно мог бы ограничиться простыми вопросами, каса­ющимися рода занятий или вероисповедания, так как ответы на эти вопросы могли бы далее получить некоторые числовые оценки, основанные на уже имеющейся информации. Тогда словесные "яр­лыки", включающие прилагательные "профессиональный" или "ре­лигиозный", могли бы использоваться как сокращенные обозначения конкретных измерений, таких, как профессиональный престиж или религиозный фундаментализм⁵. Таким образом, "одна и та же" номинальная шкала могла бы использоваться при получении орди­нальных оценок для нескольких достаточно общих теоретических переменных, хотя такое использование категориальных переменных потребовало бы специальных мер предосторожности, направленных против потенциального смешения идентифицированных в модели переменных с неучтенными и неизмеряемыми факторами⁶. Здесь, по мнению Х.Блейлока, мы сталкиваемся с фундаментальной дилем­мой, сходной с поставленной К.Кумбсом [110]: знаем ли мы то, что хотим, или хотим знать? Чем выше наши "амбиции" в измерении, тем сильнее принимаемые нами предположения и допущения и выше вероятность желаемого результата, но в то же время - тем веро­ятнее ошибки интерпретации [89. Р.135].

Какой может быть общая стратегия концептуализации и постро­ения "вспомогательной теории измерения" при использовании ти­пичных для социологического исследования объясняющих пере­менных? Пожалуй, самым распространенным в эмпирических ис­следованиях типом объяснения (определяющим, соответственно, "набор" измеряемых переменных) является связывание "фоновых" биографических факторов либо с установками, ценностями и други­ми - " внутренними" переменными, либо с наблюдаемым поведе­нием.

Преимущества такого подхода, с точки зрения измерения, оче­видны, так как и зависимая, и объясняющая переменные в этом случае обычно имеют несколько индикаторов, а для обоснования и оценки эмпирической валидности и надежности существуют сравни­тельно простые и достаточно разработанные методы. Однако много-численные эмпирические исследования, основанные на схеме "социально-демографическая переменная - установки/поведение", привели не только к созданию общей теории "социально-бытийной детерминации сознания или поведения, но и к накоплению сколько-нибудь непротиворечивых и сопоставимых фактов, касающихся кон­кретных форм поведения и установок.

С точки зрения Х.Блейлока, недостаток таких исследований - имплицитность, неразвернутость теоретических представлений о природе связи этих двух типов измеряемых переменных. Обычно, связывая, например, социально-экономический статус или место жительства с политическим консерватизмом/либерализмом, иссле­дователь предполагает, что существует какая-то переменная жиз­ненного опыта, опосредующая эту связь. Однако эти переменные опыта, определяющие способ влияния биографических факторов на установки или поведение индивида, очень редко концептуализируются заранее, появляясь, в лучшем случае, при интерпретации результатов. Например, "различия в установках черных и белых американцев по отношению к реформе образования могут быть связаны с различиями в условиях социализации в родительской семье либо с различиями в экономических ресурсах этих групп, создающими стартовое неравенство при переходе к новой системе образования..." (наш пример вымышлен, однако найти реальные не составляет труда). Если бы эти переменные опыта были заранее концептуализированы и, если это возможно, измерены, то основания для связывания непосредственно наблюдаемых типов поведения или установок с "паспортными" данными были бы значительно прочнее. Более того, даже если переменные опыта, введенные во вспомога­тельную теорию измерения, сами не могут быть измерены с удов­летворительной точностью, становится возможным сформулировать серию теоретических предположений, которые вместе с допущения­ми о характере связи "опытных" и биографических переменных будут вести к верифицируемым гипотезам, косвенно подтверждающим или опровергающим теоретическую концепцию исследования [89. Р.142-144 ]. Следовательно, необходим некоторый список доста­точно общих размерностей или факторов опыта, которые в каждом конкретном случае могли бы быть соотнесены и с биографическими переменными, и с интересующими исследователя типами поведения или установками. Эти общие размерности опыта должны быть достаточно неспецифическими и "бессодержательными", чтобы до­пускать в разных ситуациях конкретизацию и использование в качестве объясняющих переменных для самых многообразных форм поведения.

Помимо такого списка измерений опыта, проводящий конкретное исследование социолог должен будет учесть степень значимости или релевантности каждой биографической переменной для каждого измерения опыта в данной ситуации. Например, "пол" может быть релевантным в ситуации А и иррелевантным в ситуации В. Т.е. степень релевантности какого-либо социально-демографического фактора также должна быть эксплицитно включена в модель изме­рения. Х.Блейлок осуществил первую попытку составить такой общий перечень измерений опыта, которые могут быть использованы во вспомогательных теориях измерения [89. Р.135-142 ]. Рассмотрим основные типы таких переменных опыта.

1) Уважение или статус, предоставляемые референтными груп­пами. Это достаточно общий для самых разнообразных ситуаций тип переменных опыта, связанный со степенью получаемого субъектом статуса или уважения (независимо от конкретных форм его выраже­ния) . По сути он задает некоторую ординальную позицию субъекта на континууме престижа по отношению к совокупности других субъектов. В некоторых случаях такие переменные статуса имеют специфическую метрику (например, размер денежного вознаграж­дения), но чаще всего подразумевают какое-либо ранжирование. Конкретные ситуации А и В могут, однако, отличаться дифференцированностью рангов, степенью явной заданности критериев ран­жирования, выраженностью конкуренции в борьбе за статус и так далее. При этом перечисленные факторы будут выступать в качестве отдельных измерений данной переменной опыта, оказывающих раз­личное влияние на представителей разных социально-демографиче­ских групп.

2) Согласованность экспектаций, связанных с поведением. Мож­но выделить несколько измерений, связанных с этой общей перемен­ной (безотносительно к специфическому содержанию этих экспектаций): наличие (или отсутствие) различных групп, имеющих несовместимые ожидания по поводу поведения личности; ограни­ченность ресурсов, делающая невозможным одновременное следо­вание согласованным экспектациям; предсказуемое и контролируе­мое либо случайное и находящееся вне контроля индивидуального деятеля изменение социальных экспектаций во времени. Приме­ром теорий, связывающих несогласованные или несовместимые со­циальные экспектаций с социально-демографическими переменны­ми и поведением является теория "рассогласованности статусов".

3. Мера наличия у деятелей существенных ресурсов. Вне зави­симости от природы и сути адресованных индивидам экспектаций, статус или уважение получают те, кто способны им соответствовать. Какая бы "фоновая" переменная не служила источником этих ресурсов (биологическая наследственность, обучение, интериориза- ция форм поведения из микросоциального контекста или какая-то другая), те деятели, которые не обладают этими ресурсами, окажутся в ситуации дефицитарности. Однако (и здесь проявляется ограни­ченность упрощенной схемы "происхождение - успешность в дея­тельности") собственное восприятие субъектом своих ресурсов будет взаимодействовать с реальным уровнем успешности, влияя на уро­вень притязаний, "Я-концепцию", которые, в свою очередь, будут оказывать обратное воздействие на успешность деятельности.

4. Мера, в которой субъект подвергался трудностям, конфликтам, угрозам. Очевидно, что независимо от конкретных особенностей изучаемой ситуации, некоторые группы испытали меньше угрожаю­щих или конфликтных переживаний, чем другие - включая открытые конфликты, абсолютную либо относительную депривацию и так далее. Например, некоторые возрастные когорты испытали послед­ствия трудностей военного времени или экологического кризиса, которых не испытали другие. Такие комулятивные переживания (а не сам по себе биологический возраст) будут проявляться в установ­ках и поведении, особенно в ситуациях, имеющих смысловую соот­несенность с этими переживаниями.

Кроме описанных, Х.Блейлок выделяет и другие потенциально релевантные измерения опыта, связанные с биографическими пере­менными и влияющие на установки или поведение: гомогенность поведения индивидов, имеющих общую групповую принадлежность; степень зависимости статуса от успешности; "проницаемость" рефе­рентных групп; степень совместимости ожиданий с опытом социали­зации и раннего научения; возможность "ухода" из группы (иногда можно сменить этническую группу и практически никогда - расовую идентичность); количество предоставляемой субъекту эмоциональ­ной поддержки; наличие драматических или плавных изменений в "истории жизни".

Разумеется, этот список неполон, однако он очень важен для очерчивания сферы переменных опыта, соответствующих многооб­разию ситуаций и типов поведения, которые представляют интерес для социолога. Спецификация этих переменных опытаj во вспомога­тельной теории измерения позволяет осуществить по крайней мере приближенное ранжирование вдоль "опытного" континуума субъек­тов, имеющих различные значения релевантных биографических переменных (даже в том случае, когда исследователь лишен возмож­ности прямо или косвенно измерить переменную опыта). Этот подход, однако, сталкивается с трудностями в тех случаях, когда существует много релевантных измерений опыта, часть кото­рых взаимодействует друг с другом, и сравнительно малое число категорий биографической переменной. Х.Блейлок приводит следу­ющий пример: если чернокожие американцы одновременно испытывают ситуации, в которых не имеют достаточного доступа к ресурсам, в которых социальные ожидания рассогласованы, в которых они постоянно получают низкий статус, и если они имеют в среднем значительно больший "трудный" опыт, то на уровне интерпретации становится крайне трудно решить, какой из этих взаимодействую­щих механизмов оказывает первичное влияние на их установки и поведение. В этой ситуации исследователь должен найти подгруппу, "нагруженную" лишь по некоторым измерениям опыта (и оценить чистый эффект остальных). Полезным приемом является и деком­позиция укрупненных номинальных категорий: скажем, переход от пяти-шести объединенных категорий "рода занятий" х детализиро­ванному списку 50-60 профессий, которые можно будет дифферен­цировать по нескольким измерениям опыта согласно усредненным значениям соответствующих "опытов" их представителей.

Таким образом, даже если прямое измерение переменных опыта оказывается практически невозможным, они могут и должны быть сохранены в теоретической гипотезе и интерпретации при соблюде­нии некоторых условий: достаточно большого числа категорий био­графической переменной (относительно гомогенных по релевантным измерениям опыта); возможности дать усредненную оценку опыта каждой категории (если не на индивидуальном, то на групповом уровне); наличия достаточно четких теоретических гипотез, соотно­сящих выделенные переменные опыта с общими типами поведения или установок. Следовательно, эта стратегия улучшения социологи­ческого измерения требует и хороших субстантивных теорий, и эксплицитных вспомогательных теорий измерения, связывающих переменные опыта с биографическими и поведенческими измеряемыми переменными.