Глава 7. Позитивная коннотация

93

вовать так же, как до сих пор, так как уверен, что посту­пает правильно».

Как мы уже сказали, сначала по реакции Марты нам показалось, что мы сделали ошибку. Согласившись с на­шим комментарием, она дала понять, что восприняла его как обвинение в том, что является плохой матерью, по­жертвовавшей сыном в угоду своим неразрешенным отно­шениям с матерью. Отсутствие реакции со стороны отца вызвало у нас подозрение, что и он интерпретировал наше вмешательство аналогичным образом: «Поскольку моя же­на ответственна за психоз Лайонела, я невиновен и потому имею превосходство над всеми».

Однако дальнейшее течение сеанса показало нам, что наша интерпретация поведения Лайонела оказалась отнюдь не ошибкой, а напротив, точно направленным ходом, раскрывшим фокус проблемы. Марта не могла принять мысль, что ее сын — вовсе не «жертвенный агнец», а активный член семейной системы и, более того, нахо­дится в лидерской позиции. Дисквалифицируя активную позицию Лайонела, возвращая его в положение объекта воздействия, пассивной жертвы, Марта четко действовала ради сохранения status quo системы. Она попыталась вновь овладеть своей утраченной позицией псевдовласти, объявив себя «виновной» и тем самым признав, что явля­ется причиной психоза сына.

Ее реакция была удобна для Марио, чья позиция пре­восходства в системе заключалась в том, что он представал человеком, обладающим противоположными качествами, то есть выглядел «хорошим» и «терпимым». Чтобы сохра­нить их скрытое соперничество и продолжать семейную игру, было необходимо вернуть ребенка в его позицию жертвы. В этот момент мы могли сделать только одно: поместить Марио в туже позицию, в которой находилась Марта, заявив, что у него тоже есть глубокие причины для принятия добровольной жертвы Лайонела. Одновремен­но мы поместили Лайонела в позицию превосходства как спонтанного интерпретатора того, в чем нуждается семья. Это подготовило нам путь для парадоксального предпи­сания психотического лидерства Лайонела.

Глава 8. Предписание на первом сеансе

По нашему опыту, в конце первого сеанса полезно, а часто даже необходимо давать предписание, особенно для семей с детьми-психотиками. Иногда мы даем предпи­сание, которое на первый взгляд кажется совершенно незначащим. При этом мы преследуем различные цели:

1) обозначение контекста как терапевтического;

2) провоцирование ответной реакции семьи, обозна­чающей согласие и желание включиться в терапию;

3) ограничение поля наблюдения;

4) задание структуры следующего сеанса.

Первая задача, а именно обозначение контекста как те­рапевтического, имеет принципиальное значение, по­скольку такого рода семьи склонны дисквалифицировать терапевтический характер контекста. Это бывает как с разговорчивыми и «социабельными» семьями, которые ведут себя на сеансе словно в гостях, так и с молчаливыми и замкнутыми.

Мы имели дело с одной такой «коммуникабельной» семьей из «высшего общества». Она выделялась своей способностью к фантазированию и умением на каждом сеансе по-новому и весьма изобретательно дисквалифици­ровать терапию. Начало первого сеанса, когда члены этой семьи реагировали на попытки терапевтов как-то к ним подступиться хихиканьем и взрывами смеха, остроумными шутками и игрой слов, вполне можно было бы описать под заголовком: «Типичное послеобеденное времяпрепро­вождение в клубе».

В начале второго сеанса, несколько приутихшие пос­ле вмешательства, произведенного терапевтами в конце предыдущего сеанса, они тем не менее преуспели в дис­квалификации контекста путем постановки серии вопро­сов относительно идеального веса и диеты идентифици-