Глава 14. Как справиться с непризнанием

157

Так ему удалось дисквалифицировать содержание письма, характеризующее его взаимоотношения с женой и сыном, и избежать какого-либо определения отношений с тера­певтами. Более того, своим строгим надзором за пове­дением Бруно в течение сеанса он выразил отрицание коалиции с ребенком, о которой упоминалось в письме.

Таким образом, мы видим, что главным стилем коммуни­кации в этой семье было непризнание себя и другого во взаимоотношениях. В поведении Иоланты это выступает особенно явственно. Она действительно отсутствует во взаимоотношениях как с сыном, так и с мужем. Она пре­бывает со своей родительской семьей, когда страдает, и с доктором Сельвини, когда любит и надеется.

У Луиджи непризнание себя в отношениях с женой и сыном выражается менее драматично и, возможно, менее причудливо, но присутствует в столь же явной фор­ме. Он не воспользовался маневром Иоланты, помещаю­щим между мужем и женой ненавистных (ее родителей и брата) или любимых (доктор Сельвини) людей, благо­даря чему она смогла ничего не сообщить о том, ненавидит она мужа или любит его, а также ожидает ли она от него какого-либо конкретного заявления. Луиджи не реаги­ровал на этот маневр, поскольку он и так отлично работал на него. (Как если бы Иоланта сказала: «Теперь между нами появился новый человек, доктор Сельвини. Она, мо­жет быть, еще разочарует меня, но ты— ни в коем случае, так как мне от тебя ничего не нужно, по крайней мере — ниче­го невозможного».)

Луиджи, со своей стороны, заявил, что принимает данное терапевтами определение его характера: слабо­вольный. Но это принятие — не что иное, как дисквали­фикация, поскольку в письме Луиджи неназван слабо­вольным, а охарактеризован как человек, которого сын считает таковым в его взаимоотношениях с женой. Более того, Луиджи дисквалифицировал и саму эту дисквалифи­кацию — своей манерой поведения, тоном голоса, жеста­ми, пожиманием плечами. Он признал, что тревожился, но объяснил это внезапной сильнейшей реакцией Иолан­ты на ее детские воспоминания. Таким образом, Луиджи уж точно не существует в отношениях с кем-либо, даже

158

Часть третья

с терапевтами, по отношению к которым он отказался выразить какие-либо чувства. Понаблюдав это все, тера­певты решили оказать воздействие, направленное на цен­тральную проблему, — невозможность для супружеской пары определить свои взаимоотношения. Нам было необ­ходимо найти терапевтический парадокс. Мы решили дать супругам письменное предписание, в котором их отноше­ниям было бы дано четкое и одинаковое для обоих опреде­ление, помещающее их на один уровень. Их отношения должны были быть определены в нашем предписании как отношения любви, которые, будучи сверхсильными для партнера, вызывали у него отрицание или непризнание. Поскольку непризнание являлось главным оружием обоих супругов, именно его и следовало предписать им, позабо­тившись о том, чтобы ему был придан определенно пози­тивный смысл.

Сеанс закончился следующим образом. Решив, что завершать сеанс и давать предписание будет доктор Сель-вини, терапевты вернулись в приемную комнату.

Женщина-терапевт: «На всех членов терапевтической команды произвела впечатление глубокая любовь, соеди­няющая вас. (Пауза) Но еще большее впечатление произ­вела на нас опасность того, что эта любовь может выр­ваться на первый план».

Иоланта (прочувствованно): «Это правда...»

Женщина-терапевт: «Как мы поняли это? (Пауза) Благо­даря тому, что увидели серьезную ошибку, допущенную нами на предыдущем сеансе. Передав вам для чтения письмо, которое впервые оставляло вас вчетвером, без посторонних, мы увеличили опасность того, что любовь заявит о себе, и это, как мы сегодня видели, даст вам лишь горе и страдание. Очень важно, чтобы мы исправили эту ошибку, и для этого мы хотим дать вам новое предписа­ние. Мы даем вам два текста для прочтения, один для вас, Иоланта, и другой для вас, Луиджи. Поскольку сегодня среда, каждый из вас будет читать свой текст другому каждую среду вечером перед отходом ко сну. Это должно продолжаться до нашего следующего сеанса, так как