Глава 8. Предписание на первом сеансе

95

рованного пациента, немного полноватой девушки-под­ростка. Это второе смещение контекста мы могли бы обозначить как «Дружеский разговор с диетологами Маргариты».

Начало третьего сеанса было еще более фантасти­ческим. В течение десяти минут семья подробно, во всех деталях, обсуждала, следует ли посетить предстоящие похороны родственника в Лигурии. Мы назвали это «Кон­ференция по поводу похоронных обычаев и традиций Лигурии».

Как мы уже высказались выше, сдержанная и замкнутая семья также способна дисквалифицировать ситуацию терапии. Ее поведение на первом сеансе выглядит, как пра­вило, следующим образом. Члены семьи сидят кучкой в на­пряженных позах, устремив вопросительные взгляды на терапевтов. Их общая установка — ожидание и вопрос: «Вот мы здесь, что мы теперь должны делать?» Внешнему наблюдателю никогда бы не пришло в голову, что это они, а не терапевты инициировали данную встречу. Их молча­ние и невербальные сигналы совершенно недвусмыслен­ны: «Мы были столь милы, что приняли ваше приглаше­ние, и вот теперь мы здесь и хотим услышать, чего вы от нас хотите».

Опыт научил нас, что любая интерпретация этой пози­ции семьи вызывает в ответ изумление, отрицание и дис­квалификацию. Более того, попытавшись обсудить это по­ведение, мы неизбежно наткнулись бы на критические и моралистические разлагольствования. Напротив, прос­тое и хорошо продуманное предписание, сформирован­ное на основе навязчивых повторов, наблюдавшихся в те­чение сеанса, позволяет нам, с одной стороны, избежать критических и моралистических разгагольствований, а с другой — переопределить возникшие отношения как те­рапевтические.

Вдобавок, таким путем достигаются цели, указанные нами под номерами три и четыре: предписание ведет к ограничению поля наблюдения и определяет «формат» на следующем сеансе.

При работе с некоторыми разговорчивыми семьями существует опасность, что второй сеанс будет точным

96

Часть третья

повторением первого, как если бы семья уже сказала все важное и может лишь повторяться. Получив предпи­сание, члены семьи на следующем сеансе вынуждены каким-то образом о нем упоминать.

В качестве примера мы можем привести случай семьи из трех человек — родителей и 10-летней дочери с психоти­ческим поведением, начавшимся на четвертом году жизни. Хотя девочка в течение трех лет регулярно посещала специальную школу, ее до сих пор не приняли в первый класс обычной школы. На первом сеансе терапевты на­блюдали повторяющийся феномен: как только они зада­вали девочке вопрос, мать тут же отвечала вместо нее. Без всяких комментариев терапевтов по этому поводу родители спонтанно объяснили: их дочь не может отве­чать на вопросы, потому что она не в состоянии состав­лять предложения, а способна произносить лишь отдель­ные слова. В конце сеанса терапевты дали каждому из родителей блокнот с предписанием: в течение недели очень тщательно и подробно записывать (каждому в своем блокноте) все высказывания ребенка. Им было сказано, что важно ничего не упустить: даже единственный про­пуск поставит терапию под угрозу.

Это предписание преследовало следующие цели:

1) убедиться в готовности родителей выполнять предпи­сания;

2) дать маленькой девочке новый опыт в ситуации, когда ее выслушивают и дают возможность закончить пред­ложение (родители, стремящиеся записать каждое ее слово, не станут ее перебивать);

3) собрать для терапевтов важный материал;

4) построить следующий сеанс на чтении блокнотов, ис­ключив тем самым бессмысленную повторяющуюся болтовню.

Хотя это и не относится непосредственно к нашей теме, мы хотели бы отметить удивительные последствия данного предписания. На втором сеансе мы обнаружили в блокноте матери завершенные, хотя и элементарные