Вопрос 21. Структурализм (к. Леви-Стросс, м. Фуко)

Структурализм возник в 50-е гг. во Франции. С его появлением французская философия совершает ради­кальный поворот. Речь идет о переоценке ценностей западной философской тради­ции последних трех столетий (однородности мышления, абсолютного знания, смысла, истины, субъекта). Наряду с работами Леви-Строса (ан­тропология) этот поворот был подготовлен также творчеством других представителей структурализма и постструктурализма — М. П. Фуко (культурология), Ж. Лакана (психоанализ), Р. Барта (семиология). Структурализм является неоднородным течением. Сфера интересов его представителей разнообразна, и говорить о нем как о единой философ­ской школе некорректно. Как отмечают сами структуралисты, правиль­нее вести речь о структуралистской деятельности как «упорядоченной последовательности определенного числа мыслительных операций».

Клод Леви-Строс (р. 1908). «Элементарные структуры родства» (1949) — работа, которая была темой его докторской диссерта­ции, «Печальные тропики» (1955), «Структурная антропология» (1958), «Неприрученная мысль» (1962), «Мифологики» (1964-1971), «Путь масок» (1975).

Леви-Строс обратил внимание на тот факт, что в исследуемых куль­турах разных народов существуют скрытые основания, упорядочиваю­щие случайные на первый взгляд человеческие феномены. Он обнару­жил в содержании мифов общие формы, которые он назвал «бессозна­тельными структурами, лежащими в основе каждого социального уста­новления и обычая». Эти структуры можно обнаружить во всех сферах культуры, понимаемой в тэйлоровском смысле, в виде сложного целого, включающего любые способности и привычки, усвоенные человеком как членом общества.

Специфика культуры такова, что когда человек рождается, он приходит «на все готовое». Ему остается только все усвоить. Это хорошо видно на примере языка. Индивиду не нужно выдумывать язык для выражения личного опыта. Язык всегда предшествует. Произнося словами, мы говорим не столько то, что подсказывает сердце, сколько то, что диктует язык. Как «озна­чающее», он знает все, что я могу сказать; единственное, что он не зна­ет, — так это то, о чем пойдет речь в конкретный момент. Что такое раз­говор? Это «обмен знаками, уже зафиксированными и учтенными в ходе обычаев и хороших манер. Если вы говорите собеседнику определен­ную фразу, то он обязательно ответит другой определенной фразой».

Идея сходства методов структурной лингвистики и этнографии при­вела Леви-Строса в работе «Элементарные структуры родства» к гипоте­зе, что по типу словесных обменов должны быть построены и все осталь­ные типы обменов, например, обмен материальными ценностями, дара­ми, взаимными услугами.

Еще одним видным представителем структурализма является Ми­шель Поль Фуко (1926-1984) — французский философ, историк, культуролог. Он применил структуралистский подход на область ис­тории культуры. Сам он не признавал себя структуралистом, но ука­зывал, что со структурализмом его объединяет «общий враг» в лице «философии субъекта».

Все творчество Фуко можно разделить условно на три этапа:

1. 60-е гг. — «археологический». «Бе­зумие и неразумие. История безумия в классическую эпоху» (1961), «Рождение клиники. Археология взгляда медика» (1963), «Слова и ве­щи. Археология гуманитарных наук» (1966), «Археология знания» (1969). Если история есть наука о прошлом, то археология есть наука о прошлом этого прошлого. У Фуко все представлено условиями (структурами), и он создает историю условий общественных институтов, частной жизни, видов поведения. Археология призвана реконструировать глубинные структуры, действующие на бессознательном уровне и формирующие познание и опыт. 2. 70-е гг. — период «генеалогии власти». «Надзор и наказание» (1975) и «Волю к знанию» (История сексуальности. Т. 1. 1976). Если археология вычленяет структуры, то генеалогия призва­на показать, каковы движущие силы переходов с одного уровня на другой. Отвечая на этот вопрос, Фуко вводит концепт «власти-знания». 3. 80-е гг. — «этический». «Пользоваться наслаждениями» (История сексуальности. Т. 2. 1984) и «Забота о себе» (История сексуальности. Т. 3. 1984). На этом этапе Фу­ко ищет ответы на вопросы: как возможно сопротивление власти, как и в каких формах возможно такое «свободное» поведение морального субъекта, которое позволяет ему стать «самим собой», преодолевая за­ данные коды и стратегии поведения?

В произведении «Рождение клиники» (1963) описывается «фантас­тическая связь знания и страдания». Он анализирует диалоги врача и больного как форму «оречевления патологии» и исследует «появление клиники как исторического факта новой структуры». Главное здесь в том способе, которым культура «во всеобщей форме зафиксировала от­личие, которое ее ограничивает».

Работа Фуко «Слова и вещи» посвящена истории тождественного. Философ вводит понятие «эпистема», под которой он понимает систему всех отношений, существующих в данную эпоху, «порядок, на основе которого мы мыслим». Он рассматривает соотношение слов и вещей, означающего и означаемого в европейской культуре и выделяет три эпистемы. Так, в эпоху Возрождения (XVI в.) слова и вещи тождествен­ны. Связь их также реальна, как и то, что они обозначают. Рассмотрим это на примере анализа богатств. Экономическая мысль Ренессанса, на­пример, изображает деньги, монеты как имеющие реальную ценность, как и товары, которые на них покупают. В классическую эпоху (XVII-XVIII вв.) связь нарушается и трансформируется, слова и вещи начинают соотноситься опосредованно через мышление. Монеты уже не обязательно должны быть из драгоценного металла, золотыми или сере­бряными, важнее, что на них изображено, т. е. их меновая функция. В современную эпоху (с XIX в. по настоящее время) слова и вещи опосре­дованы языком, жизнью, трудом, которые изучают такие науки, как лингвистика, биология, политэкономия. Мерой ценности товара стано­вится труд, необходимый для его производства. Подобные трансформа­ции можно проследить на примере понятия языка: «язык как вещь сре­ди вещей (Возрождение), язык как прозрачное средство выражения мысли (классический рационализм), язык как самостоятельная сила в современной эпистеме».

Анализируя ницшеанскую мысль о том, что «воля к власти» есть об­ратная сторона Логоса, Фуко посчитал правильным и антитезис, что «воля к знанию» суть обратная сторона «воли к власти». Иллюстраци­ей ему служит памятное изречение Ф. Бэкона: «Знание — сила».

Работу этой гипотезы он демонстрирует в книгах «Надзор и наказа­ние» (1975) и «Воля к знанию». Он утверждает, что знание — не просто атрибут власти, знание есть сама власть, в том смысле, что они неразде­лимы. Лаконично эта гипотеза звучит так: какова власть, таково и зна­ние. В истории Европы французский философ выделяет три периода: античность, Средневековье и Новое время. В них он обнаруживает три адекватные матрицы генерации знания: меру, осмотр и опрос.

Фуко принадлежит формула: где есть власть, есть и оппозиция. По его мнению, власть не существует без сопротивления, и нельзя говорить о власти и контрвласти как об автономных субстанциях. Более того, Фу­ко настаивает, что само сопротивление осуществляется, как правило, в категориях той парадигмы власти, которая господствует в конкретную эпоху.