С.П. Подъячеву

<24 сент. 1906 г.>

Многоуважаемый Семен Павлович.

Я виноват перед Вами, что затянул ответ. Мне хотелось зараз поговорить о Вашем «Тихом пристанище», но меня так закрутило разными обстоятельствами, что я лето почти не работал, мало читал рукописи и запустил переписку. Не взыщите уж. Приходится писать так много, что иной раз и оплошаешь.

Очерки прочел. Начало пришлось сократить. Дело в том, что оно страдает сильными длиннотами и особенно повторениями. Ваши читатели уже читали описание работного дома, потом этапы тюрьмы, и потому Вам теперь следует избегать очень подробных описаний разных помещений, тесно набитых людьми: тут невольно будут повторения. Не особенно также характерны рассказы отдельных лиц в «странней». Интересно описание самого монастыря и поступления в послушники, и к этому надо бы приступить несколько скорее.

Есть у Вас один стилистический недостаток, который я выправляю каждый раз, но он постоянно остается. Это — отнесение подлежащего на самый конец иной раз очень длинного периода. Вот один из очень многих примеров:

— Вы что делаете?.. — произнес, входя в келью, высокий, сутуловатый, с огромной совершенно белой бородой, V одетый в теплый засаленный подрясник, подпоясанный ремнем, за которым торчали с правого и с левого боку «голицы», т. е. рабочие из кожи рукавицы, монах... — водочку пьете, а?

Читатель забыл сказуемое, когда получает подлежащее. Это не русский период, а разве немецкий и притом еще очень неблагозвучно сходятся два существительных (...»рукавицы — монах»). Между тем слово монах было бы у места там, где у меня поставлен знак V. Таких периодов очень много. Затем Вы пишете постоянно робота, робочий (надо работа, рабочий). Тоже постоянно попадается слово нород (надо писать народ). Затем — для набора гораздо легче, если рукопись писана только на одной стороне листка.

Не знаю еще, когда очерки появятся , так как печатание и распределение рукописей делается в Петербурге. Немного опасаюсь насчет «цензурности».

Деньги (50 р.) Вам, вероятно, прислали, потому что книги (хоть и тихо, как все книги теперь, кроме политических брошюр) все-таки продаются и расходы по изданию покрываются. Но в точности, опять-таки, этого не знаю.

Относительно журнала написал опять, — не знаю, чем объяснить эту оплошность конторы, которой я и говорил и писал о высылке Вам журнала. Пожалуйста, сообщите, получили ли Вы его теперь?

Что же сталось с Вашим планом — побродить по голодным местам? Очевидно, не состоялся, а теперь уже холодно. А Вам очень важно освежить подлинные наблюдения.

Желаю всего хорошего.

Вл. Короленко.

P.S. Состою пока под следствием в Петербурге и Полтаве . В Полтаве, кажется, хотят прекращать. В Петербурге пока — дело пустое, по конфискация августовской книжки, пожалуй, грозит каким-нибудь новым делом.

Печатается по изданию: В.Г. Короленко о литературе. — М., 1957. — С. 547-548.

Ф.Д. Крюкову

<10 февраля 1913 г.>

<...> То, что Вы пишете о своем редакторстве, — не беда; а если и беда, то общая. Я вот уж четверть века редакторствую, а и то чуть не каждую рукопись «мусолю от начала до конца», да еще имею непростительную слабость многим авторам отвечать на вопросы: «есть ли признаки дарования», «следует ли писать» и т. д. и т. д. Правда, это нужно очень и очень ограничивать, а может быть, вернее, — не следует писателям, а особенно беллетристам браться за редакторство; но... мало ли чего не следует делать, а мы все-таки делаем. А раз взялся — приходится все-таки делать не кое-как. Конечно, потом привыкнете, и все это пойдет много скорее. Я вот думаю, что надо нам завести такие бланки, вернее печатные письма, нескольких типов, смотря по рукописи, — начиная с простого немотивированного отказа и кончая, когда рукопись или автор заслуживают почему-нибудь особого внимания, собственноручным письмом. Между этими двумя полюсами я бы расположил еще две или три формы с более или менее убедительным разъяснением — напр., что редакция не имеет возможности писать критические трактаты о каждой непринятой рукописи. Я как-нибудь такие манифесты составлю и предложу вниманию товарищей...

<...> Вообще с редакционным делом не робейте, — обвыкнете. А вот засорять голову чужими рукописями для беллетриста... да, это едва ли очень полезно...

Печатается по изданию: В.Г. Короленко о литературе. — М., 1957. — С. 581-582.