И.Г. Калиману

<20 мая 1960 г.>

Уважаемый Израиль Григорьевич,

Я получил Ваши стихи перед самым уходом в больницу и потому должен ограничиться всего несколькими словами.

В стихах Ваших есть настоящие мысли, которые говорят о том, что Вы человек сложный и содержательный. Встречаются у Вас строчки, в которых чувствуется поэтическая энергия, но отыскать их нелегко среди множества строчек сырых, торопливых, а иной раз даже безвкусных.

Ведь вот как хорошо у Вас сказано:

Две радуги. Две радости.

И чем они вас радуют?

А за этими строчками следуют очень невразумительные:

Огромной ввысь аркадою

Изысканной покатости?

Капроновой одеждою?

и т.д.

Радугу и даже две радуги нельзя назвать аркадой. Аркада — это ряд арок, галерея арок. И очень неубедительна «капроновая одежда».

Мне кажется, что основные Ваши недостатки заключаются в следующем.

У людей, которые пишут стихи «для себя», без мысли о печатании их, бывает иной раз какая-то дилетантская безответственность. В сущности, Вы прислали мне ворох черновиков.

Правда, в стихах, написанных «для себя», бывает подчас и та искренность и острота, которые не часто найдешь в печатных строчках. Но есть и сумбур и недоработанность, заглушающие то лучшее, что в них есть.

Читая Ваши стихи, трудно определить, каких поэтов Вы любите, у кого из них учились. Только в одном-двух чувствуется внешнее влияние Маяковского. Можно предполагать, что Вы знакомы с Гейне.

Мне думается, что Вам следует позаботиться о том, чтобы выработать у себя более строгий художественный вкус. А этому может способствовать пристальное и вдумчивое чтение лучших образцов русской поэзии. Мы все читали с юных лет Пушкина, Баратынского, Жуковского, Тютчева, Фета, но только в зрелом возрасте можем по-настоящему оценить этих поэтов — так же как и Блока и Маяковского.

Да и не только стихи, но и лучшая поэтическая проза (проза Пушкина, Лермонтова, Чехова), может многому научить нас в те годы, когда мы начинаем что-то понимать.

Я не знаю Вас, мне неизвестен Ваш возраст, биография, Поэтому — как Вы сами понимаете, — мне трудно давать Вам советы. Но я бы сказал, что Вам следовало бы подумать о том, чтобы несколько обогатить Вашу речь. В тех местах, где Вы живете, хорошо говорят по-русски. Надо прислушиваться к богатой и живой устной речи — такой отличной от худосочного языка, которым мы пользуемся в обиходе. Не знаю, поможет ли Вам мое письмо разобраться в себе и в своем литературном хозяйстве. Но если под его влиянием Вы стали бы писать вдумчивее и бережнее, не утратив непосредственности и смелости, я был бы очень рад.

С искренним приветом

С. Маршак

Печатается по изданию: «Вопросы литературы». 1966. № 9. С. 123-124.

Всероссийскому съезду учителей

Барвиха <начало июля 1960 г.>

Привет Вам, дорогие товарищи учителя!

В эти памятные дни, когда в Москве работает ваш съезд, внимание всей нашей страны обращено к вам.

Ваша многотысячная армия — великая сила. Вам родители уступают значительную долю своих прав на воспитание ребенка. К вам в школу дети приходят в том возрасте, когда характер ребенка так легко поддается воздействию умного и чуткого воспитателя. Можно сказать, что именно вы формируете наше будущее.

Но для того, чтобы вести других, надо и самому не стоять на месте. Учителю надо знать гораздо больше того что он отдает ученикам.

Во время Яснополянской школы Лев Толстой говорил, что для того, чтобы преподавать в младших классах арифметику, учитель должен знать высшую математику. Познания преподавателя истории будут далеко не достаточны, если они окажутся немногим больше того, что содержится в школьных учебниках.

Но дело не только в знаниях. Прежде всего учителю нужна любовь к своему предмету. Опыт показал, что наибольшее число математиков выходит из школ, где преподают не только знающие, но и влюбленные в математику люди. То же можно сказать о преподавании литературы, спросите наших выдающихся писателей, и они скажут вам, что любовь к родному языку и литературе привил им учитель, сельский или городской.

От воспитателя зависит и такое важное дело, как развитие художественного вкуса его питомцев. Я знаю, что у большинства наших учителей не слишком-то много свободного времени. И все же они должны находить время, чтобы развивать свой собственный художественный вкус. Только по-настоящему оценив и полюбив литературу, преподаватель имеет право говорить с учениками о творчестве поэта или прозаика.

Что может сказать о композиторе человек, лишенный слуха и не понимающий, не любящий музыки? Равнодушный преподаватель словесности, не испытывающий ни малейшего восторга при чтении лучших поэтических страниц, способен убить в ребятах всякий интерес к художественной литературе.

Зазубривание отрывков из Пушкина (чаще всего о природе) вырабатывает у ребят как бы некий иммунитет к стихам нашего величайшего поэта. Помню, я как-то читал Пушкина вслух знакомому школьнику. Он слушал неизвестные ему стихи с напряженным вниманием. Но стоило мне прочесть строчки:

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна... -

как мой юный слушатель запротестовал:

— Ох, не надо!..

Очевидно, это прекрасное стихотворение потеряло всю свою прелесть на тех уроках, где его читали бесконечное число раз. И не только читали, но и разъясняли, то есть «прорабатывали».

Отдельные, вырванные из классических стихов строфы и строчки, напечатанные в учебных книгах для чтения, часто теряют рифмы, стихотворный размер, а иной раз и большую часть смысла.

Мне кажется, что учителя вправе потребовать от Министерства просвещения и Учпедгиза хороших учебных книг по родному языку и литературе.

У нас есть известные и любимые детские книги. Пора издать любимые учебники.

И, пожалуй, не меньше нужны школе книги, помогающие учителю, такие книги, где были бы статьи лучших педагогов, литературоведов и критиков, где молодой учитель мог бы найти записи лучших уроков, проведенных талантливыми и опытными преподавателями.

Дорогие друзья, мы должны помнить, что учителя и писатели в одинаковой мере служат великому делу воспитания. Наши встречи с вами не должны быть редкими и случайными. Пишите нам со всех концов страны, пишите запросто, по-дружески о вашем житье-бытье, о работе, о разных событиях и эпизодах в жизни школы. Такие письма не только могут дать нам, литераторам, ценный материал, но и по-настоящему свяжут нас со школой.

Я очень жалею, что болезнь помешала мне быть сегодня

с вами. В этом письме я попытался высказать кое-какие мысли, которые накопились у меня как у литератора, более сорока лет связанного с читателями-детьми. Вероятно, о многом из того, о чем я пишу здесь, вы думали и сами.

И все же я не мог удержаться от желания поделиться с вами своими раздумьями.

Делаю вам, товарищи, здоровья, успехов и неугасающеro вдохновения. Оно одинаково необходимо в нашем и вашем деле.

С. Маршак

Печатается по изданию: С. Маршак. Собр. соч. В 8 т. — Т. 8. — М., 1972. — С. 361-363.