§ 7. Трагедия прикладной психологии в России в 30-е годы

 

К середине 30-х годов были разгромлены также прикладные отрасли психологии, и прежде всего психотехника и педология.

Нападки на психотехнику начались в конце 20-х гг. на вол­не общих дискуссий, проводимых в секции естествознания Комакадемии, куда входила психотехника. В начале 30-х гг. они еще более усиливаются. Руководители психотехнических об­ществ пытались защищаться, используя метод самокритик и обличая собственные ошибки. Им вменялось в вину некритич­ное отношение к “идеалистическому мировоззрению Штерна”, различные “уклоны” в исследовательской и практической ра­боте. 26.1.1935 психотехническое движение было обезглавлено: арестован, а впоследствии расстрелян по приговору суда его лидер И.Н.Шпильрейн, которому было предъявлено обвинение .в “контрреволюционной пропаганде” и “троцкизме”. Вспомни­ли, вероятно, широкие международные связи ученого, его со­вместную работу с Троцким в Лиге “Время”, неосторожные выводы, касающиеся высшей партийной элиты государства, сделанные в середине 20-х гг. при подготовке книги “Язык крас­ноармейца” [85]. После ареста Шпильрейна и последовавшими за ним гонениями на его ближайших учеников и сподвижников, психотехническое движение в России сворачивается. В газете “Известия” в 1936 г. в статье В.Н.Колбановского психотехни­ка обвиняется в “псевдонаучности”, “невежестве”, высказыва­ется призыв покончить с психотехнической практикой: “Прежде всего нужно покончить с психотехнической практикой... Суще­ствующие психотехнические лаборатории и станции нужно лик­видировать, а их работников вернуть к полезному труду” [41].

Одновременно с психотехникой проводилась ликвидация пе­дологии. Кампания против этого “лжеучения” была значительно более шумной и помпезной. Центром педологических дискуссий также являлась Комакадемия, где специально было создано постановлением ЦК партии в 1929 г. Общество педологов-мар­ксистов. Одним из кураторов Наркомпроса, членом его колле­гии и ответственным за кадровую работу становится в конце 20-х гг. А.Я.Вышинский.

Развернувшаяся под руководством Н.К.Крупской в Обществе в 1932 г. дискуссия, показала, что педологи глубоко анализи­руют педологическую науку и практику и видят существующие в ней недостатки. Предметом обсуждения стали ключевые воп­росы: о предмете педологии и ее основных принципах и катего­риях, о связи педологии с педагогической работой, с практикой обучения и воспитания, о приемах и способах изучения ребен­ка. Подчеркивая синтетический характер педологии как цело­стного знания о ребенке, П.П.Блонский в то же время справед­ливо предупреждал о недопустимости и необоснованности пре­тензий педологической науки “на синтез чуть ли не всех наук”, рассматривая это как гибельный для педологии путь [12, с. 53]. Позже он выскажет эту идею еще более радикально: “Почему синтез, а не анализ знаний о ребенке?” [цит. по 79, с. 61].Он поставит остро вопрос о праве педологии на монополию в области синтетического знания о ребенке и о том, что столь же весо­мы претензии других наук, в т.ч. психологии, привлекать раз­личные данные для целостного рассмотрения своего предмета.

Глубокий анализ и саморефлексия педологии, предпринятые педологами в 30-е гг. свидетельствовали о значительных ресур­сах развития педологии, о ее готовности к творческому самодви­жению. Подтверждением этого являются и те серьезные труды, которые издаются в это время ведущими педологами : “Педо­логия” Блонского П.П. (М., 1934), “Основы педологии” Л.С.Вы­готского (Л., 1934) и т. д. В них дается новая трактовка пред­мета педологии, как науки об онтогенетическом развитии ребен­ка, исследуемом в контексте определенной социальной среды. Акцент делается на изучении физиологических, психологичес­ких и социальных особенностей детей, в зависимости от их воз­растной стадии и среды их обитания [13]. По-новому ставится вопрос и о факторах развития ребенка. Так, рассматривая пе­дологию, как науку о целостном изучении ребенка, Выготский выносит вовне, в систему межличностных отношений источник его развития. Он показывает, что всякая психическая функция сначала была внешней, социальной, и затем в процессе интериоризации она превращается во внутреннее свойство личности [27]. Это существенно отличало позицию ученого от традицион­ного для педологии представления о наличии “двух факторов”. Но в стремлении преодолеть дуализм среды и наследственнос­ти, Выготский приходит к умалению роли внутреннего мира, опосредующего внешние влияния на личность.

Критическое переосмысление состояния педологии и опыта педологических исследований содержится и в одной из после­дних работ М.Я.Басова, которая так и называется “О некоторых задачах предстоящей перестройки педологии”. В ней отмечает­ся необходимость овладения педологией марксистско-ленинской диалектико-материалистической методологией, искоренения “враждебных идеологических установок”. Болевыми точками педологической теории и практики, подлежащими глубокому рассмотрению и являющимися предметом анализа в этой рабо­те, Басов называет: осмысление педологии как науки (ее пред­мета, метода и взаимодействия с другими науками), понимания развития в педологии, его закономерностей и факторов, проблема детской социальности и детского коллектива, вопросы детского труда и детского мировоззрения. Рассмотрение всех указанных проблем проводится автором в форме глубоко самокритичного анализа своих прошлых взглядов, уточнения и углубления тех или иных положений своей концепции. Так, говоря о предмете педологии как синтезе знания о развивающей­ся личности, Басов критически оценивает свое прежнее пони­мание этого синтеза как суммы частей целого и считает необхо­димым пересмотреть его с позиций диалектики. Анализируя далее предмет педологии, Басов подчеркивает, что “в отличие от того, как обычно ставился данный вопрос (педология — на­ука “биосоциальная” или “социально-биологическая”), мы дол­жны теперь признать, что педология принадлежит полностью к числу социальных наук... Все биологические моменты разви­тия, которые, как казалось прежде, не могут не учитываться педологией при всем нашем признании значения и важности социальной стороны развития, в действительности остаются за пределами педологии, как таковой, в ведении частных наук о развитии человека; в педологии эти моменты “сняты” социаль­ной природой ее предмета... предметом педологии является со­циально-культурное развитие человека” [4, с. 6-8]. Учитывая же историческую обусловленность социальности, предметом совет­ской педологии необходимо признать “социально-культурное развитие социалистического человека” или “развитие “нового человека”, закономерности и факторы этого развития” [там же].

В понимании механизмов и факторов психического развития, по словам Басова, “активную, ведущую роль” играет среда, а значит и сам человек, т. к. понятие среды охватывает и весь социальный мир. Путь решения этой проблемы—в выявлении диалектики отношений общего и частного, объективного и субъективного, внешнего и внутреннего и в признании ведущей роли социальной действительности в определении закономерно­стей развития человека.

В заключение статьи Басов высказывает оптимистическое мнение о перспективах педологии, полагая, что его задача со­стояла в том, чтобы “подвергнуть ревизии самые основные про­блемы, которые должны определить дальнейшее развитие на­шей науки” [там же].

К сожалению, этим надеждам не было дано сбыться. В 1931 г. в возрасте 39 лет неожиданно и трагически умер М.Я.Басов (от заражения крови). Натиск на педологию продолжался. Его вершиной, и, соответственно, началом конца педологии стало постановление ЦК ВКП(б) “О педологических извращениях в системе Наркомпросов” (1936). Оно клеймило педологию как лженауку, классово-враждебное течение, издевательски относя­щееся к детям и тем самым наносящее вред советскому государ­ству. Педологов критиковали за использование бухаринской теории равновесия, недооценку наследия Ленина и Сталина, а также некритическое отношение к буржуазным педологическим и психологическим идеям. Указывалось, что педология опира­лась на “закон фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами, влиянием наслед­ственности и какой-то неизменной среды”. Этот закон оценивал­ся как реакционный, находящийся в “вопиющем противоречии с марксизмом” [63, с. 366]. Педология, как наука о целостном развитии, прекращает свое существование.

Очевидно, что неваловажную роль в судьбе педологии сыграла развернувшаяся борьба в руководстве Компартии. Моральное и физическое уничтожение большевиков “ленинской гвардии” (Н.Бухарина, Н.Крупской, А.Бубнова, А.Луначарского), разгром троцкизма отразились и на отношении к тому научному направ­лению, которое ассоциировалось с их именами. Например, пос­ле педологического съезда журнал “Просвещение Сибири” ука­зывал, “что хочет или не хочет того Н.И.Бухарин, но армия со­ветских педологов будет считать его с I Съезда своим бойцом” [33].

Острота критики и санкций против педологии объяснялась так же тем, что она не выполнила ожидаемой от нее миссии— научной поддержки ряда важных идеологических идей. Так, не соответствовали принципу партийности выводы педологов о более низком умственном 10 советских школьников по сравне­нию с американскими [29], об отставании в умственном и фи­зическом развитии детей из рабочей и крестьянской среды срав­нительно с детьми из семей интеллигенции [70; 76], заключе­ние о национальных различиях в указанных показателях [37; 73 и др.].

Являясь относительно молодым и бурно развивающимся на­правлением науки, педология характеризовалась рядом серьез­ных внутренних трудностей, делающих ее уязвимой перед ли­цом обрушившейся на нее критики: отрыв педологических ис­следований от практики воспитания и обучения и отсутствие связи между теоретическими обобщениями в области изучения и понимания ребенка и практическими педологическими разработками; эклектическое соединение в педологическом учении разных по своей идейной направленности и теоретическим ос­нованиям течений; отсутствие глубокого понимания особеннос­тей педологии как специфической предметной области знания, серьезные недоработки в сфере методического обеспечения педологических исследований, в организации изучения и диагно­стики ребенка и обусловленная этим в ряде случаев некоррект­ность выводов и практических рекомендаций.

Определенную роль в судьбе педологии сыграл тот факт, что наряду с учеными-педологами педологическое движение вклю­чало огромное число практикующих педологов, к сожалению, часто слабо подготовленных для углубленной психологической работы с ребенком и не имеющих возможности критично и кон­структивно оценить значение тех или иных выдвигаемых на­учных теоретических идей. Как правильно отмечал один из участников педологического движения Ф.А.Фрадкин, “когда открылись финансируемые педологические лаборатории, туда ринулось много профессионально некомпетентных людей. Не­удавшиеся чиновники, учителя, физиологи, врачи стали зани­мать места, которые, как им казалось, не требуют специаль­ной подготовки. Рекомендации педологов все чаще вызывали протесты учителей... Это компрометировало науку в глазах практиков и провоцировало расправу над педологией, готови­ло соответствующим образом общественное мнение” [79, с. 30-31].

Но несмотря на указанные трудности и недостатки, в целом педология внесла серьезный вклад в развитие психологическо­го знания о ребенке. “Исключительно ценной была ее попытка видеть детей в их развитии и изучать их в целом, комплексно. Это было безусловно шагом вперед от абстрактных схем психо­логии и педагогики прошлого” [65, с. 250]. Запрещение педо­логии негативно сказалось на развитии разных отраслей психо­логической науки в СССР: детской и педагогической психоло­гии, психологии труда и социальной психологии.

Последовавшие за этими фактами непосредственного вмеша­тельства идеологии и политики в науку репрессии коснулись многих психологов и выразились не только в отлучении их от научной деятельности, но и в административных санкциях, включая аресты и ссылки (А.Нечаев, С.Г.Геллерштейн, Д.Н.Рейтынбарг и др.). В результате такой “чистки” рядов психологов, отсекающей все уклоны “вправо” и “влево” от генеральной линии партии, чрезвычайно усложнилась общая обстановка, в которой развивалась психологическая наука в СССР.