Глава 6.

ПРОБЛЕМА ЛИЧНОСТИ В ПСИХОЛОГИИ

§ 1. Общая характеристика состояния проблемы личности:

и первый период ее разработки в отечественной психологии

§ 2. Методологические проблемы психологии личности

§ 3. Основные уровни изучения и теории личности

3.1. Теория личности Д.Н.Узнадзе

3. 2. Личность в философско-психологической концепции С.Л.Рубинштейна

3.3. Теория личности Б.Г.Ананьева

3.4. Взгляды А.Г.Ковалева на личность

3.5. Взгляды К.К.Платонова на личность

3.6. Концепция личности В.Н.Мясищева

3.7. Подход к личности А.Н.Леонтьева

§ 4. Развитие проблем психологии личности

в 80-90-е годы

Литература

 

Глава 7.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

§ 1. Краткая история возникновения и основной

круг проблем

§ 2. Основные проблемы и тенденции развития

социальной психологии 60-70-ых годов

§ 3. Состояние социальной психологии в 80-90-ые годы

Заключение

Литература

 

Глава 8.

ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ

Литература

 

Глава 9.

ЦЕЛОСТНОСТЬ СУБЪЕКТА— ОСНОВАНИЕ ДЛЯ СИСТЕМНОСТИ ВСЕХ ЕГО КАЧЕСТВ

Литература

 

 

 

 

 

Предисловие

 

В предлагаемой книге, написанной группой авторов, предпри­нята попытка проанализировать и обобщить лишь некоторые наиболее существенные тенденции, принципы, пути и итоги раз­вития психологической науки в России XX столетия. Такое обоб­щение—сколько-нибудь полное и систематическое—являет­ся исключительно трудной задачей (ввиду гигантского объема подлежащего изучению материала). Эта задача может быть ре­шена лишь в будущем и притом силами очень большого автор­ского коллектива, хотя многое для ее решения уже сделано в известных трудах наших специалистов по истории отечествен­ной психологии Е.А.Будиловой, А.В.Петровского, С.Л.Рубинш­тейна, А.А.Смирнова, Б.М.Теплова, М.Г.Ярошевского и других.

Основной замысел нашей книги—довольно скромный. Он со­стоит в том, чтобы на фоне общей и краткой характеристики пси­хологии в нашей стране (за последнее столетие) попытаться рас­крыть некоторые главные линии развития лишь в психологии личности, социальной психологии и психологии познания. В этих областях науки особенно отчетливо выходит на передний план психология субъекта, которая становится все более акту­альной проблемой для всего цикла наук о человеке.

Человек объективно выступает (и, следовательно, изучается) в системе бесконечно многообразных противоречивых качеств. Важнейшее из них—быть субъектом, т. е. творцом своей ис­тории, вершителем своего жизненного пути: инициировать и осу­ществлять изначально практическую деятельность, общение, по­ведение, познание, созерцание и другие виды специфически че­ловеческой активности—творческой, нравственной, свободной.

Субъект—это человек, люди на высшем (для каждого из них) уровне активности, целостности (системности), автономно­сти и т. д.

Гуманистическая трактовка человека как субъекта противо­стоит тоталитаристскому пониманию его как пассивного существа, отвечающего на внешние воздействия (стимулы) лишь системой реакций, являющегося “винтиком” государственно-производственной машины, элементом производительных сил, продуктом (т. е. только объектом) развития общества. Иначе го­воря, лишь общество влияет на индивида, но не индивид как член общества—на это последнее. Общество, вообще социум— всемогущая сила, которая путем обучения и воспитания навя­зывает всем определенные знания, взгляды, идеи и т. д. Такое антигуманистическое понимание человека, ведущее к идеологии и практике тоталитаризма (в частности, сталинизма и неоста­линизма), до сих пор сохраняется—часто неосознанно—во многих (но не во всех) распространенных у нас теориях. Их по­зитивное преодоление—одна из задач, решение которой необ­ходимо для дальнейшего исследования всей фундаментальной проблемы субъекта (индивидуального, группового и т. д.).

В психологической науке данная проблема наиболее глубоко разработана в трудах С.Л.Рубинштейна, Д.Н.Узнадзе, отчасти Б.Г.Ананьева и некоторых представителей гуманистической пси­хологии. Сейчас она раскрывается в исследованиях К.А. Абульхановой-Славской, Л.И.Анцыферовой, В.В.Белоуса, А.В.Брушлинского, Б.А.Вяткина, Л.Я.Дорфмана, А.Л.Журавлева, В.В.Се­ливанова, В.И.Слободчикова, А.С.Чернышева, В.Д.Шадрикова и др.

В разработке этой, как и многих других проблем психологи­ческой науки есть еще много дискуссионного, неустоявшегося, нуждающегося в дальнейшем изучении и обсуждении. Это на­шло свое отражение и на страницах данной книги (тем более что и ее авторы, занимая по многим вопросам более или менее об­щую позицию, в ряде случаев также имеют разные точки зре­ния, например, на теорию Л.С.Выготского).

Одна из главных трудностей при написании нашей книги зак­лючалась в том, чтобы внутреннюю логику развития психоло­гической науки раскрывать в единстве с системой внешних ус­ловий (политических, идеологических, экономических и т. д.), так или иначе влияющих на научные исследования. И до Ок­тябрьской революции 1917 г., и особенно после нее политика и идеология, а также различные богословские и философские те­чения (идеализм, материализм и др.) оказывали очень сильное влияние на развитие психологии и других наук. Об этом свиде­тельствует, например, недавнее факсимильное переиздание (Л., 1991) энциклопедического справочника “Россия”, в основу которого положены материалы опубликованных почти 100 лет на­зад 54-го и 55-го томов очень авторитетного Энциклопедического Словаря Брокгауза и Ефрона. В разделе “Русская наука” под­ведены итоги ее развития по состоянию на конец XIX века. О философии и психологии, в частности, сказано, что после паде­ния гегелевской системы наступил период разочарования в фи­лософии и “вместе с тем период господства материализма и по­зитивизма”. Но затем с 1870-ых годов опять начал возрастать интерес к философии—прежде всего в университетах и духов­ных (богословских) академиях. “Руководящая роль в этом ожив­лении философии принадлежала психологии; ей удобнее всего было сломить влияние материализма и ослабить значение по­зитивизма, в котором она не находила себе надлежащего мес­та”. А потому легко понять, что о И.М.Сеченове здесь говорится лишь как об “отце русской физиологии”, но не о его вкладе в разработку основ психологической науки.

Сеченов стоял в основном на материалистических позициях и поэтому был вытеснен из университетской психологической науки, где господствующее положение занимали философы и психологи идеалистического направления (в университетах он мог работать только в качестве физиолога). Как справедливо от­мечал Рубинштейн, “в силу того, что Сеченов лишен был воз­можности создать в университете свою достаточно крепкую школу психологов, свои, им подготовленные кадры, когда на­ступил советский, послеоктябрьский период, не оказалось у нас психологов, которые шли бы от Сеченова”.

Таким образом, в дореволюционную эпоху официальная психологическая наука занимала в основном идеалистические по­зиции, выступая против материализма, а после победы Советс­кой власти, наоборот, все более господствующие высоты на уров­не государственной идеологии начал захватывать материализм.

Для психологической науки это прежде всего означало, что психику, познание и т. д. в обязательном порядке стали квали­фицировать как отражение внешнего мира. Сам по себе термин “отражение” не очень адекватен в гносеологии и психологии, поскольку уже в исходном значении данного слова содержится характеристика какой-либо физической среды (поверхности и т. д.), отбрасывающей от себя—отражающей свет, звук и др. Таково прежде всего зеркальное отражение. Следовательно, этот термин изначально указывает на пассивность отражения, что не соответствует сути психического. Тем не менее, начиная с 30-х годов, он был закреплен в нашей стране официальной “пара­дигмой”, которую стали называть ленинской теорией отраже­ния, представленной в канонизированной при Сталине книге Ле­нина “Материализм и эмпириокритицизм” (1909) и положенной в основу гносеологии, психологии и т. д. В итоге познание, со­знание, вообще психику начали рассматривать как отражение. В полном соответствии со своим заглавием эта книга Ленина хорошо выражала существо именно материализма.

Впрочем, сам Ленин намного более диалектично раскрывал потом суть психики в своей поздней работе “Философские тет­ради” (1914-1916), знаменующей начало перехода ее автора на позиции диалектического материализма. Эта работа написана в период изучения им гегелевской диалектики и потому при Ста­лине даже не была включена в 4-е издание Собрания сочинений основателя Советского государства (столь явную несправедли­вость исправили лишь после смерти Сталина). В своих “Фило­софских тетрадях” Ленин, в частности, пришел к принципиаль­но важному выводу о том, что “сознание человека не только от­ражает объективный мир, но и творит его”. Этот вывод Ленина (который сразу же начали цитировать Выготский, Рубинштейн и др.) доставил немало неприятностей официальным советским философам и идеологам, поскольку он явно противоречил дог­матической, примитивной теории отражения и потому не опре­делял ее конкретизацию в науках.

Вместе с тем необходимо отметить, что термин “отражение” в позитивном смысле отчасти использовали в своих философс­ких и психологических работах весьма квалифицированные спе­циалисты, очень далекие от марксистско-ленинской философии.

Если взять советскую философию и психологию прежних де­сятилетий, то наиболее глубокую и поныне перспективную раз­работку проблем психики, психического отражения, сознания, познания и т. д. можно найти в таких трудах, как например: Ру­бинштейн С.Л. “Бытие и сознание” (М., 1957); Копнин П.В.“Философские идеи Ленина и логика” (М., 1969); Ильенков Э.В. “Идеальное” (“Философская энциклопедия”, т. 2, 1962) и др. В этих трудах в той иной степени представлен “третий” путь в философии—третий по отношению и к материализму, и к иде­ализму. Но в тот период он мог называться, конечно, только диалектическим материализмом.

Таким образом, взаимосвязи между творчеством в науке и официальной советской идеологией были достаточно сложными и многозначными. Еще более сложными они становились в тех многочисленных случаях, когда идущая от Маркса, Энгельса и Ленина официальная философия вообще в принципе не могла непосредственно направлять развитие новейшей науки, ушедшей далеко вперед по сравнению с эпохой вышеуказанных класси­ков.

Ярким примером является, в частности, кибернетика, “реа­билитированная” у нас с середины 50-х годов. Она выступила в двояком качестве: 1) как научное основание для создания все более быстродействующих электронно-вычислительных машин и 2) как новое направление в развитии науки и техники, кото­рое тем самым может привести к построению мыслящих машин. Если с первой трактовкой кибернетики уже тогда все были пол­ностью согласны, то вторая трактовка, по крайней мере, у час­ти специалистов (особенно у некоторых психологов) вызывала очень большие возражения. Чисто внешняя трудность для офи­циальных идеологов во втором случае заключалась в том, что у главных тогдашних политических авторитетов—Маркса, Эн­гельса и Ленина (которые жили в до-кибернетическую эпоху)— не было и быть не могло каких-либо прямых “руководящих” указаний по столь острому вопросу, может ли машина мыслить. К счастью, это и обязывало каждого из участников научных дис­куссий мыслить предельно самостоятельно на свой страх и риск, не прячась за спины и цитаты классиков.

Таким образом, официальная идеология не всегда могла пря­мо и непосредственно диктовать свои условия для неудержимо­го развития психологии и других наук. Более того, для всех че­стных и квалифицированных советских психологов представля­емая ими наука всегда была частью всей мировой психологии. Поэтому выражения типа “советская психология” звучали для них очень условно. Неслучайно один из главных коллективных обобщающих трудов, опубликованный в конце 50-х годов, получил наиболее адекватное название “Психологическая наука в СССР” (т. I, 1959, т. II, 1960).

В настоящее время в нашей стране существует свобода сло­ва, мысли, творчества, благодаря чему стало возможным напи­сать данную книгу.

Книга подготовлена группой специалистов.

Авторы: Предисловия—А.В.Брушлинский, 1-й, 2-й и 3-й глав—В.А.Кольцова, Ю.Н.Олейник и Б.Н.Тугайбаева; 4-й гла­вы—Л.И.Анцыферова (§ 1) и А.В.Брушлинский (§2); 5-й гла­вы—А.В.Брушлинский; 6-й главы—К.А.Абульханова-Славская; 7-й главы — К.А.Абульханова-Славская (§ 1, 2, 3) и В.А. Кольцова (§ 1); 8-й главы—В.В.Знаков; 9-й главы—А.В.Бруш­линский.

В подготовке рукописи к печати участвовали также Т.С.Боль­шакова, Н.Е.Грушенкова и Е.В.Толоконникова.

Книга предназначена для психологов, философов, социологов, педагогов и студентов, готовящихся к психолого-педагогической работе.