Заключение

 

Развитие социальной психологии как науки, возникшей в со­циалистическом обществе и функционирующей сегодня в по­стсоциалистическом, изменяющемся в демократическом направ­лении обществе, представляет собой сложный и противоречивый процесс, который, с одной стороны, первоначально определяется несомненным влиянием социалистической идеологии, включен­ностью в практику социалистических отношений—политичес­кую, партийную, пропагандистскую, производственную, трудо­вую, а с другой—очень слабой востребованностью социальной психологии и социального психолога в обществе 60-70-ых годов. Эту важную роль социальной психологии в обществе по своей инициативе теоретически доказали и практически реализовали сами социальные психологи. Именно поэтому влияние идеологии здесь не было таким значительным, оно опосредовано науч­ными позициями, взглядами, позитивными практическими ус­тремлениями самих ученых.

В теоретизации, проблематизации социальной отечественной психологии сыграли роль и достижения мировой науки, преж­де всего внедренные такими учеными, как Андреева, Петровс­кая, Кон и др., и собственные классические (традиционные и оригинальные) позиции отечественной психологии в целом. Можно, пожалуй, сказать, что и резко критические и некрити­ческие обращения к западноевропейским и американским кон­цепциям содействовали в целом процессу “моделирования”, ка­тегоризации и номинации социальной психологии—развитию ее языка и системы понятий. Определенные сетки и схемы “ска­нировались” с зарубежных образцов. Однако, двоякая и в рав­ной мере содействовавшая оригинальности отечественной науки тенденция—обращения социальных психологов к эксперимен­тальному исследованию этих моделей или их критически-ана­литическому теоретическому сопоставлению с отечественными концепциями — позволила отечественной социальной психоло­гии в целом избежать судьбы подражательного “периферичес­кого” варианта мировых образцов. В целом отечественная соци­альная психология является оригинальной не только по своей социальной эволюции (нашедшей свое отражение в предложен­ной периодизации), но и в своей проблемно-концептуальной сущ­ности. “Образцы” превратились в проблемы. Таковы, например, теоретические разработки проблем познания картины мира Ан­дреевой, социальных представлений Донцовым, социального мышления Абульхановой-Славской и т. д.

От стремления ученых дискутировать одну—основную про­блему—предмета своего исследования, социальная психология перешла к дифференцированному способу существования: и в форме разных направлений, и в преобладании более теоретико-методологических, или более теоретико-эмпирических, или бо­лее прикладных исследований. Системный подход сыграл в ней как свою дифференцирующую, так и интегрирующую роль. Од­нако, именно с ним оказался связан креативный для науки в целом переход от априорного объяснения к проблемно-исследо­вательскому подходу. Исследовательская, сциентистская в по­зитивном смысле слова, тенденция полностью характеризует со­циальную психологию второго периода, даже там, где речь идет о прикладных исследованиях и направлениях. Системный подход оказался подходом практически всех исследователей, неза­висимо от того осознавали и признавали они это или нет.

Основой, на наш взгляд, дифференциации разных исследова­тельских направлений является то различие и в способе иссле­дования, и в самой теории, которое сегодня может быть понятийно обозначено на языке концепции Московичи: различие в изучении социально-психологических и “психосоциальных” яв­лений. Фактически же одним из первых к психосоциальным явлениям и соответствующему способу их изучения впервые обратился В.Вундт в своей попытке создать полуфеноменологи­ческую “психологию народов”. Однако, различие между клас­сической социальной психологией и теорией психосоциальных явлений отнюдь не сводится к различию теоретического и фе­номенологического, описательного изучения явлений. В равной мере речь идет об изучении сущностей. Однако, в одном случае это сущности, характеризующие природу социальной психоло­гии любых обществ и групп, в другом—сущности психологии определенных обществ, народов и групп. Этнопсихология как область социальной психологии является мостом между этими разными направлениями. В последнее время для изучения спе­цифических особенностей психологии определенных обществ в мире используется кросскультурный метод. Например, кросс-культурные исследования, проводящиеся в лаборатории психо­логии личности Института психологии РАН, показали, как по­нимают ложь, совесть, счастье и т. д. (Знаков, Джидарьян и др.).

Совокупность этих исследований, охвативших и политичес­кие, и моральные, и правовые представления (т. е. в целом со­циально-ориентированные), а также представления о себе, сво­ей ответственности, личности, другого интеллекта и т. д. (т. е. личностно-ориентированные) выявила в первом приближении указанную проблематику.

В развитии отечественной психологии возникли и сформиро­вались обе тенденции: 1) общей универсальной социальной пси­хологии, которая в значительной мере ориентировалась на ми­ровую психологию, сравнение с ней (Андреева, Донцов, Рощин, Шихирев и др.) и 2) общественной психологии социалистичес­кого общества. Стремление социальных психологов сыграть свою научную позитивную роль в обществе привело не просто к при­кладным исследованиям, но к разработке теоретических моде­лей и стратегий изучения психосоциальных явлений, т. е. им в известной мере удалось приступить к созданию психосоциальной концепции психологии именно конкретного (социалистичес­кого) общества.

Сложность такого рода исследований заключалась в его ком­плексном, а не только системном характере, поскольку сам ком­плекс включал в себя и социальные, и экономические, и соб­ственно производственные отношения. Но наибольшая слож­ность заключалась в том, что закономерности этих отношений психологи были вынуждены осмыслять своими силами, посколь­ку “истматчики” уже не пришли, а социологи еще не пришли к их объяснению, экономисты же не справились с этой задачей.

Теоретиками исторического материализма не была выявле­на сущность и механизмы организации труда при социализме— способы приведения в действие рабочей силы, добровольно-при­нудительный характер такого приведения, мотивация труда. Последняя проблема оказалась самым большим пробелом обще­ственных наук. Мы предполагаем, что барьером для них была не столько марксова доктрина, сколько социалистическая иде­ология, которая накладывала свои объяснительные матрицы на реальность. Именно в силу невыясненности основных закономер­ностей общественных (и в том числе производственных) отно­шений социалистического общества (при том, как много о них писалось!) мы до сих пор не знаем подлинной его природы, и ^!критика социализма носит не конструктивный, а все тот же оценочно-идеологический характер. Именно поэтому так трудно выявить характер изменений социалистического общества, по­скольку неизвестно его исходное состояние.

Можно сказать, что социальные психологи не смогли дать объяснения этой сложнейшей проблемы, которая сама по себе выходила за пределы их компетентности и профессиональных задач, однако, выявленные ими существенные диалектические взаимосвязи объективных и субъективных (социально-психоло­гических) факторов, на наш взгляд, создали очень существенные предпосылки для такого—пусть ретроспективного—объясне­ния. Возможно, оно еще и будет дано теоретиками социальной психологии. В значительной мере и облегчили и затруднили ре­шение этой задачи начавшиеся социальные изменения.

С одной стороны, социальные психологи оказались в сверх­трудной, если не уникальной ситуации изучения изменяющегося объекта—не статичной, сложившейся, а изменяющейся соци­альной действительности. С другой стороны, начавшиеся изме­нения сами наметили и произвели определенное препарирование разных сторон и механизмов социальных отношений, бла­годаря чему социальным психологам удалось включиться в сво­его рода социальный эксперимент, где оказалось легче выявить, скажем, роль и характер экономических механизмов. Оценивая результаты таких исследований, можно сказать, что они мак­симально приблизились к реалиям социальной действительно­сти и сумели предложить конструктивные подходы к ее объяс­нению. Однако, в силу “пересосредоточенности” на исследова­нии социально значимых объектов (прежде всего коллективах, совместной деятельности и т. д.) социальные психологи прак­тически не вышли к осмыслению тех совершенно уникальных форм связи общественного сознания, идеологии с социальной и индивидуальной психологией, которые в России, несомненно, носили культурно-специфический символический характер. Россия, в которой победил (теоретически и практически) марк­сизм, связывающий психологию с реальными отношениями и производством материальной жизни, фактически оказалась дви­жимой идеалистическим мировоззрением, утопией, мифом. Но противоречие между мифом и реальностью не могло не отразить­ся на сознании и на движущих силах жизни людей. Это иска­женное сознание не могло стать и не стало предметом осмысле­ния социальных психологов. Явление это настолько специфич­но, что трудно надеяться объяснить его с помощью фрейдизма или какой-либо из авторитетных классических теорий.

Резюмируя, можно сказать, что оригинальны и отечественные подходы, и модели, которые по кругу проблем, способу теоретизации и экспериментирования представляют хорошие аналоги ми­ровых стандартов. Но, несомненно, что наивысших результатов (учитывая степень сложности исследования психосоциальных яв­лений, тем более, в условиях их изменения) достигли психоло­ги, которые в свое время обратились к изучению реальности со­циалистических, т. е. конкретно-исторических отношений. На этом пути ленинградская школа, прежде всего связанная с име­нем Кузьмина как ее лидера, постепенно соединилась с московс­кой университетской и академической. Усилиями Ломова, раз­работавшего системный подход как общую методологию психо­логии, удалось интегрировать инженерную психологию, психологию труда с психологией управления и социальной пси­хологией, а также поддержать объединение курского, минского, ярославского, костромского и др. центров научно-организаторс­кой деятельностью Шороховой, содействовавшей научным контактам этих направлений и школ. Сегодня это единое направле­ние по-прежнему представлено ленинградскими, московскими и вообще российскими психологами, которые в свое время посвя­тили себя изучению реальных трудовых производственных кол­лективов, особенностям их совместной деятельности. В этом на­правлении отечественная психология прежде всего проявляет свою оригинальность и теоретическую силу.