- •Введение Перепроизводство права или его недостаток?
- •Часть I. Антропология права (юридическая антропология) как отрасль правовой науки и как учебная дисциплина
- •Глава 1. Проблематика и методология юридической антропологии, ее связь с другими науками
- •§ 1. Предмет антропологии права
- •§ 2. Методологические основы антропологии права
- •Глава 2. Традиции и современное состояние антропологии права
- •§ 1. "Отцы-основатели" юридической антропологии
- •§ 2. "Антропологический ренессанс" в юриспруденции во второй половине XX века и его последствия
- •Американская антропология права
- •Британская социальная антропология
- •Французская юридическая антропология
- •Индийская антропология права
- •§ 3. Юридическая антропология в России
- •Часть II. Становление «человека юридического»
- •Глава 3. Генотип нрава: мононормы. Человек в системе архаического ("первичного") права
- •§ 1. Табу как прототип правового запрета
- •§ 2. Тотем, миф и "идеальный правовой порядок". Обычай как "пережитый правовой порядок"
- •Групповые регуляторы. Тотем
- •Магия, ритуал, обряд, обычай
- •Глава 4. Человек "общинный" и человек "государственный"
- •§ 1. Общинная модель публичной власти и место человека в ней
- •§ 2. Возрастные группы, мужские (женские) союзы, тайные общества: зарождение личного статуса
- •§ 3. Вождества: конфликт личного и коллективного интересов
- •§ 4. "Право государства" и человек
- •Часть III. Право, культура, цивилизация. Человек в системе традиционного права
- •Глава 5. Философско-этическая доминанта в индусском праве и в конфуцианстве
- •§ 1. Homo juridicus индусской общины
- •§ 2. Мир "ли" и "фа" китайца
- •Глава 6. Шариат — "закон жизни" мусульманина
- •Всеобщая исламская декларация прав человека
- •Преамбула
- •I. Право на жизнь
- •II. Право на свободу
- •III. Право на равенство и недопущение никакой дискриминации
- •IV. Право на справедливость
- •V. Право на справедливый судебный процесс
- •VI. Право на защиту против превышения власти
- •XIII. Право на свободу вероисповедания
- •XIV. Право на свободу собраний
- •XV. Экономический порядок и вытекающие из него права
- •XVI. Право на защиту собственности
- •XVII. Статус и звание трудящихся
- •XVIII. Право на социальное обеспечение
- •XIX. Право на создание семьи и связанные с этим вопросы
- •XX. Право замужней женщины
- •XXI. Право на образование
- •XXII. Право на личную жизнь
- •XXIII. Право на свободу перемещения и место жительства
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации (Африка, Сибирь, Кавказ)
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 249
- •§ 1. Африка
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 251
- •§ 2. Сибирь
- •Устав об управлении инородцев 22 июля 1822 г.
- •§ 3. Кавказ
- •Часть IV. Антропология позитивного (европейского) права
- •Глава 8. Европейский homo juridicus
- •§ 1. Европейская правовая традиция
- •Декларация прав человека и гражданина 1789 г.
- •Статья 1
- •Билль о правах
- •Поправка VI
- •Поправка VII
- •Поправка VIII
- •Поправка IX
- •Поправка X
- •§ 2. "Человек европейский" между правом и "не-правом"
- •Глава 9. Человек в системе российского права
- •§ 1. Правовая традиция России: где человек?
- •Глава XXII
- •Указ, за какие вины кому чинить
- •Смертную казнь и за какие вины
- •Смертию не казнить, а чинить наказанье
- •§ 2. Личность в социалистическом праве
- •Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик
- •II. Государство и личность
- •Глава 6. Гражданство ссср. Равноправие граждан
- •Глава 7. Основные права, свободы и обязанности граждан ссср
- •Декларация прав и свобод человека
- •§ 3. Преодоление "классового права"
- •1. Права, обеспечивающие физическое и психическое благополучие (целостность) личности:
- •2. Права, обеспечивающие индивидуализацию личности:
- •3. Права, обеспечивающие автономию личности:
- •4. Неимущественные права авторов результатов интеллектуальной деятельности и исполнителей:
- •Часть V. Международно-правовое измерение правового бытия человека
- •Глава 10. Международные стандарты прав человека и проблема международной правосубъектности индивида
- •Глава 11. Международное гуманитарное право
- •1. Основополагающие принципы
- •2. Общие принципы
- •3. Принципы, которыми конфликтующие стороны должны руководствоваться в отношении жертв вооруженных конфликтов и ведения военных действий
- •Глава 12. Международная система защиты прав человека
- •Часть VI. Антропология права и вызовы современной цивилизации
- •Глава 13. Современная семья и право
- •Глава 14. Личностные права: есть ли пределы?
- •§ 1. Есть ли права у эмбриона?
- •§ 2. Может ли человек распоряжаться своим телом?
- •Глава 15. Эвтаназия: право на достойную смерть или убийство?
- •Заключение Вклад антропологии права в "перспективное право"
§ 3. Вождества: конфликт личного и коллективного интересов
Период разложения общинно-родового строя, обычно определяемый (с разными нюансами) как период вождеств, — это период свертывания традиций родовой и общинной демократии или сведения их к малозначащему ритуалу. Утверждение новых институтов властвования сопровождалось перекрытием основных каналов участия рядовых соплеменников в самоуправлении. Лишь позднее разросшиеся управленческие структуры раннего государства потребуют возрождения самоуправленческих начал хотя бы на низовом, общинном, уровне...
Утверждение единоначалия вождя входило в конфликт с традициями общинного самоуправления, с суверенитетом коллектива. Создавалось своеобразное двоевластие: на одном полюсе — органы общинного самоуправления, опирающегося на кровнородственные, общинные, тотемические связи, на свои мононормы, с другой — вожди, стремящиеся к созданию своей клановой, военной, ритуально-корпоративной организации в противовес стесняющим их инициативу общинным структурам и общинному праву. Если общинное самоуправление было более демократичным, то вождистско-кор-поративная организация публичной власти давала более эффективные средства принуждения и насилия, что обеспечивало подчас лучшие условия жизнеобеспечения разросшимся общностям — племенам, конфедерациям племен.
Вместе с тем явление вождеств не должно оцениваться однозначно как исключительно свертывание общинной демократии, хотя эта тенденция и преобладала. В мировой науке высказывались и иные мнения. Явно идеализируя роль вождей в общественном прогрессе позднепервобытного общества, Дж. Фрэзер считал эту роль решающей. "Едва лишь племенем перестают управлять нерешительные, раздираемые внутренними противоречиями, советы старейшин и власть переходит к одному сильному и решительному человеку, оно начинает представлять угрозу для своих соседей и вступает на путь захватов, которые на ранних ступенях истории нередко благоприятствуют общественному, промышленному и умственному прогрессу". Следуя этой логике, он утверждает далее, что именно деспотические правители давали больше "свободы мыслить и решать свою судьбу... чем в свободной по видимости жизни дикарей, у которых личность от колыбели до могилы заключна в прокрустово ложе наследственного обычая"296. Итак, "прогрессивное насилие" и "бессильная демократия" — тема извечная, но к предмету нашего исследования имеющая второстепенное отношение.
Период вождеств, если правильно опознать его в многообразии догосударственных форм организации власти, интересен прежде всего сочетанием двух начал, демократического и авторитарного, в социальной жизни обществ, в которых углублялись имущественная дифференциация, общественное разделение труда.
Благодаря богатству русского языка возможно терминологически развести два качественно различных этапа в создании надобщинных потестарных структур, вводя термины "главарство" и "вождество"297. Употребленный нами в предыдущих разделах для обозначения формы властвования в эпоху позднеродовой общины термин "главарство" применим именно благодаря оттенку этого понятия как "неформального" лидерства, т. е. лидерства, не обросшего иными институтами властвования, кроме ритуально-обрядовых (сакральных) атрибутов власти.
Сложнее уточнить определение персонификации власти в эпоху, именуемую в марксистской литературе эпохой "военной демократии". Обычно для обозначения институтов властвования в предгосударственную эпоху современные исследователи пользуются введенным Э. Сервисом и впоследствии разработанным X. Дж. Клессеном термином "чифдом" (вождество)298, воспринятым востоковедами (Л. С. Васильевым, Н. Б. Кочаковой)299, частично историками (В. И. Гуляевым, В. М. Массоном, А. М. Хазановым), этнографами (Л. Е. Куббе-лем, С. А. Токаревым), предпочитающими употреблять термин "вождество" (иногда — "главарство"), но пока отвергаемым или игнорируемым большинством юристов-историков (Т. В. Кашанина — одно из немногих исключений).
При изучении периода вождеств следует учитывать слишком широкий смысл, вкладываемый многими исследователями в термин "вождь". Известный африканист А. С. Балезин, как и П. Л. Белков, считает такую широкую трактовку "реалией колониализма", ибо "этим же унифицированным термином колонизаторы обозначали различные местные виды и даже типы традиционных властей — от наследственных правителей раннеклассовых государств до общинно-родовой верхушки потестарных обществ, — которых в большинстве случаев никак нельзя назвать "вождями"300. (Автор — А. С. Балезин — считает, что термин "вождь" применим лишь к традиционным, т. е. доколониальным, институтам власти.) Другой африканист Н. Б. Кочакова считает, что "чифдом — это доклассовое политическое образование, где а) господствуют территориально-родственные связи и намечающаяся социальная иерархия типа "правители—управляемые" основывается на иерархии родов (или скрыта под ней); б) правящий слой в экономическом отношении не вполне отделен от массы общинников: ни дань, ни даннические подарки не являются систематическими; нельзя сказать, что этот слой живет целиком за счет отчуждения части прибавочного продукта; в) отсутствуют органы насилия; г) существуют средства интеграции населения чифдома: это наличие центрального руководства, которое, однако, не имеет аппарата, и общая идеология, способствующая цементированию чифдома"301.
Большую роль в утверждении власти военного предводителя, вождя играли военные походы, переселения302. Переселение саксов в Британию в конце V в. — один из таких примеров. Саксонская хроника сообщает, что в 495 г. в Британию прибыли саксы, предводительствуемые двумя "елдер-менами" (старейшинами) Кедриком и Цинриком. В 519 г. они уже становятся королями западных саксов. У. Стабс с полным основанием считал, что "новые короли — это короли тех народов, которыми они предводительствовали во время завоевательных походов"303. Скандинавские, особенно исландские, саги и баллады также дают огромный (и, к сожалению, совсем не обобщенный историками права) материал о героизации военных предводителей и укреплении их власти304. Скальдический поэт Гуннлауг Змеиный Язык в своей "Драпе об Адальраде" восклицает:
Англов князь, что ангел,
Ленится всем в яви.
Рады биться роды
В рати Адалърада305.
Для нас период вождеств интересен тем, что оправданные вождем приказы порождают новый тип права, которое шведский историк права Э. Аннерс называет "командным правом": "Необходимое руководство племенем для защиты его от внешних врагов или, наоборот, для организации нападения на внешнего противника осуществляется вождем племени. Возможно, что такой вождь одновременно был и верховным жрецом, обеспечивающим исполнение общего для всего племени религиозного культа. Занимаемый таким вождем высший военный пост обеспечивал ему право отдавать военные приказы и возможность поддерживать требуемый уровень дисциплины. Из этого командного права вытекало примитивное военно-уголовное право, распространявшееся, например, на такие проступки, как предательство, трусость в бою, дисциплинарные преступления (неповиновение) и т. д."306 Представляется, однако, что нормотворчество вождя не ограничивается "командным правом", а захватывает мало-помалу другие сферы жизнедеятельности социума, помимо военной.
У народности апатани Восточных Гималаев именно на период вождеств приходится становление светских, т. е. нерелигиозных, судов — неформальных советов уважаемых людей: "Решения советов, касавшиеся, например, наказания преступников, заранее обговаривались с участием представителей заинтересованных деревень и родов. В крайних случаях споры заканчивались ритуальными сражениями. Непосредственные виновники конфликта в них участия не принимали, а выплачивали компенсацию семьям убитых или раненых. Такие сражения прекращались после первой пролитой крови (чем не прототип состязательного процесса нашего времени? — А. К.). Если спор не затрагивал групповых интересов, сторонам предоставлялось решать свои проблемы любыми методами"307. Так, если мужчина и женщина одного рода (а род у апатани считался экзогамным) желали пожениться, то, принеся в жертву быка, они могли жить вместе.
Феномен "вождеств" как регулятора социальных отношений давно привлек внимание отечественных исследователей. По традиции, идущей от М. М. Ковалевского, институт вождей рассматривался не столько сквозь призму "патриархальной теории", сколько как институт властвования, отвечающий определенному уровню развития производительных сил. Так, М. М. Ковалевский отмечал: "Изменения в порядке замещения должности вождя сопровождаются постепенным расширением его юрисдикции, в ущерб юрисдикции народного собрания и совета старейшин. Сосредоточивая мало-помалу, как в своих руках, так и в руках образовавшегося с течением времени при его дворе служилого сословия, законодательные, административные и судебные функции, народный старейшина приобретает тем самым возможность обнаруживать решительное влияние на изменение обычного права в направлении, благоприятном разложению общинного землевладения"308.
Продолжая эту традицию, М. О. Косвен, исследовав институт "главарства" (его термин) австралийских аборигенов, пришел к выводу, что австралийский вождь — главарь — "является лишь ставленником экономически господствующей группы геронтов. Выходя из их среды, он остается с ними целиком связанным, им подчиненным, лишь их представителем"309. В этих условиях объяснимо использование структур самоуправления для обеспечения экономического господства верхнего возрастного слоя общинников. К таким же выводам приходил и К. М. Тахтарев, отмечавший также постоянный и организованный характер власти у австралийских племен310. И оба этих исследователя, и С. А. Токарев, исследовавший феномен главарства у меланезийцев311, отмечали сильно выраженный геронтократический характер вождеств у народов Австралии и Океании, когда старшинство в роде, превосходство возраста, знания, навыков становятся определяющим фактором лидерства при сохранении институтов общинно-племенного самоуправления.
Не покидая тихоокеанского региона, обратимся к истокам возникновения феномена вождеств в недрах самоуправленческих структур. Вначале, как показывают, например, этнографические данные об острове Ниуэ в Тихом океане, власть принадлежала выборным, а не наследственным вождям, а сами их полномочия были ограниченными. На другом острове, Ротума, большая роль отводилась советам вождей и военачальников, а также правителям отдельных округов, на которые делился остров. Подобная же система самоуправления существовала на других, относительно изолированных малых островах. Такие общества американский ученый И. Гол-дмен предложил называть "открытыми" в отличие от иерар-хизированных и стратифицированных сословных обществ островов Тонга, Самоа и других более крупных островов312.
Исследовав социальную организацию полинезийцев доколониального периода при переходе от позднего общинно-родового строя к классовому ("племенной сословно-кастовый строй"), Н. А. Бутинов отмечает: "Управление хозяйственной, социальной и духовной жизнью осуществляют главы домохозяйств, вожди общин и вождь племени, а также периодически созываемые советы домохозяйств, советы общин и совет племени. В совет домохозяйств входят главы малых семей, в совет общаты — главы домохозяйств, в совет племени — вожди общин, в совет союза племен — вожди племен"313. Таким образом, круг участников процесса управления становится все более узким. Это уже время отделения управленческих функций от производства материальных благ; дуализма племенных мононорм (одни для знати, другие для рядовых общинников); создания самостоятельного управленческого слоя в лице вождей, жрецов и членов их семей, живущего за счет грабительских войн, принудительных работ общинников и присвоения прибавочного продукта. Рядовые общинники уже не допускаются к управлению общиной, не говоря о племени, к тому же преклонение перед "божественной силой" вождя, магическими чарами жреца, страх быть жестоко наказанным или принесенным в жертву по любому поводу, бесчисленные табу и запреты лишали общинника попыток к самостоятельности в общественном поведении. Уже первые путешественники, первооткрыватели островов Океании, прежде всего Дж. Кук, оставили свидетельства культа вождей, сопровождавшегося жестокими обычаями вплоть до человеческих жертвоприношений и имевшего целью беспрекословное подчинение общинников власти вождя, распоряжавшегося и их жизнями, и их имуществом. По мнению новозеландского ученого Дж. Беллвуда, "это была деспотическая система феодального типа, характерная для большинства архаических цивилизаций — ранний вариант государственной системы"314. Крайним выражением этого деспотизма была монополия каннибализма вождя, позволявшая ему поедать не только пленных, но и собственных соплеменников...
Африканский материал дает множество типов вождеств, вырастающих из родоплеменных самоуправленческих структур. Общей чертой многих из них является формирование родственно-территориальных кланов — линьяжей, на основе которых создаются потестарные образования, выдвигающие своих вождей. (Такие образования получили у исследователей название "сегментов", а состоящие из них общности — сегментарных обществ315.) Как правило, в этих обществах еще нет постоянно действующего аппарата власти и ярко выраженной иерархии родоплеменной знати, самоуправленческие начала еще не вошли в острый конфликт с авторитарными поползновениями лидеров. Пример такого общества дает этническая группа тив в Нигерии. Исследователи свидетельствуют: "У тив различаются: а) выдающиеся люди, имена которых служат, в частности, для определения линьяжей; б) люди, пользующиеся "престижем" благодаря материальному преуспеванию и щедрости; в) "политические руководители", которые не занимают никакого поста, но принимают участие в делах, касающихся всего общества"316. Видимо, именно из этих лиц впоследствии рекрутируется управленческий слой в обществах, в которых углубление социального и имущественного неравенства зашло уже довольно далеко317.
Примером общества, в котором "политическая власть" выделялась наполовину в виде узаконенных возрастных, военных, обрядовых групп, обретающих властные функции, могут служить этнические группы Восточной Африки до прихода колонизаторов: "У найди и кикуйю-камба в Восточной Африке социальная организация основана на иерархии возрастных классов, облеченных военными, политическими и правовыми обязанностями и непосредственно участвующих в управлении обществом, тогда как кланам и линьяжам отводится второстепенная роль. В подобных обществах может со временем установиться сильная централизованная власть"318. Лишь в эпоху военных походов власть вождей приобретает сильно выраженный авторитарный характер. В мирное же время структуры общинного, племенного самоуправления продолжают играть роль основного института управления.
Использование структур общинного, племенного самоуправления для самовыдвижения вождей не везде носило характер насильственной узурпации этих структур претендентами на роль вождя. Карл Йеттмар, западногерманский исследователь народностей Гиндукуша, описывает заслуживающую внимания схему преобразования институтов общинного самоуправления народности кати (Нуристан) в вождества319. Самоуправление разросшихся общин требовало дополнительной организации, поэтому образуются общественные единицы по территориальному признаку дготп — "первичные поселения", в каждую из которых входило по 50 мужчин вместе с их родственниками. Эти мужчины направляли по одному представителю в орган исполнительной власти, в совет — иге. "Урэ должны были следить за соблюдением обычного права. Вопрос в том, как проявлялась воля территориальной общины при решении проблем внутренней и внешней политики за пределами, ограниченными положениями этого права, остается спорным"320. Один из исследователей, Дж. Ро-бертсон, на которого ссылается К. Йеттмар, считал, что существовала своего рода двухпалатная система с советом по внешним и советом по внутренним делам, при этом человека, устраивавшего "праздник заслуг", допускали сперва в совет по внешним делам в качестве "джаста" ("старейшины"), а затем в качестве "мира" ("князька", "царька") в совет по делам внутренним, в который входили и жрецы селения. И "джасты", и "миры" выдвигались как по своим военным, ораторским способностям, так и с помощью дорогостоящих "престижных пиров"321. Во время военных походов мужей оставшиеся женщины избирали мира — женщину. Словом, военные успехи и богатство позволяли использовать органы общинного самоуправления для выдвижения вождями без особого насилия и принуждения. ^Интегрирующим механизмом, обеспечивающим сплоченность на более высоком, чем селение, уровне, были, помимо родственных связей, линьяжей, общая религия, общие обычаи, тотемы, мифы322.
Следует подчеркнуть, что в период вождеств резко снижается роль рядового общинника в судопроизводстве (эту функцию берут на себя вождь или совет вождей): наряду с контролем над перераспределением собственности и таких ресурсов, как земля и вода, отправление правосудия и нормотворчество становятся важным инструментом осуществления власти вождя и окружающей его аристократии323. Для выполнения этих и других религиозно-культовых (организационных, военных) функций вождя создается подчиненный ему "аппарат управления", все более отчуждающий рядового общинника от управления, но сохраняющий до поры до времени его статус свободного общинника.
Как обычно, подведем общие итоги анализа феномена вождеств. Если в условиях родовой общины единственным претендентом на лидерство оставался старейшина рода (на стадии материнского рода — прародительница), то с возникновением территориальной организации круг претендентов расширяется не только за счет большего числа входящих в нее старейшин родов, но и предводителей кланов, линьяжей, жрецов, хранителей тотемов и даже, как мы убедились, лекарей, знахарей, кузнецов. Возникновение имущественного неравенства включает в этот круг кандидатов в лидеры и более зажиточных соплеменников. Создается новая социальная иерархия: не тотемическая, не кровнородственная, а иерархия богатства и социального лидерства. Она находит свое отражение и в нормативной системе: появляется, например, институт наследования. Наследование имущества по отцу ведет к дальнейшей индивидуализации власти, ее персонификации. Дамее, как мы видели, вступают в действие и разнообразные региональные особенности способов утверждения личной власти: это и выдвижение старших по возрасту, и сакрализация вождей, завоевавших тотем, и право сделать его своим символом власти в Австралии и Океании, и сложная система чередования у власти лидеров кланов и линьяжей в Африке, и узаконение лидерства победителей соревнований в престижных дароприношениях и пиршествах в восточных обществах. Особое значение имела институционализация половозрастных, военных, обрядовых групп ("мужские союзы"). При всем разнообразии форм утверждения вождеств как антипода коллективизма общинно-племенного самоуправления, их особая роль в процессе появления "индивидуализированного" права несомненна.
Вождества — это уже первый шаг в строну создания государства с особым, отделенным от социума, аппаратом управления, строящимся чаще всего на началах единоначалия. Это также период, когда раздвоение правового бытия человека, его личных прав и его общественной статусности получают окончательное оформление.