- •Введение Перепроизводство права или его недостаток?
- •Часть I. Антропология права (юридическая антропология) как отрасль правовой науки и как учебная дисциплина
- •Глава 1. Проблематика и методология юридической антропологии, ее связь с другими науками
- •§ 1. Предмет антропологии права
- •§ 2. Методологические основы антропологии права
- •Глава 2. Традиции и современное состояние антропологии права
- •§ 1. "Отцы-основатели" юридической антропологии
- •§ 2. "Антропологический ренессанс" в юриспруденции во второй половине XX века и его последствия
- •Американская антропология права
- •Британская социальная антропология
- •Французская юридическая антропология
- •Индийская антропология права
- •§ 3. Юридическая антропология в России
- •Часть II. Становление «человека юридического»
- •Глава 3. Генотип нрава: мононормы. Человек в системе архаического ("первичного") права
- •§ 1. Табу как прототип правового запрета
- •§ 2. Тотем, миф и "идеальный правовой порядок". Обычай как "пережитый правовой порядок"
- •Групповые регуляторы. Тотем
- •Магия, ритуал, обряд, обычай
- •Глава 4. Человек "общинный" и человек "государственный"
- •§ 1. Общинная модель публичной власти и место человека в ней
- •§ 2. Возрастные группы, мужские (женские) союзы, тайные общества: зарождение личного статуса
- •§ 3. Вождества: конфликт личного и коллективного интересов
- •§ 4. "Право государства" и человек
- •Часть III. Право, культура, цивилизация. Человек в системе традиционного права
- •Глава 5. Философско-этическая доминанта в индусском праве и в конфуцианстве
- •§ 1. Homo juridicus индусской общины
- •§ 2. Мир "ли" и "фа" китайца
- •Глава 6. Шариат — "закон жизни" мусульманина
- •Всеобщая исламская декларация прав человека
- •Преамбула
- •I. Право на жизнь
- •II. Право на свободу
- •III. Право на равенство и недопущение никакой дискриминации
- •IV. Право на справедливость
- •V. Право на справедливый судебный процесс
- •VI. Право на защиту против превышения власти
- •XIII. Право на свободу вероисповедания
- •XIV. Право на свободу собраний
- •XV. Экономический порядок и вытекающие из него права
- •XVI. Право на защиту собственности
- •XVII. Статус и звание трудящихся
- •XVIII. Право на социальное обеспечение
- •XIX. Право на создание семьи и связанные с этим вопросы
- •XX. Право замужней женщины
- •XXI. Право на образование
- •XXII. Право на личную жизнь
- •XXIII. Право на свободу перемещения и место жительства
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации (Африка, Сибирь, Кавказ)
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 249
- •§ 1. Африка
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 251
- •§ 2. Сибирь
- •Устав об управлении инородцев 22 июля 1822 г.
- •§ 3. Кавказ
- •Часть IV. Антропология позитивного (европейского) права
- •Глава 8. Европейский homo juridicus
- •§ 1. Европейская правовая традиция
- •Декларация прав человека и гражданина 1789 г.
- •Статья 1
- •Билль о правах
- •Поправка VI
- •Поправка VII
- •Поправка VIII
- •Поправка IX
- •Поправка X
- •§ 2. "Человек европейский" между правом и "не-правом"
- •Глава 9. Человек в системе российского права
- •§ 1. Правовая традиция России: где человек?
- •Глава XXII
- •Указ, за какие вины кому чинить
- •Смертную казнь и за какие вины
- •Смертию не казнить, а чинить наказанье
- •§ 2. Личность в социалистическом праве
- •Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик
- •II. Государство и личность
- •Глава 6. Гражданство ссср. Равноправие граждан
- •Глава 7. Основные права, свободы и обязанности граждан ссср
- •Декларация прав и свобод человека
- •§ 3. Преодоление "классового права"
- •1. Права, обеспечивающие физическое и психическое благополучие (целостность) личности:
- •2. Права, обеспечивающие индивидуализацию личности:
- •3. Права, обеспечивающие автономию личности:
- •4. Неимущественные права авторов результатов интеллектуальной деятельности и исполнителей:
- •Часть V. Международно-правовое измерение правового бытия человека
- •Глава 10. Международные стандарты прав человека и проблема международной правосубъектности индивида
- •Глава 11. Международное гуманитарное право
- •1. Основополагающие принципы
- •2. Общие принципы
- •3. Принципы, которыми конфликтующие стороны должны руководствоваться в отношении жертв вооруженных конфликтов и ведения военных действий
- •Глава 12. Международная система защиты прав человека
- •Часть VI. Антропология права и вызовы современной цивилизации
- •Глава 13. Современная семья и право
- •Глава 14. Личностные права: есть ли пределы?
- •§ 1. Есть ли права у эмбриона?
- •§ 2. Может ли человек распоряжаться своим телом?
- •Глава 15. Эвтаназия: право на достойную смерть или убийство?
- •Заключение Вклад антропологии права в "перспективное право"
Глава 5. Философско-этическая доминанта в индусском праве и в конфуцианстве
§ 1. Homo juridicus индусской общины
При определениях индусского права необходимо проводить различие между правом Индии, независимого государства, образованного в 1947 г. на значительной части бывшей Британской Индии, и правом общины, исповедующей индуизм и имеющей своих последователей как в Индии (85% населения), так и в Пакистане, Бангладеш, Непале, Бирме, Восточной Африке, на островах Фиджи и т. д.352 Уже в силу этого различия индусский homo juridicus в историческом обозрении по преимуществу был и остается "человеком общинным", только недавно начавшим приобретать правовые признаки "человека государственного". Между этими двумя состояниями подавляющего большинства современных индийцев нет резкой границы. Этим и интересен для нас правовой мир индуса, как древнего, так и современного.
В своем очерке о праве индусской общины Р. Давид писал, что в отличие от христианства и иудаизма, постулирующих равенство всех перед богом, индуизм не делает акцента на индивидуальном статусе: "Для него "человек" — простая абстракция, имеются лишь "люди", разделенные с момента рождения на социальные иерархические категории, каждая из которых имеет свою систему прав и обязанностей и даже мораль"353. К кастовой системе, казалось, заковывавшей человека в цепи предопределенных с рождения запретов и дозволений, мы еще вернемся, а пока вслед за Р. Давидом отметим эту бросающуюся в глаза особенность индусского права, наводящую на мысль об отсутствии индивидуального статуса личности как таковой и о наделении ее определенной статус-ностью только в силу принадлежности к определенной социальной группе. Обозначив эту "истину", мы могли бы затем перейти к анализу "трех источников и трех составных частей" индусского права (дхарма — артха — кома) и плавно завершить анализ приговором кастовой системе, с которой с переменным успехом борются все прогрессивные люди Индии. Однако прежде хочется обратиться к тончайшему знатоку индийской философии Герману Гессе и его "Легенде об индийском царе", устроившем состязание брахманов о познании истины:
"Царь вновь и вновь возглашал о новом состязании, испытывал мудрецов все новыми вопросами. Но чем усерднее были брахманы и чем больше речей звучало под сводами храма, тем сильнее чувствовал царь свое одиночество, тем сиротливее становилось у него на душе. И чем больше вопрошал он и внимал ответным речам, кивая головой в знак согласия и одаривая достойнейших, тем нестерпимее жгла его сердце тоска по истине. Ибо ответы и рассуждения брахманов, как он убедился, лишь вертелись вокруг истины, не касаясь ее, и никому из присутствовавших в храме не удавалось проникнуть за последнюю черту"354.
Ни в коей мере не претендуя "проникнуть за последнюю черту" индуизма и индусского права, заметим для начала, что для индусского мировоззрения космический порядок, закон, обычай (обозначаемые, что показательно, одним понятием — puma) не совпадает с Истиной, основной категорией священных текстов Вед, древнейшей философской системы (2—1 тыс. до н. э.)355. Иными словами, современный юрист сказал бы, что юридическое не совпадает с логическим. Что же тогда представляет собой индусское право и какое место отводит оно человеку как индивиду?
Обратимся к работе Н. А. Крашенинниковой, признанного специалиста по индусскому праву и праву современной Индии: "Индусское право — персональная система права. Понятие территориального права, рассматривающее право как комплекс норм, не связанных ни с религией, ни с родоплеменными обычаями, чуждо индусской общине"356. Она же подчеркивает (заострим на этом наше внимание и мы), что принадлежность к общине индусов не является ни этнической, ни национальной, ее нельзя свести и к чисто конфессиональным признакам. Что же тогда объединяло индусов с их поистине вавилонским столпотворением языков, региональных культур и традиций в единую общность? Этим связующим фактором была уникальная цивилизация, основой которой была единая религия, философия и культура, сплав, получивший название индуизма357.
В самосознании индуса религиозная составляющая была неотделима от культурной, социально-этической, правовой составляющих. Поэтому, чтобы понять собственно правовые установки индуса, необходимо учитывать его философские взгляды, мировоззрение358 — на этой зависимости настаивает и Н. А. Крашенинникова: "Религиозно-философские концепции пронизывали и всю сферу норм социальной регуляции (этику, право), которые, в свою очередь, были неотделимы от кастового строя"4. Установление этой зависимости подводит нас к неизбежной проблеме источников индусского права. Эту зависимость мы обнаруживаем уже в ведическом стихе — Гимне Соме:
Светоч правды, учитель правды
законоправ, знаток закона,
царь Сома, ты — учитель веры.
(Гимны богу Соме. IX. 113, 4)359
Итак: правда(истина) — закон — вера. Закон где-тo посередине. Не здесь ли ключик к пониманию правосознания индуса?
По представлениям индуизма в основе активной жизнедеятельности человека лежит триада: дхарма — добродетель, нравственный закон, долг; артха — интерес, включая деловой интерес, польза; кома — удовольствие, наслаждение, любовь. Существует несколько способов выражения этой триады. Древнейший из них — смрити (дословно: "запомненное"), основанная на запоминании священных текстов традиция. Наиболее ранние смрити выражались в сутрах — прозаической форме запоминания, а затем и текстуального воспроизведения. Более поздними и более сложными по форме были шастры — написанные часто в стихотворной форме книги, содержащие нормы поведения людей, а также религиозно-ритуальные нормы. "Если в сутрах число норм юридического характера (естественно, в современном их понимании) было невелико, то в дхармашаст-рах картина существенно меняется: собственно юридические предписания здесь начинают доминировать"360.
Первенство в указанной триаде принадлежало дхарме как совокупности обязанностей, которым должен был следовать каждый индус согласно его социальному статусу (варке) и стадиям своего существования (ашрама). До современников дошли около 20 дхармасутр и около 100 дхармашастр, самые известные из них — Законы Ману (ими обычно и ограничиваются учебники истории государства и права), а также шастры "Брихаспати", "Яджнавалкья" и др.361 Позднейшая шастра — Парада — это уже завершенный юридичес-кий судебник, содержащий нормы материального и процессуального права.
Из артхашастр до нас дошла "Артхашастра", составленная в IV—III вв. до н. э. Каутильей, советником одного из царей династии Маурьев, этим древнеиндийским Макиавелли, впервые поставившим проблемы соотношения общего и частного интереса, морали и справедливости362.
Наконец, "Кама-сутра", самый известный широкой публике, особенно молодежи, трактат, по недоразумению считающийся у европейцев лишь каталогом любовных позиций и неким путеводителем по экзотическому сексу. На самом деле это составленный не позднее VI в. н. э. брахманом Мал-ланагой Ватсьяяной дидактический, т. е. имеющий воспитательное назначение, текст, смысл и содержание которого отражает название его первой части: "Гармония в любви и чувственном наслаждении. Постижение этого искусства мужчиной и женщиной"363. Приведем без комментариев лишь одну сентенцию из него: "От постижения искусств возникает благополучие; пусть, однако, применяют их, сообразуясь с местом и временем, или же не применяют совсем"364. Сам Кама — божество, олицетворяющее желание как творящую силу, часто упоминается в индийском эпосе и лирике — "Махабхарате", "Рамаяне" и др. Наука о каме — камашастра — составная часть других древнеиндийских научных дисциплин.
Наконец, наш по необходимости краткий обзор религиозно-философских источников индусского права был бы неполным без упоминания о четвертой составляющей структуры индусского мировоззрения, именуемой мокша ("освобождение"). Мокша является антиподом дхармы, артхи и камы и означает отказ от мирских притязаний и активной жизнедеятельности с целью достижения высшей ашрамы (стадии бытия) — отшельничества, размышления и соблюдения должных обрядов (ашрама ванапрастха), а затем и отречения от мира, нищенствующего странничества (ашрама саннъясин). В той же "Легенде об индийском царе" Г. Гессе царь с сияющим, как солнечный диск, челом "совлек с себя царские одежды, покинул храм, покинул город свой и страну свою и отправился нагим в леса, из которых никогда уже более не возвращался обратно..." Отражением мокши стал широко распространенный в Индии обычай старцев покидать свой дом в предчувствии смерти и уходить в лес, в горы. (Уход из Ясной Поляны великого старца Льва Николаевича, тонкого знатока индуизма, видимо, должен восприниматься нами именно как стремление к отказу от мирских притязаний.) Мокша выступает своеобразным антиподом права в его мирском понимании, возводя в абсолют право собственного "Я" на любой поступок, диктуемый убеждениями.
Влияние мокши на ведическую концепцию человека было огромным. Наиболее известные комментарии Веды — упани-шады (IX—VI вв. до н. э.), рассматривали материальный мир лишь как отражение духовного абсолюта, а жизненные циклы — как череду повторяющихся одних и тех же состояний, символом которых выступало вечно вращающееся колесо — чакра. Идея развития индивида была чужда упанишадам, социальные отношения получают свое выражение в квазиправовых нормах только в более поздних сборниках дхарма-шастр (Законы Ману) и в "Артхашастре".
Предопределенность бытия человека, его социального, а следовательно, и правового статуса является одним из основных постулатов индуизма и заложена уже в ранних Ведах, в которых общество делится на четыре варны — варны брахманов (жрецов), кшатриев (воинов), вайшиев (земледельцев, скотоводов, ремесленников, торговцев) и шудр (низшие слои). Н. А. Крашенинникова отмечает: "Концепция "вар-нашрамы" — религиозно-морального и правового статуса индуса в зависимости от принадлежности его к конкретной варне основа ортодоксального индусского права»365.
О происхождении варн существуют различные гипотезы366, нам же представляется достаточно объективной гипотеза о генезисе варн из половозрастных группировок общинного строя, когда действовал групповой принцип счета социального родства — "соционимов" (термин В. А. Попова)367. Анализ ведических текстов, прежде всего Ригведы, позволяет проследить эволюцию социальной структуры древнеиндийского общества от архаических половозрастных групп, мужских союзов до оформления их в варны в более позднюю эпоху. Отметим также, что среди востоковедов-индологов утвердилось мнение о том, что варна как социальный институт утвердилась ранее касты. Понятие касты охватывало и этнические (часто и "неарийские") группы, и профессиональные группы, и религиозные секты, и воинские формирования. Каста как бы обозначала дифференциацию внутри варн. Н. А. Крашенинникова, говоря о "двойной иерархии" индусского права, уточняет: "Принадлежность к варне по-прежнему определяет сумму прав и обязанностей индивида в обществе и государстве. Кастовая иерархия была связана главным образом с нормами брачно-семейного права"368. Уточним, что индусское право допускало брак мужчины, принадлежавшего к более высокой варне, с женщиной из низшей варны, однако мужчина из низшей варны не мог жениться на женщине из высшей варны. Такие смешанные браки порождали множество "смешанных каст" и так называемых джати — породненных семейных кланов (вспомним сложнейшие формы родства австралийских аборигенов).
Одним из ярчайших свидетельств разделения статусно-сти индусов по варново-кастовому признаку являются так называемые Законы Ману369, значительная часть гилок (статей) которых закрепляют привилегии брахманов в ущерб другим варнам, особенно варны шудров. Чего стоит, например, такая шлока: "Все, что существует в мире, это собственность (ceaj брахмана; вследствие превосходства рождения именно брахман имеет право на все это" (Законы Ману, I. 100). Вместе в тем и в отношении брахманов, и в отношении других варн Законы Ману утверждают сложнейшую систему внутри-варновой дифференциации, означающую неравенство статусов уже внутри данной варны: так, даже среди брахманов лучшими признаются знающие Веду, между знающими — признающие, между признающими — исполняющие, между исполняющими — познающие брахму (Законы Ману, I. 97). Брахман, приживший ребенка с шудрянкой, лишался брах-манства, а после смерти его ожидало низвержение в ад — Асамвриту (Законы Ману, III. 150).
Самая незавидная судьба определялась шудрам: "...только одно занятие Владыка указал для шудры — служение этим варнам со смирением" (Законы Ману, I. 91). Удел шудров — щваврити, услужение. К статусу шудров часто приравнивались и рожденные от недозволенных смешанных браков. Законы Ману дают детальную, если не мелочную, регламентацию рода занятий и даже мест расселения каждой категории "не дважды рожденных" (см. шлоки X, 44—55). Но у них была все же одна "привилегия": они как-никак включались в кастовую организацию и обладали своим собственным статусом, хотя и более низким, чем у других варн.
За пределами правопорядка и какого-либо охранного статуса пребывали "неприкасаемые" ("чандалы") и неарийские племена. Чандалы находились в полурабской, полукрепостной зависимости от общины, обрабатывали земельные наделы, вывозили нечистоты, ухаживали за скотом. В Законах Ману на них налагались многочисленные бытовые и ритуальные ограничения (шлоки III, 239; IV, 79; V, 85, 131 и др.). Без преувеличения можно сказать, что Законы Ману, как и другие "законы" Древней Индии ставили "неприкасаемых" вне сферы действия индусского права — яркий пример неправового закона. Нормы такого "закона" затрагивают объект правовой регуляции лишь тогда, когда ограничивают его, объекта, правоспособность.
В отношении неарийцев, как не рожденных из уст, рук, бедер и ступней Брахмы и именуемых "дисъю" (см. шлоки X, 44—45), Законы Ману были категоричны: "Человека, лишенного варны ("варнапета"), неизвестного (или) нечистого происхождения, неария, (хотя) по внешнему виду подобного арию, можно узнать по его делам. Подлость ("анарьята"), грубость, жестокость, неисполнение предписанных обязанностей обличают в этом мире человека нечистого по происхождению" (шлока X, 58)370. Через двадцать веков подобные обличения "неарийцев" прозвучат в стране, которую Гегель считал воплощением абсолютного ("германского") духа. Результат известен. Заметим от себя, что проблема "избранного народа" историей, увы, не закрыта.
Только статус "дважды рожденных", брахманов, кшатриев и вайшиев можно с определенным основанием считать правовым. Именно в пределах строго очерченного правового пространства, в котором находились эти три варны, достигшие материального благосостояния касты могли надеяться подняться на одну-две ступеньки социального и правового статуса371. Именно применительно к каждой отдельной варне или касте "дважды рожденных" можно говорить о групповом правосознании, отражающемся и в индивидуальном правосознании (памятуя при этом, что правосознание всегда носит оценочно-волевой характер). Подобно Древней Греции, в которой правоспособностью наделялись свободные граждане, а женщины, метеки и рабы имели прогрессивно убывающие права и также прогрессивно возрастающие обязанности, индусское общество отличает резко выраженная статусная дифференциация.
В современном праве Индии, как убедительно показала Н. А. Крашенинникова, воздействие индусского права встречается на каждом шагу. Закон о браке индусов 1955 г., устанавливая условия недействительных и оспоримых браков, вынужден был закрепить религиозную процедуру заключения брака в качестве главного доказательства факта брака. Известно, что индусское право не предписывает четко выраженного согласия сторон на вступление в брак — тема, бесконечно эксплуатируемая в индийских фильмах, где сюжеты о насильно выдаваемой замуж девушке или о любви юноши из низшей касты к красавице из другой касты варьируются с удивительным постоянством. Баталии вокруг создания "Индусского кодекса" шли вокруг проблемы: какие положения традиционного индусского права, включая нормы Законов Ману и "Артхашастры", включать в новый кодекс... Словом, традиционное право в Индии отнюдь не является памятником правовой мысли, изучаемым только студентами юридических факультетов, это сама жизнь современной Индии, дающей одних из лучших в мире специалистов в области компьютерных технологий.
Можно было бы на этом подвести итоги, но сомнения в их истинности, как и в начале очерка, не рассеиваются. Прежде всего остается вопрос: поскольку варново-кастовая система ставила людей в явно неравное положение, закрепленное в индусском праве, почему же эта система оставалась незыблемой, неизменной в своих основах в течение трех тысячелетий, почему не рухнула под напором социальных, "классовых", противоречий? Марксистское объяснение, оперирующее категориями разделения труда и частной собственности372, опять же открывает только часть Истины. Ответ приходится искать в самой древнеиндийской философии.
Перед лицом непостоянства и изменчивости материального мира, жизни и смерти, смены поколений система варн и каст была социальным символом вечности и постоянства, примиряла человека с Космосом, вселяла в него убеждение в справедливости своей судьбы (кармы) и веру в перерождение после смерти. Социальный и (как производное) нормативный статус человека как бы отходит на второй план перед приоритетом духовных ценностей. С. В. Королев по этому поводу отмечает "своеобразную гордость низшей касты, даже сознание определенной "избранности" как "последнего бастиона" индийской цивилизации на умозрительной границе с "царством адхармы"373. Невольно приходит на ум Ф. М. Достоевский с его апологией "униженных" и "оскорбленных" — величие в уничижении.
Осознание "несправедливости" (на самом деле — предопределенности) своего статуса как дара и как испытания перед новой жизнью, в этом, видимо, "тайна" философии жизни индуса, в полной мере проявившейся в более поздней вариации индуизма — буддизме, в котором достижение "просветления", "прозрения" составляет основу жизненных усилий. Уже в раннем буддизме идеалом человека становится Архат — личность, призревшая все земные привязанности и подготовленная к "спасению в небытии". Как личности мы непостоянны, преходящи, ненадежны, относительны — на-зидает один из буддийских канонов... Можно считать такую жизненную позицию "крайним иррационализмом"374, однако именно она является объективной реальностью жизненной позиции индуса.
На примере индуизма — этой вечно живой религиозно-философской, культурной, правовой системы — мы убеждаемся в том, насколько сильное воздействие на социально-правовой статус личности и на ее правосознание оказывает целый комплекс факторов, которые мы условились обобщенно называть цивилизацией. Путешествие в Китай высветит нам новые грани этой зависимости.