- •Введение Перепроизводство права или его недостаток?
- •Часть I. Антропология права (юридическая антропология) как отрасль правовой науки и как учебная дисциплина
- •Глава 1. Проблематика и методология юридической антропологии, ее связь с другими науками
- •§ 1. Предмет антропологии права
- •§ 2. Методологические основы антропологии права
- •Глава 2. Традиции и современное состояние антропологии права
- •§ 1. "Отцы-основатели" юридической антропологии
- •§ 2. "Антропологический ренессанс" в юриспруденции во второй половине XX века и его последствия
- •Американская антропология права
- •Британская социальная антропология
- •Французская юридическая антропология
- •Индийская антропология права
- •§ 3. Юридическая антропология в России
- •Часть II. Становление «человека юридического»
- •Глава 3. Генотип нрава: мононормы. Человек в системе архаического ("первичного") права
- •§ 1. Табу как прототип правового запрета
- •§ 2. Тотем, миф и "идеальный правовой порядок". Обычай как "пережитый правовой порядок"
- •Групповые регуляторы. Тотем
- •Магия, ритуал, обряд, обычай
- •Глава 4. Человек "общинный" и человек "государственный"
- •§ 1. Общинная модель публичной власти и место человека в ней
- •§ 2. Возрастные группы, мужские (женские) союзы, тайные общества: зарождение личного статуса
- •§ 3. Вождества: конфликт личного и коллективного интересов
- •§ 4. "Право государства" и человек
- •Часть III. Право, культура, цивилизация. Человек в системе традиционного права
- •Глава 5. Философско-этическая доминанта в индусском праве и в конфуцианстве
- •§ 1. Homo juridicus индусской общины
- •§ 2. Мир "ли" и "фа" китайца
- •Глава 6. Шариат — "закон жизни" мусульманина
- •Всеобщая исламская декларация прав человека
- •Преамбула
- •I. Право на жизнь
- •II. Право на свободу
- •III. Право на равенство и недопущение никакой дискриминации
- •IV. Право на справедливость
- •V. Право на справедливый судебный процесс
- •VI. Право на защиту против превышения власти
- •XIII. Право на свободу вероисповедания
- •XIV. Право на свободу собраний
- •XV. Экономический порядок и вытекающие из него права
- •XVI. Право на защиту собственности
- •XVII. Статус и звание трудящихся
- •XVIII. Право на социальное обеспечение
- •XIX. Право на создание семьи и связанные с этим вопросы
- •XX. Право замужней женщины
- •XXI. Право на образование
- •XXII. Право на личную жизнь
- •XXIII. Право на свободу перемещения и место жительства
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации (Африка, Сибирь, Кавказ)
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 249
- •§ 1. Африка
- •Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 251
- •§ 2. Сибирь
- •Устав об управлении инородцев 22 июля 1822 г.
- •§ 3. Кавказ
- •Часть IV. Антропология позитивного (европейского) права
- •Глава 8. Европейский homo juridicus
- •§ 1. Европейская правовая традиция
- •Декларация прав человека и гражданина 1789 г.
- •Статья 1
- •Билль о правах
- •Поправка VI
- •Поправка VII
- •Поправка VIII
- •Поправка IX
- •Поправка X
- •§ 2. "Человек европейский" между правом и "не-правом"
- •Глава 9. Человек в системе российского права
- •§ 1. Правовая традиция России: где человек?
- •Глава XXII
- •Указ, за какие вины кому чинить
- •Смертную казнь и за какие вины
- •Смертию не казнить, а чинить наказанье
- •§ 2. Личность в социалистическом праве
- •Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик
- •II. Государство и личность
- •Глава 6. Гражданство ссср. Равноправие граждан
- •Глава 7. Основные права, свободы и обязанности граждан ссср
- •Декларация прав и свобод человека
- •§ 3. Преодоление "классового права"
- •1. Права, обеспечивающие физическое и психическое благополучие (целостность) личности:
- •2. Права, обеспечивающие индивидуализацию личности:
- •3. Права, обеспечивающие автономию личности:
- •4. Неимущественные права авторов результатов интеллектуальной деятельности и исполнителей:
- •Часть V. Международно-правовое измерение правового бытия человека
- •Глава 10. Международные стандарты прав человека и проблема международной правосубъектности индивида
- •Глава 11. Международное гуманитарное право
- •1. Основополагающие принципы
- •2. Общие принципы
- •3. Принципы, которыми конфликтующие стороны должны руководствоваться в отношении жертв вооруженных конфликтов и ведения военных действий
- •Глава 12. Международная система защиты прав человека
- •Часть VI. Антропология права и вызовы современной цивилизации
- •Глава 13. Современная семья и право
- •Глава 14. Личностные права: есть ли пределы?
- •§ 1. Есть ли права у эмбриона?
- •§ 2. Может ли человек распоряжаться своим телом?
- •Глава 15. Эвтаназия: право на достойную смерть или убийство?
- •Заключение Вклад антропологии права в "перспективное право"
Часть V. Международно-правовое измерение правового бытия человека
Сразу оговоримся: данный раздел отнюдь не претендует на полноту охвата всех проблем международно-правового статуса личности (на эту тему написаны сотни монографий), а служит неким ориентиром для юриста-антрополога, не занимающегося специально проблемами международного права, но желающего, тем не менее, обозреть проблемы правового бытия человека во всем их многообразии.
Принятие после Второй мировой войны большого массива правовых актов по правам человека произвело настоящую революцию в правовом бытии человека, сделав его впервые в истории существом универсальным. Человеческая личность больше не замкнута правовыми рамками государства. Человек разрывает цепи государства, как раньше он разрывал цепи общины, рода, племени — его правовое бытие приобретает мировое измерение. Права человека становятся глобальным мерилом права. Венская декларация Всемирной конференции по правам человека (принята 25 июня 1993 г.) фиксирует эту закономерность в четких формулировках:
"Все права человека универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием. Хотя значение национальной и региональной специфики и различных исторических, культурных и религиозных особенностей необходимо иметь в виду, государства, независимо от политических, экономических и культурных систем, несут обязанность поощрять и защищать все права человека и основные свободы" (I, 5)571.
Более того, некоторые исследователи уже возвещают о пришествии Человека Интернационального: "Человек Интернациональный — это новый тип людей, мыслящих вселенскими категориями, не замыкающихся в рамках интересов своего села, страны, региона, обладающих тягой к взаимному объединению и единению"572. Наша задача пока скромнее: определить международно-правовые параметры обычного человека.
Глава 10. Международные стандарты прав человека и проблема международной правосубъектности индивида
Оригинальную трактовку международного права дает Майкл Баркан в своей работе "Закон без санкций". "Международное право, — пишет он, — это не что иное, как первобытное право в мировом масштабе, система взаимопомощи, где правила возникают из договоренностей или обычаев"573. Если отбросить режущий чей-то слух пассаж о первобытном праве в мировом масштабе (хотя именно в этом "изюминка" всей трактовки), то в любом случае следует признать, что мировой кодекс прав человека возник из договоренностей и обычаев, скажем, обычаев ведения войны, из которых выросло современное гуманитарное право.
Кстати, именно с формирования международного гуманитарного права как прав человека, находящегося в зоне вооруженного конфликта, началось формирование современного международного кодекса прав человека (мы вернемся к этому вопросу, когда будем говорить о международном гуманитарном праве). И это естественно, ибо уже на заре цивилизации человечество столкнулось с проблемой прав (точнее: бесправия) пленников и населения занятых неприятелем территорий, когда возникла коллизия "своего" и "чужого" права человека. В упоминавшейся в одной из первых тем работе Гуго Греция "О праве войны и мира" (1625) эта проблема встает уже в полный рост.
Первые попытки подвести международно-договорную основу под обеспечение широкого спектра прав человека были предприняты после Первой мировой войны в рамках Лиги Наций. Это были соглашения по борьбе с рабством и работорговлей, по пресечению торговли женщинами и детьми (как здесь обойти аналогии с Древним миром?!), затем были разработаны соглашения (в частности, с восьмью европейскими государствами и Турцией) о правовых мерах по защите религиозных, этнических и языковых меньшинств. В самом же Уставе Лиги Наций было лишь обязательство государств-участников прилагать усилия по обеспечению "справедливых и гуманных условий труда" (ст. 23)574. Особенностью этих документов было то, что права человека относились пока исключительно к внутренней юрисдикции государств и подлежали регулированию внутренним законодательством в соответствии с обязательствами, взятыми на себя государствами по международным соглашениям (уровень правопонимания, на котором "застряли" некоторые современные международники).
Еще в разгар Второй мировой войны выявляется настоятельная необходимость создания нового мирового правопорядка на основе "сохранения человеческих прав и справедливости" (Декларация Объединенных Наций, 1 января 1942 г.). Работа над Уставом новой международной организации шла поначалу в русле разработки Международного билля по правам человека как составной части учредительных документов ООН, затем ввиду принципиальных разногласий государств по его концепции в 1946 г. была учреждена Комиссия по правам человека, результатом деятельности которой был текст Всеобщей декларации прав человека, день принятия которой, 10 декабря 1948 г., отныне ежегодно отмечается как Всемирный день прав человека575.
До 1988 г. в нашей стране День прав человека отмечался более чем скромно, скорее не отмечался вовсе, не считая нескольких официозных публикаций "по случаю". Напомним, советская делегация воздержалась при голосовании Декларации. Еще бы, в ней были такие крамольные по тем временам положения, которые вошли только в Декларацию прав и свобод человека, принятую 5 сентября 1991 г. Съездом народных депутатов СССР, а затем в Конституцию РФ 1993 г.: право свободы передвижения и выбора места жительства, право покидать и возвращаться в свою страну (ст. 13); право на политическое убежище в других странах (ст. 14); запрет произвольного лишения гражданства (ст. 15); право на достойный жизненный уровень (ст. 25) и т. д.576
Отметим следующее важнейшее положение Декларации, подчеркивающее универсальный (т. е. без территориального изъятия) характер прав человека:
"Каждый человек, где бы. он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности" (ст. 6).
Оно будет иметь для нас значение при рассмотрении вопроса о международной правосубъектности индивида.
Значение Всеобщей декларации трудно переоценить: впервые в истории составной частью правового статуса личности становились международно признанные права и свободы. Всеобщая декларация содержит минимальный каталог элементарных прав и свобод человека, ставший стандартом, к достижению которого, как говорится в Преамбуле, должны стремиться все народы и все государства.
Можно спорить о том, какие права, закрепленные во Всеобщей декларации, являются правами jus cogens, т. е. императивными и не подлежащими ограничениям, а какие — обычными, основными (фундаментальными). В ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров (1969 г., вступила в силу в 1980 г.) указывается, что "императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящего такой же характер"577. Несомненно, что ядро jus cogens составляют такие права, как право на жизнь (ст. 3), право не содержаться в рабстве или подневольном состоянии (ст. 4), право не подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращению и наказанию (ст. 5), право на неприменимость ретроактивности (обратной силы закона) при уголовном преследовании (ст. 11, ч. 2). Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) включила в этот перечень правило поп bis in idem — право не быть судимым или наказанным дважды (ст. 4 Протокола № 7). Принятые впоследствии Американская конвенция о правах человека (1969 г.) и Африканская хартия прав человека и народов (1981 г.) расширили этот перечень. Посягательство на эти нормы рассматривается как посягательство на основы мирового правопорядка. Следовательно, логично сделать вывод: основу современного мирового правопорядка составляют императивные, ненарушимые права человека.
Для того чтобы наше представление о международных стандартах прав человека было полным, забегая вперед, сделаем попытку представить более или менее упорядоченную номенклатуру этих стандартов578.
Гражданские и политические права:
— право на жизнь;
— запрещение пыток и жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания;
— запрещение рабства и подневольного состояния;
— наказание исключительно на основании закона;
— право на свободу и личную безопасность;
— право на свободу передвижения;
— право на справедливое судебное разбирательство;
— право на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции;
— право на вступление в брак;
— свобода мысли, совести и вероисповедания;
— свобода выражения мнений;
— свобода собраний и объединений;
— право на доступ к начальному образованию;
— право на собственность;
— право на эффективное средство правовой защиты;
— равенство перед законом;
— другие сопутствующие права (право выступать в качестве физического или юридического лица, право на фамилию и имя, право на гражданство и гарантии прав в случае отсутствия гражданства и т. д.).
Экономические, социальные и культурные права:
— право на труд;
— право на справедливые и благоприятные условия труда;
— профсоюзные права;
— право на достойный (достаточный) уровень жизни;
— право на здоровье и социальную защиту;
— защита семьи, материнства и детства;
— право на получение среднего и высшего образования;
— право на пользование достижениями культуры;
— защита наиболее незащищенных категорий населения.
Коллективные права:
— право на мир;
— запрет геноцида и апартеида;
— право народов на самоопределение;
— права национальных меньшинств;
— право на развитие;
— право на благоприятную окружающую среду.
Мы уже не раз оговаривались, что любая классификация условна, но может служить полезным инструментарием при анализе сложных правовых массивов. Текст Всеобщей декларации дает лишь примерный перечень стандартов прав человека, но этот перечень — основа для дальнейшего прогресса в этом направлении.
Но любая декларация на то и декларация, что не содержит конкретных обязательств государств, она задает как бы общие направления будущих обязательных правовых норм. Такие нормы содержатся в двух вытекающих из Всеобщей декларации пактах — Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах, принятых Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. и открытых для подписания, ратификации и присоединения государствами-участниками, для которых исполнение положений этих пактов отныне становится обязательным579. Камнем преткновения стала имплементация положений пактов, соотнесение их положений с национальным законодательством, из чего вытекало право отдельных граждан направлять жалобы на нарушения их прав в международный орган по контролю за обязательствами государств по пактам. В конце концов был найден компромисс — придуман Первый Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, согласно которому только государства—участники Протокола признавали компетенцию Комитета по правам человека, учреждаемого на основании части IV Пакта, принимать и рассматривать сообщения от находящихся под юрисдикцией этого государства лиц, утверждающих, что являются жертвами нарушения данным государством-участником какого-либо из прав, закрепленных в Пакте. (Для справки: СССР ратифицировал Пакт в 1973 г., а Первый Факультативный протокол — лишь в "октябре 1991 г.)
В этой связи возникает острый вопрос о международной правосубъектности индивида, по которому у юристов-международников, особенно в нашем Отечестве, нет единства. Казалось бы, международно-правовое признание правового статуса личности должно повлечь за собой и признание его международно-правовой субъектности. Более того, общеизвестное положение теории права о том, что основу понятия субъекта права составляет обладание правами и обязанностями участника общественных отношений580, применимо и к международному праву, коль скоро в нем существуют имеющие специфические формы правоотношения. Видоизменяется, конечно, качество правосубъектности, но это не снимает вопроса о самой субъектности581.
Логика противников международной правосубъектности индивида примерно такова: коль скоро субъект права должен обладать не только правами, но и обязанностями, то инди-влд в международном праве — неполноценный "субъект", так как не несет практически никаких обязанностей, обладая при этом возом и маленькой тележкой прав; к тому же он не несет никакой (?) ответственности за нарушение норм и принципов международного права — что с него взять? Наиболее радикальным выразителем подобной точки зрения стал известный отечественный юрист-международник С. В. Черниченко: "Индивиды ни при каких условиях не являются и не могут быть субъектами международного права"582 (эту позицию в целом разделяют и такие известные юристы, как Н. А. Ушаков и Ю. С. Решетов). Сказано, как отрезано. Но это было при тоталитаризме, на который можно многое списать: государство ревниво оберегало свое "право на гражданина", и любые попытки напомнить ему о праве гражданина оспорить его действия в международных инстанциях рассматривалось как посягательство на святая святых — суверенитет государства. Но прошло немало лет и вновь: индивид "не обладает и не может обладать ни одним из элементов международной правосубъектности"583. И вот, наконец, авторский двухтомник теории международного права 1999 г. издания:
"Если придерживаться дуалистической концепции соотношения международного и внутригосударственного права, неизбежен вывод о том, что права человека и основные свободы предоставляются отдельным лицам и их группам (коллективам) государствами только посредством их внутреннего права. Иными словами, прямо от международного сообщества индивиды и их группы никаких прав не получают"584.
На наш взгляд, позиция ученого достойна уважения, так как принципиальна ("на том стоим"!), не подвержена политической конъюнктуре и веяниям времени, к тому же это личная позиция, высказанная в индивидуальных монографиях.
Но вот позиция изданного в 1999 г. учебника международного права, обучающего международно-правовую элиту (учебник предназначен, прежде всего, для студентов МГИМО и слушателей Дипломатической академии), вызывает, по меньшей мере, удивление, столь сильное, что приведем небольшой параграф учебника целиком, дабы в смятении чувств чего-то не исказить:
"В доктрине существуют различные мнения о том, может ли индивид быть субъектом международного права. В принципе, они зависят от взглядов того или иного автора на проблему соотношения международного и внутригосударственного права. Широко распространена точка зрения, согласно которой в международном праве нет запретов наделять индивидов международной правосубъектностью, и решение этого вопроса определяется намерением договаривающихся государств. Обычно наличие у индивидов международной правосубъектности связывают с предоставлением им возможности прямого доступа в международные органы в качестве петиционеров, истцов, ответчиков и т. д.
В отечественной доктрине серьезных последователей имеет и другая точка зрения, суть которой сводится к тому, что индивиды объективно не могут быть участниками межвластных межгосударственных отношений и тем самым субъектами международного права. Наблюдающаяся в настоящее время тенденция к расширению прямого доступа индивидов в международные органы связана с растущим стремлением к защите прав человека с помощью международных механизмов. Сам по себе такой доступ не превращает их в субъектов международного права, а означает лишь то, что участники соответствующего договора берут на себя взаимное обязательство обеспечить этот доступ имеющимися в их распоряжении правовыми и организационными средствами"585.
"Срединную" точку зрения высказал В. А. Карташкин:
"Тенденции развития международного права состоят не только в регулировании многообразных отношений между государствами, но в усилении роли человека, который стал одним из участников международных отношений и субъектом международного права. При этом надо иметь в виду, что первоначальные субъекты международного права — государства — не только обладают правами и обязанностями по международному праву, но и в отличие от индивидов создают его нормы и принципы. Поэтому следует прийти к выводу, что индивид является субъектом международного права с ограниченной правосубъектностью. Однако по мере развития международного права и межгосударственных отношений объем прав и обязанностей индивида будет увеличиваться, а его роль на международной арене — возрастать"586.
Три года спустя В. А. Карташкин пойдет несколько дальше:
"Развитие сотрудничества государств в области прав человека на универсальном и региональном уровнях с каждым годом расширяет объем прав, предоставляемых индивиду различными международными соглашениями. Этот процесс привел к тому, что индивид стал непосредственным субъектом международного права"587. Правда, чуть ниже оговорка:
"Однако в отличие от первоначальных субъектов международного права — государств — индивид не создает его нормы и принципы. Поэтому следует прийти к выводу, что индивид обладает ограниченной правосубъектностью"588.
В 80-е гг. энергичными сторонниками международной правосубъектности индивида выступили такие ученые, как Р. А. Мюллерсон589, Н. В. Захарова590 и др. Последовательную позицию в этом занимает и Г. В. Игнатенко, профессор Уральской государственной юридической академии. Это не означает, что позиции Г. В. Игнатенко совсем не претерпевали изменений. Так, в середине 80-х гг. им была предложена концепция "совмещенного предмета (объекта) регулирования применительно к определенным внутригосударственным и международно-правовым нормам", но затем по мере расширения международно-правовой юрисдикции в сфере прав и свобод человека и, что самое существенное, изменения конституционной доктрины, внедрившей в правовую систему России международные договоры и признанные международно-правовые принципы и нормы, он корректирует свою позицию591.
Г. В. Игнатенко исходит в логике своих рассуждений не только из смысла норм международного права, но и из конституционного и гражданского права современной России:
"Кажется аксиоматичным предположение о логической и юридической связи предписаний ч. 1 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Конституции РФ. Если мы констатируем, что формула ч. 4 ст. 15 есть юридическая основа последующих норм, прежде всего ч. 3 ст. 5 Федерального закона о международных договорах РФ и ч. 2 ст. 7 Гражданского кодекса РФ, относительно непосредственного действия, непосредственного применения в сфере внутригосударственных отношений положений международных договоров РФ, то вполне закономерно рождается суждение о самостоятельной ценности прав и свобод, закрепленных в международно-правовых актах".
Автор убежден, что права и свободы, которые не названы в Конституции, но сформулированы в международных пактах или в Европейской конвенции, "имеют юридическое значение в качестве субъективных прав человека наряду и во взаимосвязи с конституционными правами"592. Он резко возражает против того, что определение правового положения "традиционно" является суверенным правом государств и что международное сотрудничество не должно, упаси Бог, "переступать ту черту, за которой начинается внутренняя юрисдикция государств" (Ю. С. Решетов). Мы согласны с автором в том, что подобное мнение дает неадекватное толкование формулировок ч. 4 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Конституции РФ593 и ряда российских законов, предусматривающих непосредственное применение прав и свобод граждан, не только предусмотренных Конституцией, но и закрепленных в международных договорах Российской Федерации или относящихся к нормам обычного международного права. Председатель Конституционного Суда Российской Федерации М. В. Баглай также занимает в этом вопросе недвусмысленную позицию, когда пишет, что общепризнанные принципы и нормы международного права в области прав человека в свете ч. 1 ст. 17 Конституции имеют в России прямое действие и не требуют механизма имплементации, т. е. закрепления через внутригосударственное законодательство594.
В учебнике международного публичною права автор главы о субъектах международного права К. А. Бекяшев, признавая, что в любой области права ее субъекты обладают "неадекватными правами и обязанностями" (действительно, международная договорная правоспособность в полном объеме признана только суверенным государством, напоминает автор), делает все же однозначный вывод: ''Индивиды обладают международными правами и обязанностями, а также способностью обеспечивать (например, через международные судебные органы) выполнение субъектами международного права международно-правовых норм. Этого вполне достаточно для признания у индивида качеств субъекта международного права"595. Энергичным сторонником признания международной правосубъектности индивида является и П. А. Лаптев, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека596.
Спор о международной правосубъектности индивида сводится, на наш взгляд, к проблеме, отделять или нет международные стандарты от личностного статуса, предусмотренного внутренним правом. Допуская такое отделение оговорками об обязательном претворении в жизнь международно-правовых норм о правах человека через внутреннее законодательство, мы сознательно умалили бы юридическое значение «международно-правовой нормы воплощения прав человека» (Г. В. Игнатенко). Творцы международного гуманитарного права были в этом отношении образцом прозорливости.