Иранский прецедент цезарианской трансформации

Истории известны многочисленные примеры столкновения в борьбе за власть внутри высшего эшелона исполнительной властной вертикали. Достаточно распространенным случаем являлся, в частности, конфликт элит, группирующихся по ли­нии размежевания президент (или монарх) – премьер-министр. Такая ситуация сложилась в начале 1950-х гг. в Иране. Иран­ским шахом на тот момент являлся Мохаммед Реза Пехлеви, политически ориентированный на США и Великобританию. Его государственный курс идеологически заключался в радикальной вестернизации Ирана. Вокруг шаха группировалась главным об­разом компрадорская элита, связанная с английскими и амери­канскими нефтяными концессиями. Прямо противоположные политические ориентиры определяли курс премьер-министра Ирана Мохаммеда Мосаддыка. Глава правительства был принци­пиальным сторонником национализации нефтяных месторожде­ний страны. Соответственно, премьер стал центром притяжения национально ориентированной элиты. В марте 1951 г. был при­нят закон о национализации иранской нефтедобычи. Это автома­тически привело к эскалации напряженности во взаимоотноше­ниях с США и Великобританией. Между тем, народ начал сносить памятники шаха. Опираясь на народную поддержку, М. Мосад- дык наносит временное поражение компрадорской группировке. Р. Пехлеви бежал из Ирана – первоначально в Багдад, а затем в Рим. Из Ирана были принудительно высланы английские со­ветники и специалисты, формировавшие в стране сеть оппози­ции. Произошел разрыв дипломатических отношений с Велико­британией.

Задачей свержения М. Мосаддыка занялось непосредствен­но Центральное разведывательное управление США. Директор ЦРУ выделил на ее решение значительные финансовые ресур­сы. М. Мосаддык мог найти противовес американским проис­кам в лице СССР. Однако шел 1953 г., и советское руководство было охвачено борьбой за «сталинское наследие». В результате военного переворота, совершенного генералом Фазлалла Захеди, премьер-министр был свергнут, а нефтяные концессии США и Великобритании восстановлены. Допущенные М. Мосаддыком ошибки были учтены впоследствии во время Исламской рево­люции. В современном Иране день принятия закона о национа­лизации нефтяной промышленности объявлен праздничным. Иранский опыт показывает в данном случае, что сценарий вы­движения премьера как инициатора цезарианской трансформа­ции исторически прецедентен⁹¹.

Опыт маоистской властной трансформации

Идея о необходимости периодического осуществления власт­ных трансформаций в целях обеспечения жизнеспособности государственной системы получила теоретическое обоснование в работах Мао Цзэдуна. Он в своих рассуждениях исходил из те­зиса о том, что длительное нахождение на руководящих постах объективно приводит политическую элиту к перерождению. Даже являясь первоначально революционной, она, подвергаясь искушению власти и связанными с ней преференциями, име­ет тенденцию к моральному разложению. Если у нас длитель­ное пребывание человека на руководящем посту расценивается прежде всего как свидетельство его управленческого опыта, то в маоистском Китае это воспринималось как предпосылка кор­румпированности. О том же вызове неизбежного чиновничьего перерождения писал, критикуя теорию диктатуры пролетариата, и М.А. Бакунин⁹². Из данного рассуждения у теоретика анархиз­ма следовал вывод о порочности самого института государства. В отличие от бакунинского пессимизма Мао полагал, что воз­можна оптимизация государственной власти, осуществляемая посредством управляемых элитных ротаций.

Императив цезарианской властной трансформации в КНР от­ражен в ее девизе «Огонь по штабам». В борьбе с переродившейся политической элитой руководства КПК Мао Цзэдун апеллировал к народу. Ударными силами по искоренению новой бюрокра­тии стали отряды студентов-хунвэйбинов («красногвардейцев») и рабочих-цзаофани («бунтовщиков»). Реализовывалась модель антиэлитного союза между народом и «Великим кормчим».

По маоистской концепции закон буржуазного перерождения власти обусловливает проведение коммунистических революций со средней периодичностью раз в 15 лет. Пребывающий более четырех лет на чиновничьем посту партийный работник пре­вращается в бюрократа. А потому постоянная ротация высших партийных кадров есть превентивная мера по сохранению ком­мунистической природы государства. Опытный руководитель, полагали китайские коммунисты, это не столько профессионал, сколько потенциальный коррупционер. Не случайно в советской историографии эпохи застоя анализ феномена сталинизма осу­ществлялся косвенно через дозволенную критику маоистского Китая⁹³.

В маоистской теории получил развитие сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере строительства социа­лизма. На основании его формулировалась угроза экспансии буржуазной идеологии и нравов в среду партийной элиты. Еще в 1950-е гг. Мао говорил об обуржуазившейся номенклатуре. В СССР в постсталинский период концепт об обострении классо­вой борьбы дезавуировался как один из жупелов сталинизма.

После смерти И.В. Сталина в СССР на уровне партийной эли­ты встал вопрос: нужно ли сохранять существующий мобилиза­ционный тип элитных ротаций? Усталость партийных кадров от перманентной мобилизационности выразилась через феномен хрущевской десталинизации. В настоящее время эта элитная па­радигма разоблачения «культа личности» констатируется даже авторами школьных учебников.

«Репрессии, как и перед войной, не обходили партийно- советскую элиту. Перед выдвинутыми на тот или иной ответ­ственный пост молодыми работниками нередко ставились край­не завышенные, трудные, а то и просто невыполнимые задачи. Самые сильные и энергичные шли на повышение. Те, кто добился хоть каких-то успехов, имели шанс продолжать работу на преж­нем месте. Тех же, кто не справлялся, часто ждал суд. В результате подобной «ротации» бюрократия подвергалась жесткому отбору. Но уже к началу 50-х гг. в среде служащих – основной опоре Ста­лина еще с довоенных времен – была заметна усталость от пос­тоянно висевшей над ними угрозы наказания»⁹⁴.

Соответствующие импульсы по реорганизации мобилизаци­онной системы кадрового рекрутинга были перенаправлены из Москвы в Пекин. На VIII съезде КПК 1956 г., отражая политиче­ский процесс в СССР, китайская партийная элита под предлогом борьбы за «демократию» и «коллегиальность руководства» раз­вернула критику «культа личности». Из решений съезда были вы­черкнуты все традиционные прежде апелляции к идеям великого Мао. Мао Цзэдун временно отступил, но уже тогда пришел к вы­воду о необходимости антиревизионистской партийной чистки.

Тактический, как выяснилось впоследствии, характер имела кампания «ста цветов». «Пусть цветут сто цветов, пусть соперни­чают сто школ», – звучал новый плюралистический лозунг Мао. «Цветы» действительно распустились. Все латентные против­ники Мао обнаружили себя. На следующем шаге все распустив­шиеся «оппортунистические цветки» были срезаны под корень⁹⁵. В качестве правых органами госбезопасности было идентифици­ровано около 400 тыс. представителей китайской интеллигенции и управленческих кадров.

Борьба с обуржуазиванием политической элиты велась не только путем кадровых перестановок и физического искорене­ния скрытой оппозиции, но и через лишение номенклатуры преференцированного положения в обществе. Чиновников, включая высшее управленческое звено, стали на несколько месяцев в год направлять на производство. Там – на заводах и в колхозах – они были обязаны наравне с простыми рабочими и крестьянами выполнять черновую производственную работу. В армии отме­нялись воинские звания и сохранялись только должности. Долж­ностные же перемещения могли иметь самую различную траекто­рию. Сегодняшний генерал завтра мог стать простым рядовым⁹⁶.

Скрытая оппозиция Мао в высших эшелонах партийной эли­ты постепенно приобретала черты заговора. Бывший коман­дующий китайскими добровольческими отрядами в корейской войне маршал Пэн Дэхуай едва ли не открыто угрожал высту­плением армии. Мао Цзэдун принял вызов, пригрозив, что готов в случае поддержки Народно–освободительной армией КНР ревизионистов поехать в деревню для создания новой Красной армии. Председатель КНР Лю Шаоци выпустил многомиллион­ную брошюру, в которой писал, намекая на Мао, о «жонглерах марксистско-ленинской терминологией», возомнивших себя «китайскими Лениными» или «китайскими Марксами». Будущий архитектор китайских реформ, генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин сформулировал в качестве принципа экономической политики принцип идеологической плюралистичности: «Неваж­но, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». Через этот афоризм проводилось прямое оппонирование идеям Мао: неваж­но, кто произвел товар – частный производитель или коммуна, главное – рост экономики.

Заговор против Председателя КПК приобрел в 1966 г. облик технологизированного плана. Отстранение Мао от власти предпо­лагалось провести через традиционную советскую формулиров­ку – «по состоянию здоровья». Предотвращая этот сценарий Мао Цзедун совершает эпатажный пятнадцатикилометровый заплыв через Янцзы. «Если, – обращался он после проведения данной демонстрации к народу, – кто-то в ближайшее время будет гово­рить, что я нездоров – не верьте им, я в прекрасной форме».

На XI августовском пленуме ЦК КПК 1966 г. Мао Цзэдун от­крыто обращается к народным массам и говорит о существовании в партии «буржуазного штаба», ведущего курс на установле­ние «диктатуры буржуазии». Ставилась задача разгромить или, по крайней мере, парализовать на первом этапе существующее партийное и государственное руководство в Центре и на местах. Вместо него предполагалось создать новые, кооптированные из на­рода революционные органы власти. Начались массовые погромы существующих властных институтов, устраивались «суды масс» над представителями «переродившейся» элиты. Для достижения революционного перелома Мао, опирающийся на безоговороч­ную поддержку молодежи, инициирует временную приостановку занятий в школах и вузах. «Бунт – дело правое», – поддерживал их «Великий кормчий». В стране взамен разгромленных преж­них властных структур институционализируется сеть револю­ционных комитетов. Итогом осуществленной операции «Огонь по штабам» стала фактически тотальная замена прежней властно- управленческой команды. В конфликте национальный вождь – политическая элита победа осталась за вождем. Цезарианская трансформация состоялась⁹⁷.

При анализе феномена маоистского огня по штабам становит­ся объяснимым патологическое неприятие маоизма брежневской номенклатурой. Миллионными тиражами в СССР выходили книги, дезавуирующие опыт социалистического строительства в КНР. За этим отторжением скрывался элементарный страх пе­ред появлением советских хунвейбинов, которые бы пошли на штурм предавшего идеалы революции номенклатурного мира⁹⁸.

Каждая из описанных моделей властных трансформаций име­ет свои преимущества и издержки. Незатратных, «дешевых» сце­нариев проведения властных трансформаций не существует. Нет также сценариев, абсолютно гарантирующих от пролития крови. Истории известны как бескровные революции, так и оборачива­ющиеся массовыми жертвами демократические выборы.

Предпочтительность той или иной модели трансформации для страны в соответствующий временной период должны опре­деляться, исходя из имеющихся условий. Революционный сцена­рий при отсутствии национально-ориентированной контрэли­ты может лишь ввергнуть Россию в состояние неустойчивости. Кроме того, при наличии «оранжевого» и «коричневого» подпо­лья вероятна реализация тактики перехвата. При относительной длительности революционного процесса внешние силы, мобили­зовав соответствующие финансовые средства, достаточно легко переформатируют его целевую направленность.

Ставка на выборный сценарий элитной трансформации не­состоятельна применительно к современной России в силу тех же причин. Выборы на самом деле тотально управляемы. Успех в них определяется размером финансовых средств. Контрэли­та элементарно не будет допущена даже до участия в выборных процедурах. Государственный переворот в России, ввиду усу­губляющегося раскола внутри правящего класса, теоретиче­ски возможен. Но это будет торжество одной из существующих клановых группировок. Нет в текущий период оснований для национально-ориентированного переворота. В высшей властной элите элементарно отсутствует значимая по своим возможностям и нравственно здоровая группировка. Отдельные персоналии го­сударственников вынуждены в большей степени противостоять отторгающей их системе, чем формировать содержательную по­литику.

Остается традиционный для России цезарианский сценарий. Главное условие для его реализации – наличие признанного на­ционального лидера, обладающего достаточными властными ре­сурсами, – существует. При этом, в случае очередной властной трансформации, скорее всего в соподчиненном плане, могут быть использованы элементы всех трех других обозначенных моделей. Из арсенала революционного сценария может быть взят концепт народной поддержки в оздоровлении правящей элиты. Для это­го потребуется соответствующее манифестное обращение на­ционального лидера к народу типа «головокружения от успехов». И народ наверняка откликнется на призыв, потребовав, в свою очередь, устранения компрадорской бюрократии. Проявит себя традиционный для России синдром боярофобии. Безусловно, должен быть использован, как подчиненное средство, инстру­мент «демократических выборов». Выборы в Государственную

Думу, выборы Президента России, референдум по новой Кон­ституции – все это должно продемонстрировать однозначную поддержку новой модели страны, национального лидера выдви­нутого ее народом, дать легитимные основания активным госу­дарственным преобразованиям.

Из арсенала сценария дворцового переворота может быть востребовано использование в целях властной трансформации части нынешней политической элиты. Теоретически возможно сыграть на противоречиях существующих клановых группиро­вок. Проводниками цезарианской политики в высших эшелонах власти должен стать клан представителей органов государствен­ной безопасности – выходцев из структур КГБ – ГРУ, а также патриотически ориентированная часть региональной элиты. В качестве их противника очевидна группировка ориентирован­ного на Запад олигархата и его политической обслуги.

Ни одна из исторически реализованных властных трансфор­маций не соответствовала в точности эталону «чистой модели». Своеобразие их заключалось в комбинации элементов.

Одно совершенно очевидно: для России в среднесрочной пер­спективе исторические уроки окажутся с необходимостью вос­требованными. Поэтому их нужно знать.