99
славе. Наоборот, честолюбие, в том числе и научное, принадлежало к числу страстей, от которых он отрекся со всей силой своего убеждения.
Заслугой младшего Кортгольда является то, что он впервые опроверг ложные слухи о конце жизни философа; он правильно передает, что Спиноза, не заботясь о смерти, умер мирно и спокойно (extremum halitum placide efflavit). Он сомневается не в самом факте, а лишь в его правомерности: заслуживает ли подобного конца атеист, об этом, говорит он, недавно спорили ученые люди.
100
II. ИОГ. КОЛЕРУС
За этими предшественниками следует Иоганнес Колерус (Iohannes Colerus, Johann Kohler
из Дюссельдорфа, 1647–1707), который в 1693 году перешел из Амстердама в Гаагу на должность лютеранского проповедника и поселился здесь в доме на "Veerkaai", где Спиноза некогда занимал ту же комнату, в которой Колерус писал его биографию. Хозяйку дома, у которой жил и столовался тогда философ, наш биограф называет вдовой ван дер Фельден (ван Фелен); это имя неверно, как это недавно было обнаружено на основании старых податных регистров: она звалась ван дер Верфе (van der Werve), была с 1644 года замужем за адвокатом Виллемом ван дер Верфе и во время проживания у нее Спинозы была, вероятно, уже вдовой; во времена Колеруса ее уже давно не было в живых, почему последний и мог знать ее имя лишь неточно, понаслышке78.
Неподалеку от нее жил художник ван дер Спик, в доме которого Спиноза провел последние 6–7 лет своей жизни; он принадлежал к лютеранской общине, и Колерус часто беседовал с ним и его женой. Колерус был знаком и с
100
другими заслуживающими доверия лицами, которые могли ему сообщать сведения о Спинозе, читал также труды последнего и после нескольких лет жизни в Гааге принялся за жизнеописание философа. Все, что ему удалось узнать путем тщательных расспросов, он передает точно, до последних и мельчайших подробностей; он прослеживает свой предмет с интересом, который обыкновенно бывает внушен лишь любовью, и в безыскусственной форме намечает образ, который непроизвольно вызывает восхищение и производит такое впечатление, как будто его писал друг, а не противник!
Но Колерус решительный и честный противник, который так же мало скрывает свое глубокое отвращение к учениям неверующего философа, как и то впечатление, которое производит на него этот чистый, неомраченный никакими нечестивыми вожделениями характер. Раз он уже взялся описать жизнь Спинозы, он не мог описать ее иначе.
Можно задаться вопросом, чтó заставило правоверного лютеранского проповедника воздвигнуть биографический памятник презираемому философу? По-видимому, первый повод к тому подала именно его религиозная ревность. Он встретился, вероятно, в своей
101
общине с религиозными мнениями, противоречившими Писанию, иначе он не считал бы нужным бороться с амвона с подобными заблуждениями. В Светлое Воскресение 1704 года он убеждал свою общину в реальности факта воскресения Христа и проповедовал против аллегорического его толкования у Спинозы. Эта проповедь должна была быть напечатана, и Колерус воспользовался этим случаем, чтобы подробнее описать противное вере учение и его основателя. Так возникла биография, к которой была приложена проповедь; она появилась сначала на нидерландском языке (1705), а год спустя – на французском: "La vie de В. de Spinosa, tiree des ecrits de ce fameux philosophe et du temoignage de plusieurs pesonnes dignes de foi, qui l'ont connu particulierement, par Jean Colerus, ministre de l'eglise lutherienne de la Haye" (à la Haye 1706). Переводчик не назван. Колерус сам не может им быть, так как в своей биографии, упоминая некоторые французские произведения, направленные против Спинозы, он замечает: "Я недостаточно знаком с этим языком, чтобы иметь возможность оценить эти работы79".
В намерения нашего биографа, несомненно, не входило прославить образ философа в памяти потомства; правда, он нигде не вдается, как
101
Христиан Кортгольд, в проклятия и брань, но все же старательно замыкает перед отвергнутым философом двери рая. Он ни за что не хочет позволить называть его блаженным. "Кстати я хочу заметить, – пишет Колерус в конце своей биографии, – что после смерти Спинозы цирюльник принес счет, в котором стояло: "Блаженной памяти господин Спиноза должен хирургу Аврааму Кербелю за его работу в течение последней четверти года один гульден и восемнадцать штюберов". "Гробовщик, два кузнеца и торговец красным товаром, доставивший траурные перчатки, оказывают в своих счетах подобную же честь умершему. Если бы эти добрые люди знали религиозные убеждения Спинозы, они, несомненно, не употребляли бы так легкомысленно слово "блаженный". Или они без размышления следовали привычке, которая злоупотребляет этим словом и применяет его даже к таким лицам, которые умерли с ропотом и без покаяния?" А между тем сам Колерус только что перед этим передает, что смерть Спинозы, подобно его жизни, была кроткой и мирной!
Это жизнеописание было переведено на немецкий язык и снабжено портретом Спинозы, который анонимный переводчик выдал за копию
102
портрета Спика. Так как, замечает он, по сообщению Себ. Кортгольда ван дер Спик изобразил этого атеиста, то прилагаемая гравюра есть снимок с этого портрета80; уже по этому умозаключению можно судить о критических способностях переводчика! С какой пользой он читал Христиана Кортгольда, Менагиану и Бейля, показывают слова, помещенные им под портретом: "В. de Spinoza Amstelodamensis, gente et professione Judaeus, postea coetui christianorum se adjungens, primi systematis inter atheos subtiliores architectus. Tandem ut atheorum nostra aetate princeps Hagae comitum infelicem vitam clausit, с haracterem reprobationis in vultu gerens" ("Амстердамец Б. де Спиноза, по происхождению и вероисповеданию иудей, позднее присоединившийся к общине христиан, основатель первой разработанной атеистической системы. Являясь как бы вождем атеистов нашего времени, он закончил свою несчастную жизнь в Гааге, несяналицепечатьотвержения".