481
3. ГОСУДАРСТВО И ЛИЧНОСТЬ
Если мы сравним спинозистское государство с природой человека, то его значение для отдельного человека остается одним и тем же при всех формах государственного устройства, все равно, состоит ли его правительство из многих или немногих лиц, и является ли целью его законов более свобода или обеспеченность жизни. Во всяком случае, это государство состоит лишь из упорядоченной совместной жизни людей, и поэтому его понятие совершенно исчерпывается понятием общества. Чем личность отличается от общества, тем она отличается и от государства. Но самое собою ясно, что общественная и человеческая жизнь не охватывают одной и той же сферы, а что, наоборот, первая составляет лишь часть последней. Есть многое, чего я могу достигнуть лишь с помощью общества, например, удовлетворение моих внешних потребностей, обеспеченность моего внешнего бытия; в этом отношении вся моя жизнь принадлежит к сфере государства, и я нахожусь под властью его законов; есть другие вещи, на которые я либо вообще не способен, либо способен осуществить их из себя самого, при чем я не могу быть ни
481
поддержан, ни замещен другой личностью, а всецело опираюсь на свои собственные силы; в этом отношении моей жизни принадлежит ее собственная сфера, которая по своей природе исключена из сферы общества. Общество и личность образуют как бы две сферы, которые хотя и совпадают в некоторых частях, но имеют разные центры, и человек, как таковой, не входит без остатка в публичную и общественную жизнь государства. Человек живет в обществе не всегда и не всеми своими интересами: поэтому философия должна следовать за ним в одиночество, чтобы ознакомиться с теми особенностями человеческой природы, действие которых не зависит ни от какого юридического закона и не стесняется никакими правовыми границами.
Государство или общество вытекает из естественного права, которое требует самосохранения и обеспеченности жизни. Поэтому естественная личность является основанием государства, и последнее должно рассматриваться как ее следствие. Политические принципы, согласно понятиям Спинозы, суть не аксиомы, а выведенные положения; государство есть не первичное, а производное существо, не атрибут, а продукт человеческой природы. Если
482
бы было позволительно пользоваться целевыми понятиями, то мы сказали бы, что государство есть для человеческой жизни не цель, а средство. Древние установили положение: целое предшествует частям, государство предшествует отдельным людям и относится к последним, как организм к своим частям; наоборот, Спиноза и вообще натуралистическая политика нового времени признает обратный принцип: части предшествуют целому, и поэтому государство имеет не безусловную и абсолютную, а лишь относительную и ограниченную ценность, обусловленную интересами общества; оно есть полезное и чисто практическое учреждение, которое служит общему благу, взаимное страхование жизни, требующее от человеческих способностей только того, что необходимо для сохранения целого, и нуждающееся только в этом. Поэтому все силы, не содействующие непосредственной пользе общества, должны быть изъяты из сферы государства; государство предоставляет личности ее интимные душевные движения и позволяет их мирное проявление, потому что оно вообще обеспечивает все естественные права; но само государство не нуждается ни в чем подобном, потому что не может использовать такого рода душевные
482
движения в своем механическом правовом порядке. Поэтому оно представляет удовлетворение духа частной жизни отдельных личностей. Религия, искусство, философия имеют в этом государстве частное право на существование, они пользуются покровительством законов, но не служат в государстве активными и действующими силами. Под какую юридическую формулу можно было бы подвести личную душевную жизнь, и к чему нужны в юридической машине общества поэты и мыслители?
В духе Спинозы государство является продуктом личностей, и продукт этот состоит в механически организованном общежитии. Отсюда следует, что, с одной стороны, идея государства подчиняется идее личности и что, с другой стороны, личность отделяется от государства. Дело в том, что если государство есть продукт людей, то личность должна считать себя его созидателем и последним правовым источником; благодаря этому государство теряет свой неоспоримый авторитет, владычество, которое оно могло в древности осуществлять над личностями; оно есть созданное правовое учреждение, возникшее из нужды и рассчитанное на удовлетворение известных потребностей.
483
Личность не связана с этим государством никакой душевной связью, ни благоговением, ни патриотизмом, а связана лишь интересом; ей известно естественное происхождение государства, и она знает поэтому, что государство не есть конечная обязательная необходимость, что созданное правовое учреждение в случае надобности может подвергнуться переделке. За государственными правами постоянно стоят права человека, как их грозные надсмотрщики, и насколько это здание государства кажется механически укрепленным в своем устройстве, настолько же оно революционно по своему принципу. Личность, в сознании своего авторства, чувствует себя по отношению к государству его превосходящей и как бы эминентной причиной и усматривает в его законах подвижные правовые предписания, а не нравственные нормы. В этой государственной жизни нет религии, которая связывала бы личность с государством, как с ее субстанцией, нет более того чувства безусловной и необходимой зависимости от публичных законов, которым эта жизнь обладала в древности и которое она подтвердила устами даже самого смелого из своих мыслителей. Ибо даже смертный приговор, который проклял Сократа,
483
как врага государства, не мог поколебать в Сократе этого врожденного религиозного почитания воли государства: он отверг просьбы друзей о бегстве, ибо его осудили законы Афин, а пока он может мыслить, он подчинен этим законам, и даже до своего рождения он, в лице своих родителей, как бы предсуществовал афинским гражданином.
Это религиозное отношение подчинения и душевного участия, которым личность была соединена с государством, совершенно разрывается политическим разумом новой философии; государство разлагается на его естественные элементы, и здание государство складывается из последних, как машина. По отношению к созданному государству личность является суверенной, по отношению к механическому государству она становится равнодушной. На место безусловной зависимости вступает самосознание, превосходящее государство, на место патриотического участия – политический индифферентизм. Обе черты вытекают из одного и того же политического сознания и образуют естественное настроение, испытываемое личностью по отношению к государству. Если последнее есть не что иное, как лишь упорядоченная совместная жизнь людей, то
484
личность действительно должна была бы быть простым "общественным животным", если бы она сполна удовлетворялась этим государством. Вся внутренняя жизнь людей необходимо обособляется от внешней государственной жизни и охватывает в одинокой личности свою самостоятельную и независимую сферу.
Чем духовно сильнее личность, тем более она жаждет интимной душевной жизни, удовлетворения и наслаждения своими естественными духовными силами, тем равнодушнее, следовательно, она относится к механическому правовому порядку государства. Религия, искусство, философия ведут в этом государстве одинокую и благородную тихую жизнь, которая по своему существу равнодушна к общественным условиям, на которые она не хочет воздействовать, а от которых она хочет быть лишь сама независимой. В этом как бы добровольном изгнании из безыдейного общества с его практической деятельностью духовная культура человека становится чисто теоретической.
Великие художники и философы этой эпохи были чисто теоретическими натурами; космополитическая гуманность лишала в их глазах всякой ценности государственный
484
правовой порядок, на который они смотрели лишь, как на необходимое средство для безопасности внешней жизни и спокойствия духа. Все они мыслили так, как говорит гетевский поэт, противопоставляемый им государственному человеку: "Я хочу быть свободным в мышлении и поэтическом творчестве, мир меня достаточно ограничивает в моих действиях!" Все они верили в то, что высказывает Спиноза в своем политическом трактате: "Безопасность есть добродетель государства, но свобода духа есть личная добродетель555".
Но как вообще возможна, по учению Спинозы, свобода духа при условиях человеческой природы? Этот вопрос касается существа "Этики". Он распадается на два вопроса: чтоестьдух? чтоестьсвобода?