3. Жанровое и тематическое многообразие стихов сборника э. Межелайтаса «Человек».

«Человек» был издан отдельной книгой в 1961 году на русском языке и вскоре стал известен не только во всех уголках Советского Сою­за, но и далеко за его пределами. В этом цикле поэт глубоко проник в дух времени, ярко выра­зил высокие идеалы социалистическом гуманизма, воспел Человека. В 1962 году за этот цикл стихов Межелайтис был удостоен Ленин­ской премии.

Аллегорическая анатомия человека в книге Межелайтиса превращается в анатомию века. 3а лаконичными названиями отдельных стихо­творений («Руки», «Сердце», «Глаза», «Губы», «Кровь» и Т. д.) скрываются широкие лирико‑философские размышления. Сохраняя целостность условного поэтического образа человека, поэт одновременно как 6ы расщепляет его на лирические монологи. В этих лирических моно­логах анализ сложных проблем времени носат характер конкретного разговора о вещах очень тревожных и близких сердцу каждого человека. Например, стихотворение «Голос» задумано как лирическое раздумье о трагической судьбе поэ­та в нашу эпоху, сотрясаемой войной со страшнейшим врагом человечества - фашиз­мом. Голос поэта в этом стихотворении:

Смерть и горе объявляю я врагам

И друзьям объявляю жизнь и счастье.

В жилах этого героя течет кровь Прометея, совершившего свой подвиг. Ради людей он готов на любые муки, потому что уверен, что огонь, принесенный им людям, теперь уже никто не потушит. Новый Прометей протягивает руку новому Икару нашего времени - космонавту («Икар»), который полетел к звездам не потому, что «счастья земного» ему «не успели отмерить, а потому, что ему на земле Не хватало Всего только - звезд под ногами. («Руки», «Трубы», «Частица матери-земли», «Любовь» , «Глаза» , «Губы» , «Женщина» и др.) . Могучая сила жизнеутверждения заключена для поэта в самом человеке, в совершенстве его красоты. Кровь сердца поет неумолчную песню жизни - о бессмертии народа, о могучих его руках, творящих чудо обновления природы.

В книге «Человек» звучит страстный гимн красоте женщины, «красному солнцу любимых губ» и «Мраморной белизне груди». Романти­ческими красками рисует поэт облик любимой, видит в нем олицетворение высокого нравствен­ного и эстетического идеала. Любовь к женщи­не он воспевает как высшее человеческое сча­стье, как источник полноты жизни. Эта любовь так же стихийна, свободна, могуча, как у героя античного мира и Возрождения. В женщине по­эта привлекает все то лучшее и прекрасное, что было воспета Рафаэлем, Леонардо да Винчи, Ренуаром, Дюрером...

Ты в моих помыслам такая: нагая, одним прикрытая листком античных статуй, как рыба белая стройна, ты, словно дерево ветвями, держишь в чудесных, длинных, узких пальцах плод яблони, как небольшое солнце, округлый золотой моток, как будто предлагая свить из него нить бытия. 0, сча­стье - создавать, творить!

Не только любимая, но и мать, мадонна Ра­фаля, Монна Лиза с «улыбкой золотой», ренуа­ровская возлюбленняя с телом, как «синелед­никовый снег»,- она одна и та же в разном. Любовь человека возвышает его, делает его сильным, способным подняться к звездам.

Но и любовь же не позволяет ему отрываться от земли.«Отблеск земного огня» волнует героя, «заблудившегося на Млечном Пути», и он возвращается к любимой на землю.Поэт верит в то, что человек создан для счастья, что быть счастливым - право человекана земле, а бороться за счастье - его долг:

Утром поднимаюсь с голубями.

Песня счастья над землёй несется,

Колокол лучи заколебали.

Сердце тоже вздрогнуло от солнца,

Утром им обоим неспокойно.

Счастье им вместить не удается.

Колоколу тесно в колокольне.

Сердце из груди на волю рвется.

Слышите биенье?

Чаще, чаще!‑

Буря мая колокол качает.

Сердце разрывается от счастья.

Колокол на части разрывает.

Колокол в моей груди ликует;

Торжествую - воспеваю, славлю.

Но не только теплый ветер дует ‑

задувает вьюга злая.

(«Сердце»)

Герой Межелайтиса - это человек, кото­рый «очеловечил» и весь мир. Все, что было на земле, все, что испытано человечеством, и все, что предстоит совершить человеку в будущем,- все это для него «свое», близкое, кровное.

Этот новый взгляд на мир поэт увидел в глазах первого космонавта, который принес на землю живой отблеск увиденного космического небосвода. Как далек этот взгляд от туск­лых, измученных и поникших глаз кресть­ян, изображенных на картине Репина! «Какой огромный скачок сделал человек от взгляда, запечатленного Репиным, до светлого сияния глаз космонавта!..»

Еще никогда человек не обладал такой мо­гущественной властью над природой и еще ни­когда так не чувствовал бесконечного ее богат­ства и величия, как в наше время. Но когда в руках человека такая власть, как важно, чтобы эти руки были руками доброго великана, готово­го победить все злые силы и направить все вет­ры и бури на пользу людям. Поэт верит в это, и именно здесь скрыт источник глy6окого гума­низма, глубокого человеколюбия цикла «Чело­век». Эти чувства вдохновили Межелайтиса на поиски нового художественного воплощения темы «Человек» - темы, кажущейся на первый взгляд абстрактной и не новой в поэзии.

Поэт рисует гиперболический Человек нашей планеты, возникающий на страницах книги Ме­желайтиса,- это образ поэтически-условный, символический, нарисованный романтическими красками. Величественный, стоит он, упирается ногами в земной пар и касается самого солнца.

Это - как бы суровая биография современ­ного поэта, биография человека нашего вре­мени. Трагический опыт века -вот один из горьких источников гуманистического пафоса Межелайтиса. Ощущением трагического контраста между величием достижений человеческого ра­зума, разума человека космической эры, и ужа­сами античеловеческих преступлений нашего века пронизана атмосфера книги. Особенно тре­вожно и взволнованно эта драматическая тема звучит в стихотворении «Пепел», написанном под впечатлением посещения Освенцима - од­ного из самых страшных фашистских лагерей смерти.

Боль, которой еще мое сердце не знало,

Превратилась в колючий, соленый комок

И, хан пуля, в гортани навеки застряла,

Чтоб дышать я не мог и забыть я

Не мог. Я тяжелый, невидящий взгляд поднимаю

И от неба его не могу отвести,

Всем своим существом к человеку взываю,

Человеческий пепел сжимая в горсти.

Эти строки звучат как голос всего челове­чества, проклинающего убийства и злодеяния фашизма. Гуманизм героя глубок и жизнен. Он орга­ничен и естествен для Человека Революции, который презирает смерть и безгранично верит в светлое будущее земли.

Что мне смерть?

Перец ней властители бледнеют,

Но вовек не умирает в жизнь влюбленный.

Мне сегодня суждено уйти из жизни.

Но иду я с поколением счастливым.

И когда весенним ливнем радость брызнет,

Утолят мои страданья этот ливень.