1939) Связывает гипноз не только с рефлекторными механизмами, но и

с эмоциональным состоянием: гипнотизация человека, по его мнению,

сводится к принуждению, сосредоточению внимания и угнетению воли.

В.М.Бехтерев по праву считается основоположником отечествен-

ной психотерапии. С 1890 года он разрабатывает систему самовнуше-

ния, которую особенно охотно применяет в лечении больных алкого-

лизмом. Больной должен был многократно перед сном и после пробуж-

дения произносить вполголоса: "Я дал себе зарок не только не пить,

но и не думать о вине; теперь я совершенно освободился от пагубно-

го соблазна и о нем вовсе не думаю". В.М.Бехтерев заложил фунда-

мент исследования социально-психологического значения внушения. В

1897 Г. Он выступил в Военно-медицинской академии с речью "Внуше-

ние и его роль в общественной жизни", где впервые проанализировал

роль внушения в межличностных отношениях и в происхождении психи-

ческих эпидемий, обосновал принципы и преимущества коллективной

гипнопсихотерапии и показал, что внушаемость личности в коллективе

повышается.

Школа И.П.Павлова рассматривала гипноз как частичный сон,

частичное торможение, переходное состояние между бодрствованием и

сном, а также выделяла уравнительную, парадоксальную и ультрапара-

доксальную фазы. В частности, в ПАРАДОКСАЛЬНОЙ ФАЗЕ, названной фа-

зой ВНУШЕНИЯ, на сильные раздражители реального мира отмечается

либо слабая реакция, либо отсутствие ее, а СЛАБЫЕ СЛОВЕСНЫЕ ВОЗ-

ДЕЙСТВИЯ ВЫЗЫВАЮТ СИЛЬНУЮ РЕАКЦИЮ, что обеспечивает максимальную

эффективность словесного внушения. Слово как универсальный специ-

фический условный раздражитель (сигнал сигналов) может вызывать в

соответствии с его сложным смысловым значением самые разнообразные

реакции, связанные с воздействием любых физических стимулов, сиг-

нализируя и заменяя их.

Параллельно З.Фрейд изложил свою интерпретацию механизма вну-

шения в работе "Массовая психология и анализ человеческого "Я"",

где утверждал, что для гипнотической связи, представляющей собой

подобие влюбленной самоотдачи, характерны уступчивость, снятие

критики по отношению к гипнотизеру, отсутствие самостоятельности и

инициативы, концентрация на личности гипнотизера, занимающего мес-

то идеала "Я" (всемогущего отца, вождя массы). Особенности массо-

вой психологии З.Фрейд объяснял механизмом филогенетической памя-

ти, хотя отмечал, что даже при полной суггестивной податливости

сохраняется "моральная совесть" загипнотизированного (См.: Фрейд,

1991, с. 71-138).

Резюмируя результаты изучения суггестии в медицинском и пси-

хологическом аспектах, выделим следующие важные для нашего иссле-

дования положения:

1. Внушение соотносилось с воображением и эмоциями.

2. Был обнаружен раппорт - возможность словесной связи с за-

гипнотизированным человеком.

3. Выявили наличие прямого и косвенного словесного внушения.

4. Внушение рассматривалось в узких рамках гипноза, а в гип-

нозе видели много общего с обычным сном.

5. Открыты приемы целебного самовнушения (аутотренинга).

6. Отмечено влияние личности гипнотизера на процесс внушения.

7. Суггестивное воздействие связывали с расстройством ассоци-

ации (диссоциацией) психики.

8. Внушение начали связывать с межличностными отношениями,

происхождением психических эпидемий.

9. Установили, что внушаемость личности в коллективе повыша-

ется, хотя "моральная совесть" загипнотизированного сохраняется

даже при полной суггестивной податливости.

10. Слово признано универсальным специфическим условным разд-

ражителем - сигналом сигналов, способным заменять воздействие лю-

бых физических стимулов.

При этом, хотя "в построении теоретической концепции гипноза

происходит освобождение от односторонности и все более начинает

проявляться тенденция к междисциплинарному подходу (сближение и

объединение физиологии, психоанализа, экспериментальной психоло-

гии" (Овчинникова О.В. и др., 1989, с. 16-17), лингвистика

по-прежнему остается в стороне, не считая суггестию объектом, дос-

тойным внимания в связи с отсутствием специальных методов исследо-

вания латентных вербальных механизмов.

На эту особенность обратил внимание Б.Ф.Поршнев, создавая те-

орию палеопсихологии, осмысливая начало человеческой истории: "О

внушении написано много исследований, но, к сожалению, в подавляю-

щем большинстве медицинских, что крайне сужает угол зрения. Общая

теория речи, психолингвистика, психология, физиология речи не уде-

ляют суггестии сколько-нибудь существенного внимания, хотя, можно

полагать, это как раз и есть центральная тема всей науки о речи,

речевой деятельности, языке" (1974).

Обратимся к традиционным определениям внушения. В.М.Бехтерев

определяет суггестию как "оживление у испытуемого или прививание

ему путем слова соответствующего внешнего или внутреннего раздра-

жения" (1991, с.336). К.М.Варшавский утверждает: "Не следует сме-

шивать убеждение с внушением. Убеждение - это воздействие одного

человека на другого доводами разума; это сознательное восприятие

слова. Внушение - это также словесное воздействие, но воспринимае-

мое без критики" (1973, с. 4). "Внушение есть универсальное явле-

ние общественной жизни, неотъемлемое свойство любого нормального

человеческого общения (О.В.Овчинникова и др., 1989, с. 72).

А.М.Свядощ приводит следующее определение: "Внушение (suggestio) -

подача информации, воспринимаемой без критической оценки и оказы-

вающей влияние на течение нервно-психических процессов. Путем вну-

шения могут вызываться ощущения, представления, эмоциональные сос-

тояния и волевые побуждения, а также оказываться воздействие на

вегетативные функции без активного участия личности, без логичес-

кой переработки воспринимаемого" (1982, с. 205). Иными словами,

суггестия традиционно определяется как воздействие на человека

(прежде всего словесное), воспринимаемое им без критической оценки

- латентное (скрытое) вербальное воздействие.

Наиболее часто суггестия целенаправленно и сознательно ис-

пользуется в медицине и изучается преимущественно в связи с вопро-

сами психотерапии.

Часть исследователей (А.Г.Иванов-Смоленский, К.И.Платонов и

др.) называют психотерапию речевой терапией. Ряд других авторов

(В.Н.Мясищев, А.М.Свядощ) не согласны с таким определением, "так

как информация может передаваться и безречевым путем, поскольку ее

несут не только речь врача, но и сопутствующие ей мимика, жесты,

интонация и весь внешний облик говорящего" (Свядощ, 1982, с. 199).

Особенно настаивают на вторичности слова, как это ни странно зву-

чит, представители направления, именуемого "нейро-лингвистическим

программированием" (НЛП), утверждающие, что воздействие происходит

преимущественно на невербальном, кинестетическом уровне.

Диалектически "примиряют" обе концепции мнение психотерапевта

А.Б.Добровича, предлагающего рассматривать речь и все сопутствую-

щие ей компоненты как "пучок языков" (1981) и взгляд лингвиста

проф. Л.Н.Мурзина, объединяющего те же компоненты названием "веер

языков". Это вполне соответствует исследованиям современных психо-

лингвистов, посвященным изучению невербальных компонентов коммуни-

кации (См., напр.: Горелов, 1980; 1987; 1991). Вполне естественно

поэтому, что с какой бы точки зрения ни изучалось явление суггес-

тии, специалисты различных профилей приходили к выводу о необходи-

мости комплексного подхода для ее описания.

Об отношении к языку и суггестии магов и представителей меди-

цины мы уже писали выше. Добавим только, что принимающим аппаратом

признаны лобные доли коры головного мозга: "Очевидно, можно даже

сказать, что лобные доли есть орган внушаемости" (Поршнев, 1974,

с.187).

При этом упрощенное отношение к проблемам вербальной суггес-

тии не всегда позволяет медикам объяснить полученные в ходе экспе-

риментов результаты. Конечно, в случае задач низшего порядка, свя-

занных с простейшими физиологическими реакциями организма, все

достаточно просто: выработав сосудистый рефлекс на тепло или холод

(фиксируемый специальным прибором - плетизмографом) - можно наблю-

дать аналогичные реакции и на соответствующие вербальные команды

(См.: Рожнов, Рожнова, 1987, с. 197-198).

Однако по мере усложнения коммуникативных задач появляются

противоречия, снять которые можно только на уровне согласования

параметров текстов в соответствии с определенными коммуникативными

целями. Так, Н.И.Чуприкова отмечает: "Известно, например, что в

ряде случаев подчинить поведение высшим социальным требованиям

представляет трудную задачу, с которой люди не всегда в равной

степени успешно справляются" (1967, с. 3-5). Прямая словесная инс-

трукция не всегда обеспечивает точную и однозначную реакцию лич-

ности и нуждается в дополнительном (часто также вербальном) подк-

реплении. В.С.Мерлин показал, что словесная инструкция затормозить

проявление ранее выработанной оборонительной реакции на условный

раздражитель действует у одних испытуемых с хода, у других с за-

метными затруднениями. В последнем случае на помощь привлекались

поощряющие мотивы: например, экспериментатор говорит, что опыт

проводится не просто в научных целях, но имеет задачей выяснить

профпригодность испытуемых, - и теперь они успешно справляются с

задачей затормозить движение. Значит, эта мотивировка устранила,

сняла некое противодействие инструкции, которое имело место. У не-

которых испытуемых В.С.Мерлин обнаружил, наоборот, ярко выраженную

преувеличенную ("агрессивную") реакцию после получения словесной

инструкции на торможение: вместо отдергивания пальца при появлении

условного сигнала (которое инструкция требовала затормозить) они с

силой жмут рукой в противоположном направлении. Значит, к инструк-

ции приплюсовался некоторый иной стимул: либо гетерогенный, либо

просто негативный, антагонистический (См.: Поршнев, 1974, с. 185).

Постижение сущности человека, его сознания, души, смысла су-

ществования также производилось в соотношении с проблемами воз-

действия языка: "Каждая серьезная философская концепция сопряжена

со своим особым, только ей присущим, языком. Отчетливо разными вы-

рисовываются перед нами языки философий Канта, Гегеля, Ницше, Гус-

серля, Витгенштейна, Хайдеггера. Серьезные философски ориентиро-

ванные разделы науки - квантовая механика, теория относительности

- это также построения, обладающие своими собственными языками.

...Разные религиозные системы оказываются порожденными разными

языками. Разные языки обладают разной выразительной силой. Но из-

мерять выразительную силу языка мы не умеем. И важнее, может быть,

даже другое - одни языки навсегда остаются эзотерическими (эзоте-

ризм здесь гарантируется трудностью восприятия), другие становятся

mass media" (Налимов, 1989, с. 10-11). Философ, по мнению В.В.На-

лимова, это тот, кто владеет всей полифонией философских языков. А

поскольку философы пытались объяснить мир, им приходилось, наряду

с лингвистами, постигать и тайны языка.

Так, Д.Локк (1632-1704) обращает внимание на семантический

полиморфизм языка: "ЗНАЧЕНИЕ СЛОВ СОВЕРШЕННО ПРОИЗВОЛЬНО... Но что

слова ОБОЗНАЧАЮТ только собственные идеи отдельных людей, притом в

СИЛУ СОВЕРШЕННО ПРОИЗВОЛЬНОГО ПРИСОЕДИНЕНИЯ (слов к идеям), оче-

видно из того, что слова часто не вызывают у других людей (даже

говорящих на том же языке) тех идей, за знаки которых мы их прини-

мали. Каждый человек обладает такой неотъемлемой свободой обозна-

чать словами какие угодно идеи, что никто не в силах заставить

других при употреблении одинаковых с ним слов иметь те же самые

идеи, что и он" (1985, с.465).

В статье Д.Мосса и Э.Кинга (Moss and Keen, 1981), посвященной

экзистенциально-феноменологическому подходу к пониманию сознания,

утверждается: "Человек ЛИНГВИЗИРУЕТ свой мир, и ЛИНГВИЗАЦИЯ в этом

смысле есть творческий процесс. Человек живет в мире, пересотворя-

емом непрерывно с помощью его собственного языка. Более всего

центральные места и моменты в его мире оказываются обозначенными

собственными именами. Наша открытость миру не просто структуриру-

ется языком, но также трансформируется с его помощью" (с. 115).

Л.Витгенштейн в своем логико-философском трактате утверждает:

"5.6. Границы МОЕГО ЯЗЫКА означают границы моего мира. ... 4002.

Человек обладает способностью строить язык, в котором можно выра-

зить любой смысл, не имея представления о том,что означает каждое

слово - так же, как люди говорят, не зная, как образовались от-

дельные звуки" (1958).

Х.-Г. Гадамер - современный немецкий герменевтик считает, что

"принцип герменевтики просто означает, что мы должны стараться по-

нять все, что можно понять. Именно это я имел в виду, когда гово-

рил: "Бытие, которое можно понять, - это язык" (1977, с. 31). И

далее: "Сегодня наука и присущий человеку опыт о мире встречается

при решении философской проблемы языка (там же, с. 127).

Вплотную подошли к осознанию проблемы языковой суггестии так-

же нейрофизиологи и психобиологи.

Так, биоантрополог М.Коннер в конце книги "Спутанное крыло.

Биологические ограничения человеческого духа" (Konner, 1982) пи-

шет: "В заключение нашего исследования мы хотим снова ощутить че-

ловеческую душу как душу, а не как биоэлектрический гул; челове-

ческую волю как волю, а не как громадную волну гормонов; челове-

ческое сердце не как волокнистый влажный насос, а как метафоричес-

кий орган понимания. Мы не нуждаемся в том, чтобы верить в них как

в метафизические сущности - они реальны, как тело и кровь, из ко-

торых они сделаны. Мы должны верить в них как в сущности; не как в

анализируемые фрагменты, а как целое, сделавшееся реальным в нашем

созерцании их, с помощью слов, которые мы употребляем, говоря о

них, с помощью способа, которым мы обращаем их в речь... Для нас,

со всем нашим спотыканием и среди нашего ужасного смущения, надо

попробовать освободить спутанное крыло" (с. 435-436).

Следует упомянуть также статью П.Д.Мак-Лина "Воля к власти,

уходящая корнями в мозг" (Mc Lean, 1983), в которой говорится о

влиянии биологической предыстории человека на его устремленность к

власти, и статью П.Хиласа "Антропологические перспективы насилия:

универсальное и специфическое" (Heelas, 1983), где утверждается,

что при освещении проблемы насилия нужно рассматривать биокультур-

ную коадаптивную эволюцию.

Предвосхитил труды этих ученых Б.Ф.Поршнев, попытавшийся сое-

динить новейшие открытия в области археологии, антропологии, линг-

вистики для объяснения глубоких эволюционных слоев в психике, мыш-

лении, языке современного человека (См.: 1964, 1968, 1974, 1979).

Раскрывая действие механизма суггестии, Б.Ф.Поршнев по сути

присоединяется к концепции социального происхождения высших психо-

логических функций человека, развитой известным советским психоло-

гом Л.С.Выготским применительно к психическому развитию ребенка

(Выготский Л.С., Лурия А.Р., 1993). Согласно Выготскому, все выс-

шие психические функции суть интериоризованные социальные отноше-

ния: человек и наедине с собой сохраняет функции общения.

По мнению Б.Ф.Поршнева, зарождение второй сигнальной системы

и появление языка напрямую связано с явлением суггестии: "Вначале,

в истоке, вторая сигнальная система находилась к первой сигнальной

системе в полном функциональном биологическом антагонизме. Перед

нашим умственным взором отнюдь не "добрые дикари", которые добро-

вольно подавляют в себе вожделения и потребности для блага друго-

го: они обращаются друг к другу средствами инфлюации, к каковым

принадлежит и суггестия, для того чтобы подавлять у другого биоло-

гически полезную тому информацию, идущую по первой сигнальной сис-

теме, и заменить ее побуждениями, полезными себе" (1974, с. 417).

"Вторая сигнальная система родилась как система принуждения между

индивидумами: чего не делать, что делать" (там же, с. 422).

Б.Ф.Поршнев утверждает, что человек в процессе суггестии ин-

териоризирует свои реальные отношения с другими индивидами, высту-

пая как бы другим для себя самого, контролирующим, регулирующим и

изменяющим благодаря этому собственную деятельность. Этот процесс

уже не может осуществляться в действиях с предметами, он протекает

как речевое действие во внутреннем плане. Механизм "обращения к

себе" оказывается элементарной ячейкой речи-мышления. Дипластия -

элементарное противоречие мышления - трактуется Б.Ф.Поршневым как

выражение исходных для человека социальных отношений "мы - они".

Развитие феномена суггестии, по Б.Ф.Поршневу, в целом укладывается

между двумя рубежами: "возникает суггестия на некотором предельно

высоком уровне интердикции; завершается ее развитие на уровне воз-

никновения контрсуггестии. Но какие сложные трансформации на этом

пути! ... В соответствии с твердо установленным биологами законом

и здесь функция и морфология менялись вместе, во взаимодействии. К

примеру, возникновение фонологической дифференциации и группировки

звуков, вероятно, дало огромный толчок обогащению, прогрессу нерв-

ных центров, ведающих и простой акустико-фонетической артикуляци-

ей, так же как скелетно-мышечных органов произношения звуков. Но и

обратно, некоторые вариации этих тканей или органов благоприятс-

твовали зарождению фонологической функции. Мозг перестраивался

вместе, в единстве с генезисом второй сигнальной системы" (1974,

с. 429).

Здесь мы сталкиваемся, как минимум, с двумя проблемами, над

которыми долгое время размышляют лучшие лингвистические умы. Это

проблема происхождения языка и проблема функций языка.

Проблема возникновения языка занимала и философов и лингвис-

тов, и решение ее, еще со времен античности, сводилось к двум ос-

новным вариантам: появился ли язык "по установлению" (thesei) или

"по природе" (physei) вещей ? "Античная философия высказала почти

все возможные точки зрения, которые впоследствии главным образом

углублялись и комбинировались. Если философ считал, что язык соз-

дан "по установлению", то он должен, естественно, отвечать на воп-

рос, кто его "установил", и здесь возможны следующие ответы: бог

(боги), выдающийся человек или коллектив людей (общество). Возмож-

ны комбинации этих ответов: человек, наделенный божественной си-

лой, человек совместно с коллективом людей. Если же философ пола-

гал, что язык создавался главным образом "по природе", то его ги-

потеза утверждала или то, что словам соответствуют свойства вещей,

или то, что им соответствуют свойства человека (его поведение),

или то и другое вместе" (Якушин Б.В., 1985, с.6).

Б.Ф.Поршнев выдвигает суггестивную теорию происхождения язы-

ка, подтверждая свою гипотезу данными нейрофизиологов о том, что

из всех зон коры головного мозга человека, причастных к речевой

функции, т.е. ко второй сигнальной системе, эволюционно древнее

прочих, первичнее прочих - лобная доля, в частности префронтальный

отдел. Этот вывод отвечает тезису, что "у истоков второй сигналь-

ной системы лежит не обмен информацией, т.е. не сообщение чего-ли-

бо от одного к другому, а особый род влияния одного индивида на

действия другого - особое общение еще до прибавки к нему функции

сообщения" (Поршнев, 1974, с. 408).

Проанализировавший практически все основные гипотезы языка -

ведические, библейские, Лао-Цзы, Конфуция, Платона, Аристотеля,

Я.Гримма, Лейбница, В.Гумбольдта, А.Шлейхера, В.Вундта, Ж.-Ж.Рус-

со, А.Смита и др. - Б.В.Якушин приходит к выводу о неуклонном рос-

те мощности информационных потоков, обусловленных тяжестью борьбы

за существование через стрессируемость организма, которая "расша-

тывала генетический фонд первобытных людей, делая его многообраз-

ным. Соответственно разнообразными становились и их индивидуальные

способности, расширялся диапазон выраженности инстинктов и потреб-

ностей и прежде всего инстинктов роста, познания и свободы. Все

это приводило к усложнению иерархии сообщества, к частному переме-

щению индивидов по уровням и к трудностям управления коллективом.

Возрастает роль доминирующих индивидов и лидеров. Для контроля над

сообществом и управления им необходимо оптимизировать сбор и обра-

ботку информации о его состоянии.

Усложняющиеся формы труда и борьбы, взаимодействующие с раз-

вивающимся мышлением, требовали более тонкого и информированного

управления" (1985, с.135).

В данном случае напрямую связываются язык, информация и уп-

равление, что соотносится с гипотезой Б.Ф.Поршнева об особой роли

суггестии в процессе становления и развития языка, а также с дан-

ными психолингвистов, посвященных онтогенезу речевой деятельности

(см., напр.: Шахнарович А.М., 1990).

По определению "Лингвистического энциклопедического словаря",

функции языка представляют собой проявление его сущности, его наз-

начения и действия в обществе, его природы, т.е. они являются его

характеристиками, без которых язык не может быть самим собой. Дву-

мя главнейшими, базовыми функциями языка являются: КОММУНИКАТИВНАЯ

- быть "важнейшим средством человеческого общения" (В.И.Ленин), и

КОГНИТИВНАЯ (познавательная, гносеологическая, иногда называемая

экспрессивной, т.е. выражения деятельности сознания) - быть "не-

посредственной действительностью мысли" (К.Маркс)" (1990, с. 564).

Волюнтативная функция (функция воздействия) считается част-

ной, производной коммуникативной функции. По-видимому, это связано

с попыткой найти механизмы развития языка внутри самого языка,

рассматривать язык как саморазвивающуюся систему. Действительно,

можно предположить, что в языке действуют две тенденции: тенденция

к экономии произносительных усилий и тенденция к наибольшей выра-

зительности, взаимодействие которых и способствует развитию языка

на самых различных уровнях. Но тогда для теоретического удобства

подобной трактовки следует представить себе и услужливых дикарей,

отдающих соперникам последнюю кость или женщину. В противном же

случае следует признать наличие суггестивной (волюнтативной) функ-

ции языка как одной из ведущих (базовых), потому что, как утверж-

дает Б.В.Якушин, и сам сбор информации происходил с целью опти-

мального управления человеком, сообществом людей или обстоятельст-

вами. Обратившись же к современным психологическим теориям, описы-

вающим отнюдь не первобытных людей с потребностями первой сигналь-

ной системы (см., напр.: Шостром Э.,1992; Джеймс М., Джонгвард Д.,