Симонов А. Острова гласности-2. М., 2003. 256 с

Из наших публикаций

рек горла нашему народонаселению стоящее слово – толерантность. Ну нет у нас адекватного синонима тому, что мир называет толерантностью: терпи мость, снисходительность, склонность мириться с чем либо – и все. В моем старом, издания 1975 года, Словаре синонимов русского языка слова «тер пимость» вообще нет из за маловариантности его смысла в русском. Между тем толерантность означает не только способность с чем либо мириться. Это способность понимать другого, желание понять его.

Бог бы с ним, со словом, смысл не приживается из за замусоренности со знания батальными ассоциациями. Битва за толерантность невозможна по определению.

А мы ведь опять «в битвах решаем судьбу поколений...» и совершенно не ощущаем непреодолимое противоречие, заключенное в призывах «вести не примиримую войну против кровопролития на телеэкранах». (Как в анекдо те: «Войны не будет. Будет такая борьба за мир – камня на камне не останет ся».)

До тех пор пока глагол «бороться» будет употребляться в обиходе чаще, чем глагол «работать», мы не вылезем из глубокой пропасти. А между тем у нас есть шанс. И дает его наш великий и могучий русский язык. Вот уж, казалось бы, прижилось слово «киллер». Но прислушайтесь, как сопротивляется ему душа языка. Ведь есть, в отличие от толерантности, буквальный перевод его на русский. Так нет же, не признает язык синонимичности понятий «кил лер» и «убийца».

«Киллер» – профессия, нечто жесткое, лишенное нюансов и отзвуков в глубинах речи. «Убийца» – что то любительское, спонтанное, что то от пьянства и безумия, мистическое, черное, бессознательное.

За убийцей – муки совести, за киллером – деньги. Умрет профессия – ото мрет, не приживется слово. Речь – она как река – сама по ходу освобожда ется от вредных примесей.

Прислушайтесь, граждане, наш с вами язык устал воевать.

Борьба с крайностями

25 февраля 2003 г.

На днях друзья мои и единомышленники схлестнулись не на шутку в спо ре по поводу закона о противодействии политическому экстремизму, зако на, принятого полгода назад. Друзья с юридической подготовкой утвержда ли, что дело не в том – плох или хорош закон, а в том, что его бездарно при меняют или попросту не хотят применять. Единомышленники без юридиче ской подготовки настаивали, что правоприменение и не может быть иным, ибо закон сам по себе плох, невнятен, принят наспех и обречен поэтому быть еще одной доской в демократическом заборе, обращенном лицом к за паду, а уродливой изнанкой – к отечественной действительности. Едва не разругались насмерть. Происходило это на конференции, я был ее участником,

191

Острова гласности 2

но в попытках погасить взаимную запальчивость собеседников я как то упу стил возможность высказать свою точку зрения.

Давайте забудем об этом законе и перестанем «противостоять экстремиз му». Рискну предположить, что сам термин от неумеренного употребления превратился в фантом, в нечто вроде «классовой борьбы» или «социального эксперимента». Взглянем в собственные писания и речи: ну кто у нас не экс тремист? Все экстремисты – от Бен Ладена до соседа, который без наморд ника выводит погулять престарелого бульдога. И как только в открытую форточку улетучится этот звучный иноязычный туман, в доме потянет све жим ветром фактов.

Количество оправдательных приговоров по уголовным делам в Россий ской Федерации в целом составляет 0,3 процента. А по делам о возбуждении межнациональной розни – до 80 процентов. Сюда, правда, войдут и отказы в возбуждении этих уголовных дел, и количество дел, прекращенных после возбуждения, и собственно оправдательные приговоры. Может быть, стоит просто разобраться в причинах избирательной гуманности нашего правосу дия!

Или, например, двойственная природа скинхедов. Когда убивают азербай джанца торговца на рынке или чернокожего студента медика возле обще жития в Санкт Петербурге, все – и свидетели, и журналисты – знают, что убила их банда бритоголовых молодчиков, но когда за дело берутся наша до блестная милиция и блюстители закона из прокуратуры, перед лицом пра восудия предстают, и то далеко не всегда, дурно воспитанные подростки, по недомыслию совершающие хулиганские действия.

Скажите, какие ассоциации вызывает у вас слово фашизм? У меня прежде всего – костры из книг. Но если книги жгут не гитлеровские молодчики, а молодцы, идущие вместе, то что мне делать с собственными ассоциациями? Сказать самому себе, как сказал во время первой чеченской войны майор на блокпосту журналистам, у которых он только что изъял кассету с отснятым материалом: «Все, что вы тут наснимали, не соответствует действительнос ти».

Какой там экстремизм! В связи с юбилеем Победы в Великой Отечествен ной войне от дальнейшего отбытия наказания по амнистии освобождаются лица, осужденные за пропаганду фашизма, и на прилавках вновь появляет ся в открытой продаже любимая книга борцов с фашизмом – «Майн кампф».

А вот трехзвездный генерал рекомендует в «Открытом письме» министру обороны «...объявить всеобщую мобилизацию российских граждан для борьбы с врагом, перевести на военное положение экономику страны и за пустить мобилизационные планы предприятий, ...а также ...маховик народ ного ополчения и партизанских соединений для действия в тылу врага». Га зета, напечатавшая «Открытое письмо», дала недвусмысленную оценку это му воплю генеральского безумия. Но она же на другой полосе того же номе

192

Из наших публикаций

ра печатает (на этот раз без всякого комментария) следующий текст: «Арте мом (речь идет о члене ЦК РКП(б) 1920 года) называли улицы, заводы, шах ты, населенные пункты. Больше по имени никого из партийного руководст ва не величали. Был, правда, «товарищ Абрам», но он официально проходил как Крыленко».

Я это все к тому, что в остервеневшей стране невозможно бороться с край ностями (от латинского extremus), если бороться с ними в других, охотно за бывая о себе любимом. Избирательный гуманизм судов, расстройство зре ния правоохранительных органов, безнаказанность генералов, разнуздан ность газет происходят от нашего нежелания признать личный вклад каждо го в эту всеобщую остервенелость. Всеми силами ума и духа мы ищем врага, на которого можно было бы взвалить ответственность за то, что делаем мы сами.

Пройдет несколько дней – и снова над страной прозвучит диагнозом стро фа Бориса Слуцкого: «Провинция, периферия, тыл,// Который так замерз, так не оттаял,// Где до сих пор еще не умер Сталин.// Нет, умер. Но доселе не остыл».

Не надо лечить насморк при помощи гильотины

5 марта 2003 г.

Скажите, сколько стоит доброе дело? Ну, скажем, как бы вы отнеслись к тому, что жертва насилия, чтобы набрать номер «телефона доверия», должна будет предъявить «платежку» за оказанные услуги? Какой налог надо запла тить с тарелки благотворительного супа? Какова цена бесплатной защиты прав человека в милиции или суде?

Да, знаем, слышали, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но вот же они, тысячи и тысячи НКО (Не Коммерческих Организаций) – бла готворительных, правозащитных, просветительских, по охране здоровья и т.д. – что же их все мышеловками считать? А производимым ими, с позволе ния сказать, «сыром» пользуются миллионы людей, которых государство не обустроило, не защитило, не обогрело и не долечило, бросило на произвол судьбы и чиновников всех мастей и оттенков. И хотя деятельность НКО рег ламентирована специальным законом, но все равно для Налогового кодекса они под подозрением.

В соответствии с 251 й статьей НК гранты, т. е. целевые средства, направ ленные на осуществление программ по развитию и обустройству граждан ского общества, можно употребить только на 1) образование, 2) культуру, 3) искусство, 4) научные исследования и 5) охрану окружающей среды. Их налогом облагать не будут. Я еще могу понять, почему власть, следуя ин стинкту самосохранения, не внесла в реестр правозащитную деятельность, деятельность по защите прав граждан от нее, от власти. Но куда же делись: помощь неимущим, приюты для стариков, охрана здоровья, просвещение,

193

Острова гласности 2

самоуправление, организация досуга и прочая? Принцип «разделяй и власт вуй» внесли в 251 ю статью в мае 2002 года в виде поправок, имеющих об ратную силу, задним числом сделав многих участников грантовых договоров нарушителями законов.

Каждая организация, дающая гранты, если она не внесена в правительст венный реестр, должна заплатить государству 24 процента в виде налога на прибыль. А порядок включения в реестр туманен и лукав. Захотим – внесем, не захотим – вынесем, и сколько будет стоить это «захотение», остается только догадываться. А сам реестр опубликовали только 24 декабря 2002 го да, в результате чего все законно заключенные соглашения с неупомянуты ми в реестре грантодателями насильно выпихнули за рамки закона.

Идут переговоры. С Минфином, налоговиками, правительством, админи страцией президента, а воз и ныне там, то есть на новый гражданский форум теперь смогут собраться только деятели науки и искусства да те, кто клюет потихоньку из бюджетной ладошки власти.

Два главных камня преткновения не позволяют нашим партнерам по пере говорам прислушаться к голосу разума. Первый – традиционный: получаю щие гранты от иностранных доноров НКО «отрабатывают» эти деньги, имея цели сомнительные и непрозрачные. Второй: как отделить честных и чистых от использующих закон об НКО для прикрытия, воруя и обогащаясь. Ответ по первому «камню» содержится в одном из писем НКО президенту: «...во пер вых, НКО «отрабатывают» (деньги грантов), а не отмывают, а во вторых, в аб солютном большинстве делают это для пользы отечества и его граждан, чему есть немало подтверждений, в том числе в ваших собственных выступлениях».

Что же до камня преткновения № 2, то здесь безусловно есть повод для бес покойства. Неясно только, почему об этом заботятся законодатели, а не право охранительные органы или та же налоговая полиция. Есть немало примеров недобросовестности и криминализированности отдельных НКО, чья деятель ность сопровождалась финансово властными разборками, стрельбой и взры вами. Но, как правило, это были фонды, получившие от государства льготы по коммерческой, а не по общественной части своей деятельности. На идейной почве в остальных НКО случалось немало расколов, но что то не слышно о на езде на них криминальных структур, эти скандалы не пахнут порохом.

Может быть, нашим законодателям стоит обратиться к экспертам из кри минального мира? Те враз подскажут им, как отделить чистых от припахива ющих неправедными деньгами. Сами НКО повинны в этом в последнюю очередь, и накладывать на них ограничения, грозящие сделать их недееспо собными, – это опять лечить насморк с помощью гильотины.

Правила охоты на зайцев 12 марта 2003 г.

За последний месяц из 30 случаев отказа журналистам в доступе к инфор мации, зафиксированных Фондом защиты гласности, около двух третей от казавших в доступе чиновников сослались на... новый Закон о СМИ. Отку

194

Из наших публикаций

да такой дар предвидения? Ведь закона еще нет, и в проектах его, которые мне довелось читать, нет для этого правовой основы, но что то чует великий чиновничий нюх. Хочу попытаться понять природу этой уверенности, что новый закон даст по рукам ненавистным щелкоперам журналистам, а уж как он это сделает, каждый чиновник волен фантазировать по своему.

Первые серьезные нападки на «Закон о СМИ» – в 1996 м: «Не пора ли тро нуть священную корову?!», первые ответы: «Будет ли священной корова с поправками?!» Но тревоги за судьбу закона не было.

Потом поправки пошли валом, от фракций, от граждан и общественных организаций. Из законов, вроде бы никакого отношения к СМИ не имею щих, по Закону о СМИ тоже велась прицельная пальба, но добротно при гнанные юридические борта выдержали, и закон, хотя и получил несколько пробоин, но остался на плаву.

Атмосфера грозно сгустилась после принятия «Доктрины информацион ной безопасности».

А вольному сообществу журналистов все казалось, что, налегая на права, можно легкомысленно обходить раздел обязанностей и ответственностей: охотно называя себя разгребателями грязи, второй древнейшей, цепными псами общественных интересов и, наконец, четвертой властью; журналисты всерьез не озаботились развитием и укреплением закона путем введения этических норм и саморегулирования. Нет, попытки были. Кодексы, хартии и конвенции принимались с благими намерениями и столь же легко нару шались в ежедневном редакционном быте. Приток в профессию непрофес сионалов, мессианство мэтров, сладость компромата, борьба за рейтинги, а главное – деньги, особенно густо текущие в редакции в период выборов, все это подтачивало устои закона. Журналистам так и не удалось создать прави ла честной игры и, выполняя их, породить в сообществе дух свободной кор порации, где решающим мерилом успеха служила бы незапятнанность репу тации.

Между тем исподволь сообщество структурировалось, великая иллюзия равенства, на которой был построен старый советский Союз журналистов, испарилась, появились владельцы и менеджеры, вольных изданий стало за метно меньше. Но смысл грозных предупреждений государственной маши ны в форме хозяйственных споров по медийным делам журналисты не осо знали. Нет нет, угрозу своей свободе ощутили многие, а вот то, что мораль ный климат в профессии будет определяться теперь законами бизнеса, по няли единицы.

Эти единицы и принадлежат к новому для прессы классу – имущему, кото рому есть что терять кроме цепей, и такие понятия, как редакционная поли тика, позиционирование газеты или телекомпании, из полумифических по лувкусовых начали становиться железными, как скрижали.

СМИ, еще недавно исполненные азарта загонщиков, охотящихся за дичью по правилам вольных просторов, вдруг ощутили, что правила переменились,

195

Острова гласности 2

и это уже не вольные просторы, а охотничьи угодья власти, и те, кого они считали дичью, вводят иные правила игры, свои. Крикнуть бы: «Волк! Волк!» Но ни читатели, ни зрители уже не прибегут с дубьем – доверие к СМИ потеряно, репутация, не поддержанная вовремя разумным самоогра ничением и внятными правилами саморегулирования, отсутствует.

Пришлось идти на переговоры, бить челом и искать взаимопонимание. Для этого сначала создали Медиасоюз, потом Индустриальный комитет, чтобы наконец услышать с высоты властной вертикали: «А мы вам ничего не навязываем. Думайте сами».

Именно из этих печальных размышлений и родились два новых проекта закона о СМИ и проект этических принципов по освещению актов терро ризма и контртеррористических операций. Они разные, но один общий ро довой признак присущ им всем: это новые правила охоты, придуманные...

зайцами. И остается искательно заглядывать в глаза охотников с надеждой прочитать в них одобрение и согласие играть по этим правилам.

Вот эту то отчетливую перемену в расстановке сил и уловили многочис ленные «охотники» регионального масштаба. Оттуда их попытки сослаться на еще не читанный, еще не принятый, еще даже не поступивший в Думу за кон, в котором они наконец почуяли, что бояться некого, нечего и не надо.

«Синдром новой метлы»

19 марта 2003 г.

Иногда общая картина виднее через лупу частного случая. По всей стране еще только побежали судороги будущих выборов, а в районном городе име ни Железного Феликса Нижегородской области уже пожинают плоды. Вы боры мэра прошли там в октябре, но город по прежнему сотрясают отголо ски предвыборных, выборных и послевыборных «технологий».

Как будто специально для удобства разглядывания в выборном турнире лидировали два политика – П. и Б., а ход турнира освещали два местных СМИ: телекомпания «Дз инск» и газета «Дз ец». Не стану интриговать чи тателя, скажу сразу, что звонкая согласная «бэ» одержала победу над глухой согласной «пэ». Что же до инструментов гласности, каковыми по определе нию являются СМИ, то у них возникли проблемы – у того и у другого, хотя, судя по корреспонденциям с избирательного ристалища, они поддерживали разных кандидатов.

Телекомпанию «Дз инск» отключали от эфира дважды: перед первым и пе ред вторым туром голосования – по причинам, настолько случайным, что даже вмешательство комиссии Госсвязьнадзора не смогло этому помешать. Глава организации, обеспечивавшей синхронность случайностей, стал после выборов заместителем мэра, что, как вы понимаете, никак с выборной кам панией не связано, а продиктовано исключительно высокой оценкой управ ленческих способностей чиновника.

196

Из наших публикаций

Газета «Дз ец», напротив, выходила регулярно и накануне второго тура на печатала статью, подписанную депутатами городской думы и оплаченную из средств избирательного фонда кандидата Б., содержащую сведения, по рочащие кандидата П. В декабре, когда выборы были уже позади, наш ско рый и справедливый суд выяснил, что ни один из депутатов, чьи имена сто яли под статьей, эту статью не подписывал, сведения в ней ложные, и при судил П. компенсацию морального ущерба со стороны Б. аж в три тысячи рэ. Что помешало газете в горячке предвыборных баталий поинтересовать ся достоверностью депутатских подписей, остается только догадываться. Возможно – излишнее уважение к новейшим инструкциям Центризбирко ма, запрещающим СМИ комментировать полученные из избирательных штабов материалы.

Рискну предположить, что газета «Дз ец» имела зуб на кандидата, что мог ло выразиться в проверке достоверности поступающих от Б. материалов. Та кое можно еще стерпеть, пока ты числишься соискателем, но когда ты стал мэром... это, согласитесь, прямое неуважение к власти.

Вфеврале в городе Д. вышел двойник газеты «Дз ец», полностью повторя ющий ее логотип, но с сугубо оригинальным названием «Новый Дз ец». Ти раж первого номера был бесплатно вложен в распространяемые по подпис ке номера старой газеты. В нем оценки деятельности мэра Б. не сдержива лись целомудренной стыдливостью.

Вмарте группа неизвестных избила редактора газеты «Новый Дз ец» и ее дочь, тоже работающую в этом издании. У женщин отобрали сумку с день гами. Не успела милиция завести уголовное дело по статье «грабеж», как из пресс службы городской администрации сообщили, что преступление за казное и связано с конкурентной борьбой за гордое имя «Дз ец». Не обошли проблемы и уже упомянутую компанию «Дз инск»: ей перестали давать ин формацию о деятельности городских властей.

За многие годы наблюдения трагикомедии под названием «СМИ и избира тельный процесс» мы вывели формулу – «синдром новой метлы», в которую вышеописанные происшествия укладываются с тоскливой привычностью. Но тут произошел редкий, по нашим временам, поворот: телекомпания – ну, слава Богу, наконец то – вспомнила, что у нее, оказывается, кроме отно шений с властями, есть еще и зрители! И коллектив обратился к обществен ности Д. с открытым письмом, где призвал руководителей, депутатов, редак торов, предпринимателей и лидеров общественных организаций сесть за «круглый стол» переговоров, ибо в результате выборных и послевыборных разборок, оказывается, «...страдают горожане, которые получают неполную или искаженную информацию».

Воистину лучше поздно, чем никогда, но все таки стoит вспомнить, что читатели и зрители тоже «участники избирательного процесса», и посту питься амбициями кандидатов и масс медиа во имя «полной и неискажен ной» информации, которой уже сегодня так не хватает горожанам не только

вгороде Д.!

197

Острова гласности 2

Через сорок лет и три месяца

26 марта 2003 г.

Недавно в «Московском комсомольце» напечатали документ, стенограмму встречи 1963 года в Кремле – «Хрущев и интеллигенция», где Никита Сер геич обрушивается на Андрея Вознесенского, подогреваемый выкриками из зала «Долой его!», «Паразит!», а также бурными сочувственными аплодис ментами, распаляя костер собственной эмоциональности хворостом сухих идеологических догм и штампов.

Я и тогда, и позднее был хорошо знаком со многими очевидцами этого ис торически истерического события, слышал его трезвые пересказы и пьяные апокрифы, но для того, чтобы до конца понять, что же произошло с нами, так называемыми «шестидесятниками», «оттепельным поколением», мне не хватало личного ощущения соприкосновения с властью, которое покорежи ло более именитых и талантливых моих современников.

Вознесенский, вышедший живым из этого аутодафе, тогда казался чуть ли не героем – ведь это были времена, про которые многие помнят, что мы бы ли против, забывая, что против мы были не вслух, а про себя. А вслух, в при сутствии самоуверенной и жлобоватой власти, мы старались унять дрожь в коленях и сохранить лицо. Выражение «душа в пятки ушла» недооцененно емкое – дух становится функцией дрожащей плоти, страх – главная движу щая сила всепобеждающего коммунизма – врастает в костную ткань, и все, что случилось с тобой потом, случается применительно к этому, ниоткуда не берущемуся и никогда не исчезающему до конца вроде бы безотчетному страху, становящемуся таким же естественным, как в юности безотчетный страх смерти.

Что то очень существенное для понимания и себя и времени добавила мне эта в 40 летний свой юбилей опубликованная стенограмма. Возникло жела ние сравнить нас тогдашних с нами сегодняшними, и такая возможность представилась.

24 марта на сайте администрации Президента появилась стенограмма встречи В.В. Путина с членами Комиссии по правам человека, происходив шей 12 декабря прошлого года. Встреча, которая нам, ее участникам, пока залась деловой и дельной, которая имела последствиями поручения Прези дента по разным правозащитным проблемам, оказалась, как бы помягче сказать, информационно невостребованной. Просмотрев и прочитав куцые и неизбежно поверхностные отчеты в СМИ, члены комиссии впали в уны ние: готовились, определяли приоритетные темы, распределяли, кому о чем говорить, были, похоже, услышаны и все – в песок забвенья? Еще через со рок лет другой дотошный журналист извлечет из архива и расшифрует этот документ далекого и экзотического для него прошлого?!

Но, во первых, у большинства членов комиссии уже нет в запасе этих со рока лет, многие из них – современники той, хрущевской оттепели, и хоте

198

Из наших публикаций

лось увидеть свой диалог с первым лицом государства в честном зеркале сте нограммы, а не в собственных пересказах, ведь пресса присутствовала толь ко на первых двадцати протокольных минутах встречи, а продолжалась она более трех с половиной часов. Наконец, не последнее дело – общество впра ве знать, что говорят Президенту его представители, пусть самим Президен том выбранные, хотя бы для того, чтобы понять: стоящий выбор сделал Пре зидент или нет.

В конце декабря комиссия обратилась в администрацию с предложением: стенограмму встречи опубликовать. Предложение поначалу вызвало у адми нистрации некоторую оторопь: оказывается, еще со времен Политбюро такое не практиковалось. Степень открытости – вообще, головная боль любой вла сти, и нынешняя – не исключение. К каким лекарствам прибегли, к каким врачам обращались – не ведаю. Но прошло всего три месяца, и вот – доку мент на президентском сайте появился. Что это – глас вопиющего в пустыне или лиха беда – начало? Поживем – увидим. Многие черты усиливающегося сходства нашего настоящего с нашим прошлым тревожат меня: новый старый гимн, новый старый флаг, новая старая популярность вождя всех народов. Но все таки что то заметно изменилось за эти сорок лет и три месяца. И в нас, и во власти. В данном случае – к лучшему: смотрите сайт «kremlin.ru».

Кризис среднего возраста

3 апреля 2003 г.

Они – те, кто появился вовремя и наша, такая неуютная эпоха перемен оказалась им в самый раз, впору. Впервые я их увидел в конце октября 1991 го да в Новгороде, тогда еще не Великом, на первом Форуме независимых ве щателей суверенных республик бывшего СССР. Они были нищие и настыр ные, и глаза у них горели, они еще не знали своей судьбы, но истово верили, что за ними будущее.

Свое – пиратское тогда – телевидение они делали на коленке, монтируя на двух домашних видеомагнитофонах, снимая на одолженной у богатого сосе да бытовой вэхаэске и покупая то, что впоследствии нарекут «программным продуктом» у видеопиратов. Кое кто пришел из государственного телевиде ния, но они, как правило, не были первыми.

Лидерами были другие – социологи, радиоинженеры, педагоги – это из тех, кого хорошо знаю, и даже один танкист. В октябре кое за кем из них уже сто яло славное телевизионное прошлое: в августе 1991 го, в пику государствен ной немоте, их слабенькие, черт те из чего собранные, передатчики вещали о путче и передавали их независимую версию происходивших в стране собы тий – невиданная доселе наглость на фоне всеобщей растерянности. Их за метили. В Новосибирске, Томске, других городах. Это сейчас они предпочи тают определению «независимое ТВ» более комфортное слово – частное, а тогда свою независимость от неуклюжей государственной телевизионной

199

Острова гласности 2

машины они воспринимали, как рожденные в коровнике телята первую вес ну и, задрав ликующие хвосты и не замечая загородок, упивались невидан ной свободой.

Теперь им по сорок лет, и каждый из них стоит больше миллиона долларов. За ними – построенные студии и передающие центры, цифровые монтаж ные и камеры, ежедневные новости, рекламные агентства, радиостанции, газеты, благотворительные марафоны и общегородские праздники, стажи ровки в Америке и премии «ТЭФИ».

В 1992 м на только что родившейся первой комиссии по выдаче лицензии мы ломали голову – как быть? Как давать им лицензию, если они живут за счет пиратства? «Чтобы человек хоть чего то боялся, надо, чтобы у него хоть что то было», – сказал наш мудрый председатель. И точно – через полтора года телепиратство сошло на нет. Через два три года их каналы были уже первыми по своим региональным рейтингам, уступая только федеральным.

Они учились быстро и жадно у москвичей, американцев, у Европы и друг у друга, впитывая премудрости телевизионного бизнеса, как губки и столь же быстро и решительно отбрасывая ненужное, ибо все принимаемое иными на веру они пробовали на зуб – они ведь за все отвечали собственным руб лем – высшая ответственность за свое дело, не доступная государственным менеджерам, по крайней мере пока и в нашей стране.

Лично популярные, они легко вошли в политику и столь же легко из нее ушли: заниматься политикой ради успеха своего дела оказалось необяза тельно, а порою и вредно, а политика как таковая их не соблазняла, и без нее их дело давало и деньги, и власть, и адреналин.

Я люблю этих людей, я горжусь ими. Их компании – реальное достижение российской демократии, без малейшего оттенка виртуальности. И вот, их компаниям одной за другой исполняется десять лет. И они съезжаются на праздники, слегка бравируя друг перед другом выдумкой, масштабом и бле ском торжеств, и с каждым юбилеем у меня растет тревожное ощущение кризиса.

На этих торжествах у них грустные глаза, они уже отчасти гости своего пра здника: они построили дом, родили сына, вырастили дерево – все?

Кто то продает свой бизнес, оставаясь в нем на менеджерской должности, кто то проводит время в Москве или Майами, пока в налаженном деле исправ но вращаются рабочие колеса. Растворилась во внешнем благополучии точка приложения сил. Ушло ощущение того, что американцы называют «челендж» – «вызов». За их спиной, в их командах выучилось немало профессионалов, но не выросло лидеров. И еще одно: сильные индивидуально они ничего толком не сумели сделать вместе, их корпоративные объединения возглавляют и пред ставляют во власти обязательные москвичи. Они не бесятся с жиру. Они – все как один трудоголики. Если они чего то захотят – они сделают, это уже доказа но. Вопрос за малым: что сделать? Чего захотеть? «Куда несешься ты, Русь, дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик…»

200