Часть 2. Глава VII. Непризнанные апостолы Христа

является чрезвычайно сложным целым. В ее построение вошли чувствования, суеверия, познания и культовая мудрость целых ве­ков и даже тысячелетий. Но если кто-либо извне (т.е. не по суще­ству, а внешним образом. – А.В.) рассмотрит эту церковь с ее культом, ее торжественным ритуалом, ее мощами, иконами, свя­щенниками, монахами и мистической мудростью и сравнит ее, с одной стороны, с церковью первого века, а с другой – с гречески­ми культами времен неоплатонизма, – тот рассудит, что она бли­же не к той, а к последним (т.е. к неоплатонизму. – А.В.). Она представляется не христианской основой с греческим утком, но, наоборот, греческой основой с христианским утком. Хрис­тиане первого века с нею (с восточно-православной идеологией. – А.В.) боролись бы точно так же, как они боролись с культом «Ве­ликой матери» и «Зевса-спасителя». Бесчисленные элементы этой церкви, почитаемые такими же святыми, как и само Евангелие, не имеют и зародыша в древнем христианстве. Не иначе обстоит де­ло с исполнением главного богослужения и даже со многими дог­матами: стоит только зачеркнуть некоторые слова, как, напр., «Христос» и др., и ничего там не напомнит об их христианском происхождении. Эта церковь в своем общем, внешнем проявле­нии составляет лишь продолжение истории греческой религии под чуждым ей влиянием христианства. Или можно выразиться так: эта церковь по своей внешности представляет естественный продукт соединения эллинизма, уже разбитого Востоком, с хрис­тианской проповедью; из нее вышло то, что история делает из всякой религии «естественным» путем, т.е. что она должна была сделать из нее между III и VI веками – в этом смысле она есте­ственная религия… Восточная церковь представляет естествен­ную религию: ни единый пророк, ни реформатор, ни гений с III века не нарушал естественного хода слияния религии с общей ис­торией. Это слияние окончилось в VI веке и не пошатнулось от сильных нападений VIII и IX веков. С тех пор в ней воцарился покой, и приобретенное тогда положение не изменилось ни в су­щественном, ни даже в мелочах. Очевидно, принадлежащие к ней народы с тех пор не переживали ничего такого, что могло бы им показаться невыносимым и требующим реформ ¹. Поэтому они все остаются при той «естественной» религии шестого века…” ².

¹ Невозможно согласиться с А.Гарнаком. Его заключение сделано до русской ре­волюции, гражданской и Великой Отечественной войн, однако и прежняя исто­рия России полна драматизма. Волна реформ, которая подразумевается А.Гар-наком, так называемая «реформация», затронувшая в XVI в. Западную Европу и приведшая в конечном итоге к появлению протестантства, лютеранства и т.д., свидетельствует скорее об ущербности католичества, а не о слабости православ­ной веры. Кроме того, аналогично «реформации», Россия в XVII в. пережила реформы Никона и получила раскол (появление старообрядцев). Раскольники в

Ориген

381

Но было ли христианство ветвью на древе авраамического на­саждения? С точки зрения духа Нового Завета, как мы установи­ли, Учение Христа было совершеннейшей противоположностью иудаизму ¹. Хорошо видно, что спустя столетия, после реформи­рования церкви и превращения её в государственный институт, Восточная, т.е. Православная, церковь естественным, т.е. нена­сильственным и добросердечным путем сохранила в себе если не форму, то по меньшей мере – дух древнего христианства. На За­паде полагают иначе: будто древнее христианство, т.е. христианст­во I века, было и по форме и по духу другим (не таким, каково оно оявилось в Православии). Но каким же? Гегель, например, пишет, что древнее христианство есть «запутанная система, в ко­торой встречаются запутанные вещи» ². Чуть далее он заявляет, что

“христианство возникло из иудейства, из осознавшей себя отверженности. Иудейство представляло собою с самого начала чувство собственного ничтожества – жалкое состояние, низость, где не было ничего такого, чту обладало бы жизнью и сознани­ем. Эта отдельная точка на земле сделалась позднее, в свое вре­мя всемирно-исторической…” ³.

Однако высказав в целом верную мысль об отрицании «отвер­женности» («отрицании отрицания»), Гегель остановился на полпу­ти и не завершил свое утверждение, ибо, согласно законам антич­ной и гегелевской диалектики, отрицание отрицает лишь форму общей сущности, но не саму сущность. Христианство не может быть отрицанием иудаизма только лишь по форме, ибо у христи­анства, прежде всего, совершенно иная сущность. Берёза не воз­никает из-за «отрицания» осины, утренний «свет» появляется во­все не из-за отрицания «ночи», добро не есть продукт зла, героизм не порождается трусостью. Они – антиномии, но не источник про­исхождения друг друга. Ветхозаветный иудаизм есть плод на дре-

России, подобно протестантам в Западной Европе, стали антифеодальной силой и основой зарождающегося капитализма (перед революцией, например, до 60% русского банковского капитала находилось в руках старообрядцев). До начала революции в Русской православной церкви назревали весьма значительные ре­формы, однако из-за нерешительности церковных иерархов, а также царя они не успели осуществиться.

Гарнак А. Сущность христианства // Сб.: Раннее христианство. В двух томах. Т.1. М., 2001. С.131-132.

См. Владимиров А. Кумран и Христос. М., 2002.

Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга третья. СПб., 1994. С.159. Там же. С.167.

382