3.2. Все ли в значении предложения может и должно фиксироваться средствами семантического языка? (к вопросу о полноте семантического описания)

Отношение к этой проблеме делит лингвистов-теоретиков на два ^лагеря. Одни постулируют в качестве конечной цели семантического описания отражение всех семантических свойств языкового выражения, т.е. выявление его языкового значения во всей полноте. Выражение семантического метаязыка, сопоставляемое исследуемому предложению, по их мнению, должно задавать необходимые и достаточные условия для правильного употребления этого предложения. Между выражением язы­ка-объекта и его описанием на метаязыке ставится (или подразумевается) знак равенства, означающий, что значение исходного предложения полно и точно отражается в его семантическом представлении. В крайнем слу­чае используется знак приблизительного равенства, указывающий на то, что семантическое представление точно и полно отражает семантические свойства предложения на нынешнем этапе их познания. Такую позицию занимают семасиологи, работающие в рамках таких направлений, как «Смысл ^=ф- Текст» (см., например, [Апресян 1974]; [Апресян 1995]; [Бо­гуславский 1980]), «порождающая» и «интерпретирующая» семантика (см., например, [Bellert 1969]; [Karttunen 1970); [Fodor 1975], а также со­здатель «языка мысли» А. Вежбицка [Wierzbicka 1972]; [Wieizbicka 1980]).

Другая точка зрения состоит в том, что в семантическом представле­нии могут быть отражены только необходимые условия его правильного использования. В этом случае между исходным предложением и его представлением на семантическом метаязыке ставится или мыслится знак логического следования. Такое понимание было реализовало в ряде интеллектуальных" систем, ориентированных на получение дополнитель­ной информации из текста путем преобразования его предложений (вы­явление следствий, пресуппозиций, синонимичных конструкций и т.д.). Так, в теории концептуальной зависимости Р. Шенка значением каждого «элементарного действия» (типа MOVE «двигать часть тела», PROPEL «применить силу к», GRASP «схватить физический объект» и др.) счи­тается то множество выводов, которые могут быть истинными при его выполнении ([Щенк 1980]; [Shank, Abelson 1977]), см. также систему, описанную в [McGalla 1978]).

Применительно к описанию значений слов при первом подходе по­стулируется возможность полного (без остатка) разложения (декомпози­ции) значения на элементы смысла (единицы семантического метаязыка), а при втором подходе допускается неполная декомпозиция, и семантика слова описывается с помощью постулатов значения [Карнап 1959], зада­ющих необходимые условия для употребления данного слова (подробнее см. раздел II.5.3).

Сравнительные достоинства и недостатки этих подходов рассмотре­ны, например, в [Bach, Harnish 1982: 138-148].

3.3. Словарь метаязыка

вать в различных аспектах. Начнем с такого аспекта, как coot словаря метаязыка со словарем языка-объекта. Здесь можно следующие три случая:

Словари существующих семантических метаязыков можно сравни-

9. Извлечение словаря метаязыка из словаря языка-объекта. Мета­языки такого типа удовлетворяют принципу естественности элементов метаязыка, восходящему к Г. В.Лейбницу [Лейбниц 1983]. Принцип есте­ственности требует, чтобы в метаязыке использовались только слова объектного языка (в одном из своих значений, если это слово в ЕЯ многозначно). В частности, в семантических репрезентациях запреща­ется использование переменных, кванторов, связок и других символов языка формальной логики. Данный принцип был последовательно реа­лизован в исследованиях А. Богуславского [Boguslawski 1970] и А. Веж-бицкой [Wierzbicka 1972]. Так, в Естественном семантическом метаязыке (ЕСМ) А. Вежбицкой вместо переменных используются местоимения КТО-ТО, ЧТО-ТО, вместо логических кванторов — местоимения НЕКО­ТОРЫЕ, ВСЕ.

10. Пересечение словаря метаязыка со словарем языка-объекта. Ос­новная часть словаря метаязыка формируется из слов описываемого естественного языка, отобранных таким образом, чтобы внутри метаязы­ка они не имели синонимов и использовались каждое ровно в одном значении. Но при этом в словарь могут включаться инородные элементы, воплощающие такие единицы смысла, которые не имеют в ЕЯ удобного и однозначного способа выражения. Примером такого метаязыка явля­ется поверхностно-семантический язык, предлагаемый в [Апресян 1980], в словаре которого допускается присутствие придуманных слов типа /са­нировать, однословно выражающего весьма частотную смысловую еди­ницу, в русском языке выражаемую словосочетанием делать так, чтобы имело место.

Ш. Полное несовпадение словарей метаязыка и языка-объекта. Та­кое положение дел декларируется во многих существующих сентенциаль­ных метаязыках, поэтому в их словари могут входить такие «слова», как переменные, операторы, кванторы, и связки языка логики предикатов; знаки плюс и минус из языка арифметики; слова других ЕЯ (ср., напри­мер, возможность использования слов латинского или английского языка в Качестве имен семантических единиц, в терминах которых будет опи­сываться смысл русских предложений); разного рода аббревиатуры слов и словосочетаний языка-объекта (ср., например, семантические предика­ты PTRANS от physically transport «физически перемещать» или MBUILD, произведенный от mentally build «мысленно строить» из языка теории концептуальной зависимости Р. Шенка [Шенк 1980]); придуманные сло­ва типа каузировать. Однако на практике существенно большая часть единиц словаря и в этом типе семантических метаязыков «рекрутируется» из слов языка-объекта⁴. Чтобы в такой ситуации метаязыковые единицы ^не смешивались со словами языка-объекта используются определенные

«Семы можно обозначить соответствующими русскими словами {уточнив, где надо, ^Мсл). [Мельчук 1974; 73], нотационные конвенции. Так, например, в вариантах семантического метаязыка, используемых лингвистами, стоящими на платформе мо­дели «Смысл Текст» (см., например, [Мельчук 1974]; [Апресян 1974J; [Апресян и др. 1978]; [Богуславский 1980], несовпадение семан­тического элемента 'X' и «одноименного» с ним слова ЕЯ X отражается в нотации использованием для них различных шрифтов и обрамлением выражений на семантическом метаязыке особыми кавычками.

Второй аспект, по которому различаются словари метаязыков, — ³⁷⁰ степень семантической сложности / элементарности входящих в них единиц по сравнению с выражениями объектного языка. Все создатели и разработчики современных семантических сентенциальных метаязыков исходят из того, что семантические единицы должны быть проще, чем значения выражений языка-объекта, которые с их помощью эксплициру­ются (см., например, [Мельчук 1974], [Леонтьева 1981], [VWerzbicka 1980]). Иначе и быть не может, поскольку цель всякого объяснения (эксплика­ции) состоит в сведении сложного к чему-то более простому и в идеале самоочевидному. Только при таком подходе семантические метаязыки могут служить инструментом для объяснения семантических отношений между предложениями в семантической теории языка, что, в свою оче­редь, необходимо для решения задач прикладной семантики, например, для автоматизации таких процедур, как логический вывод по тексту, поиск в тексте ответа на заданный вопрос, поиск скрытых в нем проти­воречий и т. п.

, Максималистским вариантом ограничения степени сложности се­мантических единиц является требование включать в метаязык только элементарные, далее не разложимые единицы — атомы, примитивы. Подобный максимализм характерен для создателей универсального се­мантического языка, подобного ЕСМ А. Вежбицкой. Ю.Д.Апресян, на­зывая такой язык глубинно-семантическим, солидарен с А. Вежбицкой в том, что словарь этого языка должен состоять «исключительно из in-definibilia* {Апресян 1995; 22], т. е. единиц, которые не могут быть определены с помощью каких бы то ни было более простых элемен­тов. Попытки реализации этого принципа при разработке семантических метаязыков вызвали ряд более или менее обоснованных критических от­кликов (см., например, [Котелова 1974]; [Котелова 1975]; [Парта 1983]). Прежде всего, вызывает сомнения безоговорочная категоричность в вы­боре тех или иных семантических единиц в качестве «первоэлементов». Дело в том, что даже в рамках общей теории языка на уровне базовых единиц смысла неизбежена конкуренция за «право» той или иной еди­ницы быть избранной в качестве элемента и войти в состав метаязыка (см, об этом [Шатуновский 1996: 13]). Вместо того, чтобы принимать в таких случаях произвольное решение, правильнее признать принци­пиальную вариативность возможного выбора метаязыковых элементов и существование ненаправленных (от более простого, базового предста­вления к более сложному, производному от базового) синонимических соотношений (ср. [Падучева 1974: 11]). Это лишь одна их причин, по ко­торой в семантических метаязыках, не претендующих на универсаль­ность, требование обязательной элементарности единиц словаря снима­ется (см., например, концепцию поверхностно-семантического языка, служащего для описания национальной семантики, в [Апресян 1980]). Тем более неприемлемым является это требование для словарей семан­тических метаязыков, разрабатываемых в рамках систем искусственного интеллекта, осуществляющих семантический анализ текстов на ЕЯ. В та­ких системах степень семантической сложности семантических единиц и, соответственно, состав словаря метаязыка прямо зависят от моде­лируемой проблемной области. «Система ИИ — пишет Э. В. Попов, — в перспективе не должна иметь фиксированных базовых понятий, их состав должен меняться в процессе функционирования системы, т. е. то, что вчера было атомом, сегодня может приобрести внутреннюю структу­ру» [Попов 1982: 85].

Еще одна причина отказа от обязательной элементарности еди­ниц метаязыка состоит в следующем: если строго соблюдать требова­ние использовать в семантическом представлении предложения только атомы-примитивы, то в общем случае получаемые таким образом опи­сания семантики предложения оказываются чрезмерно усложненными. Усложнение синтаксической структуры семантического представления, неизбежно сопровождающее повышение степени элементарности «слов» метаязыка и выражающееся в нагромождении конструкций семантиче­ских элементов, хорошо иллюстрирует пример описания А. Вежбицкой плана содержания сентенциальной формы (2):

(2) X - шть Y = «X относится к Y таким образом, как некто относится к кому-нибудь еще, чье тело было однажды в теле этого некто (и мог­ло рассматриваться как часть тела этого некто, становящаяся телом Другого человеческого существа), потому что было времи^когда тело Y было в теле X и могло рассматриваться как тело, становящееся телом другого человеческого существа» [Wierzbicka 1980: 49]. Репрезентации подобной степени сложности, будучи вполне оправ­данными при решении чисто теоретических проблем, не всегда удобны Для оперирования ими в прикладных целях. Так, в системах ИИ, «пони­мающих ЕЯ», чрезмерная «дробность» семантических элементов может затруднить поиск необходимой информации, ибо «чем мельче атомы, тем Длиннее запись информации, выраженной в этих атомах, и тем сложнее ^поставить ее с внутренними знаниями» [Попов 1982: 85] (см. так­ие [Шенк 1980]). Для того, чтобы избежать усложненности семантичес­ких описаний, требования к степени элементарности единиц метаязыка ослабляют, удовлетворяясь не максимальной, а лишь относительной их простотой по сравнению с интерпретируемым выражением.

Третий аспект вариативности существующих метаязыковых слова-Реи, коррелирующий со вторым, - это количество единиц словаря.

Парадоксальным образом этот, казалось бы, чисто формальный при­знак позволяет многое узнать о степени разработанности того или иного семантического метаязыка и о состоянии дел в этой области лингви­стической семантики. Анализ литературы показывает, что статус сентен­циальных метаязыков в большинстве семантических теорий таков, что количество единиц их словарей не определено, хотя и предполагается, что оно существенно меньше количества слов языка-объекта (например, для поверхностно-семантического языка МСТ это соотношение уточняется как «на два порядка меньше» [Апресян 1995: 22], т. е. счет идет на тысячи). Только в универсальном ЕСМ А. Вежбицкой список исходных семанти­ческих элементов в каждый данный момент фиксирован, хотя и меняется с течением времени. По состоянию на 1980 г. в нем выделялось 13 семан­тических примитивов (см. [Вежбицка 1983]), а к концу 90-х гг. он вырос до 60 единиц. Приводимый ниже словарь семантических примитивов дан в его русскоязычной версии, выполненной самой А. Вежбицкой, и в том виде, в котором он представлен в работе [Wierzbicka 1999] -~ в виде списка, упорядоченного по тематическому принципу:

Субстантивы: Я, ТЫ, КТО-ТО, ЧТО-ТО, ЛЮДИ, ТЕЛО.

Детерминаторы: ЭТОТ, ТОТ ЖЕ, ДРУГОЙ.

Квантификаторы: ОДИН, ДВА, НЕКОТОРЫЕ, МНОГО, ВСЕ.

Атрибуты: ХОРОШИЙ, ПЛОХОЙ, БОЛЬШОЙ, МАЛЕНЬКИЙ.

Ментальные предикаты: ДУМАТЬ, ЗНАТЬ, ХОТЕТЬ, ЧУВСТВО­ВАТЬ, ВИДЕТЬ, СЛЫШАТЬ.

Речь: СКАЗАТЬ, СЛОВО, ПРАВДА.

Действие, событие, движение: ДЕЛАТЬ, СЛУЧАТЬСЯ, ДВИГАТЬ­СЯ.

Существование и обладание: ЕСТЬ / СУЩЕСТВОВАТЬ, ЕСТЬ /

ИМЕТЬ.

Жизнь и смерть: ЖИТЬ, УМЕРЕТЬ.

Логические понятия: НЕТ, МОЖЕТ БЫТЬ, МОЖЕТ, ПОТОМУ ЧТО, ЕСЛИ.

Время: КОГДА, ТЕПЕРЬ,'ПОСЛЕ, ДО, ДОЛГО, КОРОТКО, НЕ­КОТОРОЕ ВРЕМЯ.

Место: ГДЕ, ЗДЕСЬ, НАД, ПОД, ДАЛЕКО, БЛИЗКО, СТОРОНА (например, с этой стороны), ВНУТРИ.

Интенсификатор, аугментор: ОЧЕНЬ, БОЛЬШЕ.

Таксономия, партономия: РОД, ЧАСТЬ.

Сходство: КАК (ТАК КАК).

Факт подобных колебаний в количественном и качественном со­ставе метаязыка говорит сам за себя. Построение универсального семан­тического языка, с помощью которого можно было бы эксплицировать отношения синонимии между предложениями всех естественных язы­ков, — грандиозная задача, предполагающая семантическое описание наиболее важных пластов лексических, грамматических и просодических средств в типологически различных языках мира, представляющих разные культурные ареалы. Это отнюдь не означает, что попытки создания «алфа­витов человеческой мысли» преждевременны. Следует только сознавать, что пока речь идет о более или менее правдоподобных гипотезах, нужда­ющихся в эмпирической проверке. Понимая это, А. Вежбицкая со своими последователями разработали и осуществляют программу семантико-ти-пологических исследований, направленных на проверку универсальности предполагаемых единиц ЕСМ (Goddard, Wierzbicka 1994).

Конечны, хотя и значительны по объему, словари метаязыков, ис­пользуемых для записи семантических (концептуальных, информаци­онных) представлений в интеллектуальных системах, предполагающих автоматический семантический анализ текстов на ЕЯ. Однако в этом слу­чае фиксация словаря — следствие не теоретической установки, а при­кладного характера систем, обслуживающих, как правило, ограниченную предметную область [Шенк 1980]; [Schank, Abelson 1977].