2. Мировые цивилизации в VI–XVII вв.

2.1. Восточные цивилизации

Особенности восточных цивилизаций – Исламская, индо-буддистская и конфуцианская цивилизации

Особенности восточных цивилизаций

На Западе интерес к Востоку возник благодаря свидетельствам христианских миссионеров ХVI-ХVII вв., которые первыми обратили внимание на существенные различия между восточными цивилизациями в политическом устройстве и ценностных ориентациях людей. Эти свидетельства положили начала двум направлениям в оценке Востока – панегирическому и критическому. В рамках первого Восток, прежде всего Китай – страна всеобщего благоденствия, учености и просвещенности, – ставился в пример европейским монархам как образец мудрости в управлении. В рамках второго направления внимание акцентировалось на духе застоя и рабства, царившем в восточных деспотиях.

Однако до глобальной встречи западной и восточной цивилизаций, которая состоялась в результате колониальной экспансии Запада, европейские ученые в большинстве своем не отказывали восточным народам в праве занимать свое место в мировой истории. С другой стороны, и на Востоке в отношении европейцев практически до конца ХIХ в. господствовала такая идеологическая и культурная установка, основу которой составляло представление о подавляющем морально-этическом превосходстве восточных цивилизаций, о том, что у «западных варваров» заимствовать нечего, кроме машинной технологии.

При непосредственном столкновении двух типов цивилизационного развития, восточного (эволюционного) и западного (инновационного), в условиях, когда сила государства определялась технико-экономическими и военно-политическими преимуществами, обнаружилось явное превосходство западноевропейской цивилизации. Это породило на Западе представление о «неполноценности» восточного мира и застойном характере его обществ, обусловленном спецификой его социального генотипа.

Вместе с тем одни исследователи обратили внимание на то, что примерно до ХIV–ХVII вв. вообще не приходится говорить об отставании Востока, что так называемый его застой «есть одно из из созданий европейской химеры, старающейся романтически окрестить экзотические страны и их быт». Другие ученые считают, что вообще не стоит говорить об отставании Востока или замедленных ритмах его развития. Они считают, что Восток не шел медленно по той же дороге, что и Европа, он шел другой дорогой и шел в нормальном для своего пути ритме.

Востоковеды указывают также, что европейцы привыкли измерять степень развития общества уровнем развития техники, точной науки, но могут быть и другие критерии, например, этические. Может быть Европа будет выглядеть отсталой, если приложить к ней те высокие критерии, которые на протяжении нескольких тысячелетий вырабатывал восточный культурный ареал.

Кроме того, все более утверждается мысль о том, что Восток вообще не является альтернативой Западу, а выступает исходным пунктом всемирно-исторического процесса. Первые цивилизации возникли на Востоке, где возникли деспотические государства с «азиатской» структурой.

Для всех восточных цивилизаций «доминантной формой интеграции» выступала религия, которая создавала единое нормативно ценностное пространство в них и формировала специфические культурные архетипы. Социальным генотипом был эволюционный путь развития, не требовавший активного вмешательства ни государств, ни людей в общественные процессы.

Определяющими чертам восточных цивилизаций было 1) отсутствие полноценной частной собственности; 2) неразделенность собственности и административной власти при несомненном доминировании последней; 3) наличие властных отношений как всеобщего эквивалента, как меры любых социальных отношений; 4) экономическое и политическое господство – часто деспотическое – бюрократии; 5) подчинение общества государству; 6) отсутствие гарантий частной собственности и человеческих прав, 7) действенных стимулов для производственной, экономической деятельности; 8) перманентные переделы собственности, поскольку собственность в определенном смысле была лишь атрибутом власти.

По мере эволюции восточных цивилизаций появились товарные отношения и частная собственность. Многие восточные государства древности и средневековья имели процветающее хозяйство, большие города, развитую торговлю. Однако новые явления с момента своего возникновения сразу же ставились под контроль власти, и потому оказывались полностью от нее зависимыми и как бы лишенными органической потенции для саморазвития. Но все эти зримые атрибуты частнособственнической рыночной экономики были лишены того главного, что могло бы обеспечить их саморазвитие: правовых гарантий собственности и правового обеспечения рынка. Все агенты рынка были заложниками власти и не имели не только прав и привилегий, но даже уверенности в завтрашнем дне.

В восточных цивилизациях господствовал принцип власти-собственности: существовал такой порядок, при котором власть рождала собственность. Социальную значимость в государствах Востока имели лишь причастные к власти, тогда как богатство и собственность без власти мало что значили. Утратившие власть становились бесправными.

На Востоке сложился и особый тип человека, со специфическим стилем мышления и поведения, характерной чертой которого является «универсальность» («безвкусность»). В восточной культуре «безвкусность» – пример мироощущения, ориентированного на сохранение гармонии мира, обладающего внутренним динамизмом развития, поэтому не требующего произвола человеческого вмешательства. В морально-религиозном плане «безвкусность» – это признак совершенного вкуса, его универсальности, это высшая добродетель, ибо «вкус» есть предпочтение, а любая актуализация – ограничение. В культурной традиции Востока «безвкусность» является положительным качеством. Это – ценность, которая в жизни реализуется в практике неосознанного социального оппортунизма, что означает принятие или устранение от дел с максимальной гибкостью и ориентацией исключительно на требование момента. Поэтому добродетелями восточного человека являются точная середина и посредственность, бесшумность и увядание.

Восточному человеку более свойственен предметно-образный стиль мышления. Для него истиной является не то, что подвластно уму и воле человека, а само бытие. Поэтому истина не зависит ни от ума, ни от воли человека. Восточный человек нуждается в истинах, которым можно служить всю жизнь. Поэтому процесс познания у восточного человека – это не столько анализ свойств объекта, сколько его духовное постижение на уровне, недоступном рациональному исследованию. На Востоке доминировали иные, не дискурсивные стили мышления и познания, где идеи выражались не столько в понятийной, сколько художественно-образной форме, опорой которых служат интуитивные решения, непосредственные эмоции и переживания. Это придавало большую значимость интерпретации, а не трансляции накопленного мыслительного материала и социального опыта.

Восточный человек, предполагая в основе мироздания некую трансцендентную волю, стремится распознать ее, «войти» в нее и творить ее как свою собственную, преодолевая тем самым конечность своего бытия.

Большую роль на Востоке всегда играло государство, но оно не выступало доминантной формой цивилизационной интеграции. Государство на Востоке было не объединяющим, а усмиряющим началом. Интеграционные функции выполняла религия. Поэтому государственность и нормативно-ценностный порядок (религии) на Востоке были автономными. Государственность являлась, часто искусственной, формой национальной интеграции, а религия задавала нормативно-ценностный порядок для всего цивилизационного ареала.

В связи с этим в цивилизационном отношении Восток никогда не был единым. Там в древности возникло несколько религиозно-культурных цивилизационных регионов, не только весьма своеобразных, но и в различной степени открытых вовне. Этот – исламская, индо-буддистская и конфуцианская цивилизации.

Исламская,

индо-буддистская

и конфуцианская

цивилизации

Исламская цивилизация наименее открытая для внешних воздействий, что обусловлено прежде всего особенностями религии, охватывающей все стороны жизни, включая экономику и политику. Мусульманский образ жизни не только традиционен, но и самоценен. Для исламской ментальности за пределами мусульманского мира нет ничего достойного для внимания и подражания. Вместе с тем это – традиционалистски активная цивилизация.

Индо-буддистская цивилизация – нейтральная по отношению к внешним воздействиям, что вызвано явным религиозным уклоном в сторону потусторонних проблем (поиски Абсолюта, забота об улучшении Кармы и т.п.). Процветание в посюсторонней жизни не является сколь-нибудь значительной ценностью в рамках этой цивилизации, которая в связи с этим является традиционалистски пассивной цивилизацией.

Конфуцианская (дальневосточная) цивилизация – более открытая по отношению к внешним воздействиям и внутренним трансформациям, что обусловлено конфуцианским культом этики и самоусовершенствования, установкой на посюсторонние поиски гармонии в обществе (культ знаний, повышенное чувство долга и ответственности, крепкие патерналистские связи в семье и обществе, постоянная забота о повышении культуры и дисциплины труда). Это – активно-инновационная цивилизация.

Восточный тип цивилизаций, особенно мусульманский и конфуцианский, при соприкосновении с другими цивилизациями обнаруживал имперские политические тенденции при толерантности к социокультурным различиям. (Синдром авторитарно-властного господства и подчинения).

2.2. Западноевропейская цивилизация

в эпоху средневековья

Католическая Европа – Кризис «христианского мира» – Европа либеральная

Католическая

Европа

Великое переселение народов, начавшееся в конце IV в., и падение Западной Римской империи в 476 году являются для Западной Европы условной гранью, отделяющей Античность от Средневековья.

Западная Римская империя пала под ударами варваров с Востока, которые подвергли ее страшному разграблению. Вместе с тем варвары-завоеватели, смешавшись с местным населением, положили начало той созидательной деятельности, которая, в конечном счете, привела к возрождению на новой основе европейской цивилизации. «Матрицей» этой цивилизации явилось христианство, которое став господствующей религией в Западной Европе, сформировало единое в ней нормативно-ценностное пространство. Благодаря этому в Европе после краха Западной Римской империи не произошло возврата к тому «локализму», который предшествовал объединению народов под властью римских императоров.

Исходным пунктом становления Европы в качестве единого христианского мира стало создание в V-VII вв. на территории бывшей Западной Римской империи варварских государств. Унаследовав от поздней Античности христианство, варвары-язычники подверглись сильному культурно-идеологичес­кому воздействию с его стороны. Однако большинство европейских варваров поначалу приняло христианство в еретической форме арианства, оказавшись не в состоянии усвоить ортодоксальный принцип триединства Бога. Патриархальное варварское общество не восприняло идею равенства Бога-Отца и Бога-Сына и отторгло слишком абстрактную для себя идею Духа Святого.

Исключение составили лишь германцы-франки, которые уже во времена своего легендарного вождя Хлодвига Меровинга (481-511 гг.) приняли крещение по римскому канону. Это обстоятельство в значительной мере предопределило союз франков с римской церковью и признававшим ее галло-рим­ским населением, который позволил им уже к середине VI в. овладеть большей частью территории современной Франции. К началу IX в. владения Франкской державы простирались от Испании на западе до славянских земель на Эльбе на востоке. В 800 г. король франков Карл Великий (768-814 гг.) был провозглашен папой Львом III императором.

Однако «восстановленная» таким образом в Западной Европе империя просуществовала недолго. Уже внуки Карла Великого в 843 г. произвели ее раздел согласно Верденскому договору, который положил начало возникновению в будущем таких крупных европейских государств, как Франция, Германия и Италия.

В VIII в. Западная Европа подверглась вторжению арабов, которые овладели значительной частью Пиренейского полуострова, закрепились на островах западного Средиземноморья и в южных областях современных Франции и Италии. В конце IX в. на Среднедунайской равнине появились кочевые орды венгров (мадьяр). Уничтожив Великоморавскую (западнославян­скую) державу, венгры на протяжении всего X в. неоднократно опустошали европейские страны от Византии до Испании. На протяжении IХ–XI в. североатлантическое, а затем и средиземноморское побережье Западной Европы постоянно подвергалось нападениям «морских кочевников» – скандинавских германцев-викингов, или норманов («северных людей»).

В IX–XI вв. в Западной Европе произошли важные социально-экономические и политические изменения. На большей ее части утвердились отношения, которые позже получили наименование «феодальных», основу которых составила собственность на землю, вместе с проживающими на ней крестьянами. В ходе «феодальной революции» в IX–XI вв. в Западной Европе фактически не осталось «земли без синьора», а крестьянские общины утратили былую на нее собственность. В результате в западноевропейском обществе, с одной стороны, сложился привилегированный класс-сословие феодалов, представленный дворянством, рыцарством («воюющим за всех») и духовенством («молящимся за всех»). С другой стороны, свободное крестьянство превратилось в феодально-зависимый класс – сословие («работающих за всех»).

В поземельных отношениях Западной Европы восторжествовало феодально-условное наследственное землевладение (феод, лен). Крестьяне стали наделяться землей, попадая в поземельную зависимость от феодала, которая, как правило, дополнялась судебно-административной, а, зачастую, и личной (крепостной) от него зависимостью. В результате сложился такой комплекс социально-экономических отношений, в котором преобладали внеэкономические формы принуждения непосредственных производителей и присвоения феодальной ренты в ее различных формах.

Концентрация экономической и политической власти в руках крупных феодалов в условиях господства натурального хозяйства предопределила наступление в Западной Европе эпохи феодальной раздробленности, при которой королевская власть сохраняла за собой чисто символическое значение.

В середине ХI в. разногласия между двумя христианскими центрами – Римом и Константинополем, привели к тому, что папа Лев IХ и патриарх Кируларий предали друг друга анафеме. В результате чего в 1054 г. произошло разделение христианской церкви на православие и католицизм, а Западная Европа стала уже формироваться в качестве единого католического мира.

Католическая церковь, утвердившаяся в Западной Европе, представляла собой строго централизованную авторитарно-иерархическую организацию во главе с папой римским, который считался непогрешимым в делах веры и нравственности. Поэтому источником вероучения у католиков считается не только священное писание (Библия) и постановления вселенских соборов, но и суждения пап, власть которого выше власти этих соборов.

Католическая церковь как социальный институт играла особую роль в интеграции Западной Европы. Она была не только важнейшим звеном того феодально-политического порядка, который связал в одну систему различные западноевропейские государства, но и источником духовного образования, формируя в них единое нормативно-ценностное пространство.

Сформировав единое ценностное пространство, общую нормативную систему, католицизм стал тем самым «единой и единственной матрицей европейской цивилизации». Католицизм как особый нормативно-ценностный порядок оказался, во-первых, универсальным для того геополитического пространства, которое становилось Европой, а во-вторых, он был автономен по отношению к различным социальным и политическим институтам. Принципиально важно, что этот порядок оказался автономным прежде всего по отношению к национальным государствам.

Универсальный и автономный нормативно-ценностный порядок, задавшийся католицизмом, порождал дуализм западноевропейской цивилизации. Этот дуализм был обусловлен существованием, с одной стороны, единой церкви внутри раздробленного политического пространства, а с другой стороны, многообразием этнокультур в универсальном католическом нормативно-ценностном пространстве.

В рамках этого пространства происходило становление плюралистических сил Европы, их взаимодействие и конфликты. Дуализм общественного бытия в Европе порождал целый ряд конфликтогенных тенденций: религиозной и светской, глобальной и локальной, церковной и государственной, интеграционной и дезинтеграционной, универсальной и традиционной.

Опосредованность дуализма общественного бытия в Европе универсальным и автономным нормативно-ценностным порядком предопределял допустимые границы борьбы и разрушительности конфликтов, делал возможным конструктивное их «снятие» на основе консенсуса. Все это предопределяло договорный характер европейского общества.

Утверждение феодальных отношений и освоение остатков античного культурно-производственного наследия позволили западноевропейскому обществу приступить в ХI-ХIII вв. к масштабному хозяйственному освоению западноевропейского субконтинента. С началом «внутренней колонизации», вовлечением в хозяйственный оборот всех пригодных к использованию земель и природных ресурсов, в Западной Европе уже в середине XI в. наметился экономический подъем. Он сопровождался резким ростом численности населения. Этот «демографический взрыв» в условиях сравнительно высокой степени освоенности ограниченного пространства субконтинента при все низком уровне развития производительных сил породил эффект относительной перенаселенности Западной Европы.

Вследствие сложившейся ситуации, с одной стороны, стала усиливаться экспансионистская агрессивность западноевропейского феодально-католического мира. В 1095 г. по призыву папы римского Урбана II началась почти двухвековая эпопея массового военно-колонизационного крестоносного движения европейцев в страны Ближнего Востока. Крестовые походы осуществлялись под религиозным предлогом необходимости освобождения святых мест христианства из-под власти иноверцев-мусульман.

С другой стороны, в западноевропейском обществе стало углубляться общественное разделения труда, что выразилось в ускоренном отделении ремесленного производства и торговли от сельского хозяйства. Это привело к быстрому развитию средневековых городов, которые в отличие от античных городов-полисов выступали не столько в качестве государственно-административных, военных или культурно-религиозных центрв, сколько в качестве центров ремесленного производства и товарного обмена.

Средневековый город с присущей ему узкой специализированностью ремесел и торговли, корпоративным принципом гильдейско-цеховых организаций и даже всей своей «товарно-рыночной предназначенностью» был порождением феодальных общественно-экономических отношений, их необходимым элементом. Он возник и развивался в условиях ограниченности товарно-денежного рынка, предопределенной господством натурального хозяйства при феодализме. Городские центры ремесленного производства и товарного обмена постепенно стали формировать местные (локальные и региональные) рынки, превратившись со временем в важный фактор исторического развития западноевропейской средневековой цивилизации. С ростом их хозяйственного значения происходило медленное, но неуклонное расширение сферы товарно-денежных отношений, в которые постепенно стал втягиваться и аграрный сектор средневековой феодальной экономики.

В таких условиях в наиболее развитых районах Западной Европы в XII–XIII вв. начался процесса коммутации ренты, в ходе которого натуральные повинности крестьян заменялись их денежным эквивалентом. Массовый переход к денежной ренте, осуществленный в XIV–XV вв. в юго-восточной Англии, северо-восточной Франции, юго-западной Германии, на севере Нидерландов и Италии, привел к глубокой структурной трансформации западноевропейского феодального общества. Коммутация ренты, как правило, сопровождалась юридической фиксацией рентных отношений и «освобождением» крестьян за выкуп из личной зависимости. Это существенно ограничивало сферу внеэкономического принуждения непосредственных производителей со стороны феодалов и повышало степень товарности сельскохозяйственного производства и меру хозяйственной самостоятельности земледельческого населения.

Массовая коммутация ренты и широкое развитие товарно-денежных отношений существенным образом расширили емкость формирующегося западноевропейского рынка. Это привело к «замыканию» ремесленных цехов и купеческих гильдий, в ходе которого полноправные члены городских корпораций (мастера и купцы) постепенно стали отходить от непосредственного участия в производственных и торговых операциях, оставляя за собой лишь организаторские функции, обретая все в большей мере статус монопольных собственников средств производства и обмена. Неполноправные члены городских «профес­сий», напротив, лишались такой перспективы и, превращаясь в «вечных» подмастерьев и учеников, по сути становясь наемными работниками различной квалификации.

Таким образом, в результате «замыкания» ремесленных цехов и купеческих гильдий в феодальных по своей природе производственных отношениях средневекового города появились элементы эксплуатации относительно свободного наемного труда со стороны пока еще корпоративных собственников средств производства и обмена.

В ХIV-ХV вв. в западноевропейском обществе падает экономическая и социально-политическая роль феодальной аристократии и начинается процесс политической централизации государств Западной Европы. Формирование системы местных, локальных и региональных рынков, а также установление проч­ных хозяйственных связей между отдельными областями наиболее передовых западноевропейских стран создало экономическую основу для объединения конгломератов феодальных владений в единые государственные организмы. Общность территории, языка и культуры закладывали основы этнического самосознания средневековых народностей. Наконец, происходив­шие изменения в социальной структуре феодального общества и его экономике, порождавшие многочисленные в XIV–XV вв. внутренние и международные конфликты невиданной ранее остроты и продолжительности, побуждали самые разные слои населения западноевропейских стран искать средства для удовлетворения потребности в усилении центральной государственной власти.

Возросшее экономическое и социально-политическое значение «свободных сословий» средневекового общества (дворян­ства, горожан, а в некоторых странах – и лично свободной части крестьянства), а также та роль, которую они играли в усилении королевской власти на местах за счет умаления всевластия феодальной аристократии, в конечном счете привели к тому, что в процессе политической централизации в европейских странах возникли государства в форме сословно-представи­тельных монархий. Сословно-представительные органы власти (парламент в Англии, генеральные штаты во Франции, рейхстаг в Германии, кортесы в Испании), как правило, закрепляли за собой право утверждения общегосударственного налогообложения. В итоге, постепенно зарождалось представление о праве налогоплательщиков на участие в законотворческой деятельности суверенного государя во благо всего государства. Параллельно возникновению органов сословного представительства корона создавала общегосударственные административно-судебные органы и зачатки регулярных вооруженных сил, что положило начало возникновению иерархиезированного и централизованного аппарата гражданской и военной бюрократии. В процессе взаимодействия выборных от «свободных сословий» и назначаемых королем бюрократических органов начинается формирование принципа разделения функций различных по своему происхождению властей.

По мере создания и укрепления централизованных сословно-представительных монархий в Западной Европе происходило падение социального престижа и политического значения католической церкви. Если в XI–XIII вв. папство достигло вершины своего могущества, и светские государи неизменно терпели поражения во всех столкновениях с ним, то в XIV–XV вв. ситуация кардинально изменилась. Так, конфликт, вспыхнувший в 1296 г. между королем Франции Филиппом IV и папой римским Бонифацием VIII по поводу налогообложения духовенства закончился разгромом духовно-рыцарского ордена Храма (тамплиеров) и «авиньонским пленением пап» (1309–1378 гг.), превращением первосвященников католической церкви по сути дела в заложников французских монархов. Последовавшая в 1378–1449 гг. «великая схизма» (раскол) церкви, когда в западноевропейском христианстве одновременно, осыпая друг друга проклятиями, соперничали по двое-трое «антипап», в конце концов была преодолена лишь благодаря вмешательству светских государей. В результате духовный авторитет римской католической церкви оказался подорванным, а западноевропейские монархи добились ограничения юридического иммунитета, организационной автономии и имущественных прав духовенства в своих странах.

Относительно широкое распространение товарного производ­ства и рыночных отношений в Западной Европе XIV–XV вв., повлекшее структурные перемены в социально-политичес­кой организации средневекового общества, а также глубокий кризис, поразивший в это время римско-католическую церковь, обусловили начало важных трансформационных процессов в сфере духовной культуры и мировоззрения европейцев. Естественно, они развивались неоднозначно у представителей различных слоев средневекового общества, протекали неравномерно и асинхронно не только в масштабах всего субконтинента, но и в пределах отдельных стран и даже их областей. Наиболее благоприятные социально-экономи­чес­кие, политические и культурно-исторические условия для их формирования сложились в торгово-промышленных городских республиках Северной и Центральной Италии. Именно здесь в демократической среде светски образованных (humanitas) горожан во второй половине XIV в. зародилось новое – гуманистическое – мировоззрение, ставшее идейной основой культуры Возрождения (Ренессанса).

Порожденное историческими условиями эпохи гуманистическое мировоззрение, отражая процесс вычленения отдельной человеческой личности из феодальных коллективов (община, корпорация, сословие), обусловило резко критическое отношение его носителей к социально-экономическим реалиям и политическим институтам Западной Европы того времени. Христианская в своей основе система гуманистических воззрений была по сути своей глубоко оппозиционна теории и особенно практике средневекового феодального католицизма. Гуманистическая идеология мощно стимулировала раскрытие творческого потенциала непревзойденных титанов культуры эпохи Возрождения, но она же пробуждала и запредельный эгоцентризм и неутолимую жажду славы любой ценой у их менее талантливых современников. Эта очевидная противоречивость, присущая гуманистическому менталитету, вызывает нескончаемые споры специалистов о социальном и духовном содержании, а также историческом значении возрожденческой культуры. Однако практически несомненно то обстоятельство, что гуманистическая система ценностей легла в основу современной западноевропейской цивилизации и в значительной мере предопределила ее динамичный инновационный характер.

Действительно, XIV–XV вв. ознаменовались столь бурным развитием производительных сил западноевропейского общества, что некоторые историки определяют это время как эпоху первой «промышленной» или «технологической революции». Прогресс был достигнут прежде всего за счет более эффективного использования мускульной силы людей и животных, а также естественно-природных источников энергии воды и ветра. И хотя новации в этой области имели скорее количественный, чем качественный характер, они дали мощный импульс развитию всей западноевропейской экономики в целом.

Поскольку к XV в. процесс «внутренней колонизации» субконтинента был в основном завершен, то в наиболее развитых регионах Западной Европы уже в это время наметился переход от экстенсивных методов ведения сельского хозяйства к интенсивным, что сопровождалось ростом производительности труда. Поступление на рынки в значительной мере возросшего объема товаров при том, что объем обращающихся на этих рынках денежных средств в виде золотых и серебряных монет возрастал в гораздо меньших масштабах, привело к первому в истории Западной Европы экономическому кризису. Его проявлением стал феномен «жажды золота», обуявший европейцев в XIV–XV вв.

Острый дефицит средств обращения, поразивший западноевропейскую экономику, был осложнен тяжелым кризисом азиатско-европейских торговых связей. Обычные для средневековой трансконтинентальной торговли маршруты пролегали через Средиземное море. В транзитной торговле со странами Востока средневековая Европа традиционно имела пассивный баланс. Поскольку европейские купцы закупали у своих азиатских партнеров главным образом дорогостоящие товары (наиболее «массовыми» из них были пищевые пряности и шелковые ткани) и при этом не могли предложить им равноценные продукты и изделия, постольку на протяжении столетий с Запада на Восток происходил отток золота и серебра. Регулярные поступления на рынки западных стран исключительно дорогих восточных товаров и хронический отток драгоценных металлов в Азию создали у европейцев устойчивое представление о сказочных богатствах далеких заморских стран, ассоциировавшихся в европейской ментальности с «раем земным». Но на протяжении XIV–XV вв. все пути поступления пряностей и других восточных товаров в Европу оказались под жестким турецким контролем и стали почти недоступны европейцам из-за военно-политической нестабильности, искусственно завышенных таможенных барьеров, коррупции и взаимной религиозной нетерпимости христиан и мусульман.

Кризис средств обращения с его «жаждой золота» и кризис азиатской торговли с его «жаждой пряностей» привлекли внимание всей более или менее образованной и предприимчивой западноевропейской общественности к тем представителям средневековой науки, которые разделяли и рисковали открыто поддерживать еретические с точки зрения официальной церкви гипотезы о шарообразности Земли и наличии единого Мирового океана. Уровень развития производительных сил, достигнутый западноевропейским обществом к XV в., создал материально-технические предпосылки, необходимые для осуществления далеких океанских плаваний, знаменовавших собой начало эпохи Великих географических открытий.

В результате осуществления множества предприятий, важнейшими из которых были экспедиции Бартоломеу Диаша, открывшего южную оконечность Африки в 1486 г.; Христофора Колумба, положившего в 1492–1498 гг. начало колонизации Американского континента; Васко да Гамы, проложившего в 1497–1499 гг. океанский морской путь в Индию; Фернандо Магеллана, совершившего в 1519–1522 гг. первое кругосветное путешествие. Начало эпохи Великих географических открытий явилось исходным пунктом формирования единой глобальной хозяйственной и геополитической системы, вследствие чего сама история человечества начала приобретать поистине всемирный характер.

Важнейшим следствием начала эпохи Великих географических открытий явилось создание европейскими державами (первоначально Португалией и Испанией, а с начала XVII в. Голландией, Англией и Францией) грандиозных колониальных империй. Уже на рубеже ХV–ХVI вв. правительства Португалии и Испании заключили ряд соглашений о разделе сфер колониального господства в открываемом мире. Сокровища, награбленные в Африке и Азии, хлынули в Португалию, а золото и серебро, добытые порабощенными индейцами на рудниках Америки, наводнили Испанию. В начале XVI в. дешевые драгоценные металлы устремились из-за Пиренеев на западноевропейские рынки и вызвали в Европе настоящую «революцию цен»: цены на сельскохозяйственную продукцию и ремесленные изделия массового спроса подскочили в сотни раз.