Хьюз э.Ч. Институциональная должность и персона478

От более элементарных коллективных феноменов социальные институты отличаются осознанным выполнением обязанностей в формально определенных должностях. В этой статье будут рассмотрены природа институциональных должностей и их связи с особыми ролями и карьерами персон.

Должность и роль

Самнер настойчиво утверждал, что нравы не только стандартизируют, но и дифференцируют поведение, ибо статус укоренен в них⁴⁷⁹. Статус приписывает индивидов к различным принятым социальным категориям; каждая категория имеет свои права и обязанности. Ни один индивид не становится моральной персоной до тех пор, пока не приобретет чувство собственного положения и не усвоит способы поведения, ему подобающие. Статус, в его активном и сознательном аспекте, есть элементарная форма должности. Должность — это стандартизированная группа обязанностей и привилегий, вручаемых персоне в некоторых определенных ситуациях.

В нынешней литературе о развитии личности много внимания уделяется социальной роли. Обычно имеется в виду, что индивид приобретает некоторое устойчивое представление о самом себе в соотнесении с другими людьми. Это представление, хотя отождествляется с собственным Я как некой уникальной сущностью, является социальным продуктом: как сказал бы Кули, продуктом первичной групповой жизни. Но роль, сколь бы индивидуальной и уникальной она ни была, не остается свободной от статуса. На самом деле, говорит Линтон, «роль есть динамический аспект статуса»⁴⁸⁰. Роль динамична, но, кроме того, она еще и нечто большее, чем статус. Статус относится только к той части роли, выполняемой кем-то, которая имеет стандартное определение в нравах или в законе. Статус никогда не бывает специфичным для индивида; он историчен. В статусе и в институциональной должности персона отождествляется с исторической ролью. Особая роль пророка или политического лидера может трансформироваться в историческую роль или должность священника или царя. Каждая должность имеет свою историю, в которой неформальное и уникальное становилось формальным и в какой-то мере безличным. История института вполне могла бы быть рассказана в терминах роста его должностей, с которыми отождествлялись персональные роли последовательного ряда индивидов.

Вхождение в статус — не всегда вопрос выбора. Это не мешает персонам осознавать, что они в него входят, фокусировать на нем свои воли и выполнять сопряженные с ним обязанности с осознанно варьируемыми степенями умения и скрупулезности. Статус дает самосознанию и совести некоторую уязвимость⁴⁸¹.

Каждый социальный порядок, с определенной точки зрения, есть круг повседневной жизни. Антропологи почти неизменно описывают его именно так и показывают, как лица разного статуса встраивают свою деятельность в этот круг. Однако помимо рутины, даже в простых и стабильных обществах, бывают крупные церемониальные события и жизненно важные предприятия. Во время таких событий какая-то персона или несколько персон оказываются в центре повышенного внимания. Вокруг них координируются коллективная экспрессия и коллективные усилия. Статус может определять отбор этих персон, но они должны выполнять особые должностные обязанности, подобающие событию. Они становятся, в пределах своих должностей, особо ответственными за судьбу своих товарищей и целостность своих сообществ⁴⁸².

О лице, занявшем такую великую должность, судят не как об обычном человеке, а в соотнесении с его предшественниками на этом посту и массовым представлением о том, какой эта должность должна быть. К нему предъявляют особые требования. Но он также и защищен — в той мере, в какой должность устанавливает пределы его ответственности, — от разящих ударов критики и от угрызений собственной совести.

Объективная дифференциация долга достигает максимальной жесткости в ритуальной должности. Субъективным аспектом такой жесткости является пунктуальность⁴⁸³. Круг полномочий ритуальной должности очерчен настолько четко, что позволяет тому, кто ее занимает, испытывать чувство уверенности в том, что он выполняет свой долг в полном объеме. Но тем больше тревога, как бы не сделать чего не так⁴⁸⁴. Тревога и ответственность одинаково сосредоточены на должности как чем-то таком, что превосходит индивида. Должностное лицо чаще всего нетерпимо к критике со стороны других. Оно отметает ее, заявляя, что тот, кто критикует его, покушается на священную должность.

При выполнении ритуала человек может в глубине души вообразить, что он — даже он! — играет историческую роль; он может пережить превращение в экстатическом состоянии, в котором его личные атрибуты сливаются воедино с атрибутами должности. Каждый педантично выполненный жест взрывается символическим смыслом. Э. Бойд Барретт так пишет о чувствах, охвативших его, когда он впервые служил мессу:

«На белоснежном сукне алтаря передо мною стоит чаша с вином, а на дискосе лежит облатка пресного хлеба. Теперь по моим словам, по моему повторению вечной формулы посвящения вино становилось кровью Христовой, а хлеб — телом Его. Рукам моим, сколь бы ни были они грязными и греховными, была дарована привилегия подняться ввысь в восхвалении Сына Божьего, Спасителя мира… И были поистине священными слова «Sanctus! Sanctus! Sanctus!» в присутствии этой тайны тайн!… Моя первая месса была экстазом радости… Я уверенно и от всего сердца отдался Богу и почувствовал, что и Он отдался мне»⁴⁸⁵.

Тогда как преданность должности и ощущение ее в эти моменты могут достигать максимума, суждение в это время отключается. В самой природе ритуала заложено, что так и должно быть, ибо каждое действие является частью священного целого. Кроме того, ритуалы выполняются по непреодолимому влечению, часто подкрепленному обетом. Обет не дает возможности отступить, изменить решение, не позволяет вторгаться в дело суждениям рассудка⁴⁸⁶.

Со временем должность может стать настолько ритуалистической, что последовательно занимающие ее люди становятся не ответственными агентами, а всего лишь символами. При приближении к ним соблюдается строгий этикет, а чувства благоговения приобретают такую силу, что должность превращается в предмет поклонения. Эта финальная точка в развитии безличного института должности достигается ценой утраты более активных функций руководства. В непрерывно продолжающейся коллективной жизни возникают обстоятельства, требующие принятия каких-то решений. Даже ритуал не может воссоздаваться без режиссера-постановщика. Более того, каждый ритуал приличествует тому или иному событию. А это событие должно распознаваться и обнаруживаться. Должность может стать чисто символической, только если задача столкновения с обстоятельствами переносится в какую-то другую должность⁴⁸⁷.

Спускаясь на землю, человек не может, будучи оторванным от ритуала, избежать суждений. Его особая социальная роль закрепляется и может войти в конфликт с той должностью, которую он занимает. Слияние персональной роли и должности, возможно, нигде не бывает полным, кроме как в ритуале.

Одна из крайних форм, в которых проявляется персональная роль, — это форма призвания или особой миссии. Представление человека о своей миссии может вывести его за пределы того представления, которое другие имеют о его должности. Когда должность обретает определенность, возникают средства, при помощи которых другие люди решают, является ли данный человек лицом, для нее подходящим. Первый лидер секты может быть «призван» к выполнению своей задачи; его преемник тоже «призван», но вопрос о действительности его призвания решается другими людьми, а не только им самим⁴⁸⁸. Таким образом, «призвание» как субъективная уверенность и непреодолимое влечение ставится под контроль других. Однако ощущение миссии может быть столь сильным, что делает человека нетерпимым к дисциплинирующему воздействию его коллег⁴⁸⁹.

Есть и другие способы, которыми персональная роль и должность могут входить в конфликт. Для наших целей достаточно будет предположить, что само чувство персональной роли, приводящее человека на институциональную должность, может создавать в нем раздражение ее узами. Экономия энергии и воли, преданности и суждения, характерная для индивида, не исчезает в нем полностью, когда он облекается установленной и даже священной должностью. Более секулярные должности предъявляют к индивиду меньше формальных требований; они требуют меньшего подавления индивидуальности. Они менее символичны, более подчинены проверке эффективности в действии. Свободное, секулярное общество, с этой точки зрения, — это такое общество, где индивид может направлять свои энергии на новые цели и где он может не только изменить природу и функции существующих должностей, но и успешно создать новую.

Карьера и должность

В любом обществе есть соответствующее поведение для ребенка каждого возраста. Нормальное развитие личности предполагает, что в надлежащее время человек переходит из одного статуса в другой. Одни стадии в этом развитии имеют большую продолжительность; другие — короткие. Хотя некоторые из стадий считаются по существу подготовительными, а их продолжительность обосновывается представлением о том, что подготовка к следующей стадии требует времени, они тем не менее конвенциональны.

При относительно стабильном состоянии общества переход из одного статуса в другой осуществляется плавно, и опыт каждого поколения во многом похож на опыт предыдущего. При таком состоянии ожидаемый темп перехода из одного статуса в другой и сопровождающая его схема обучения и отбора тех, кто будет наследовать институциональные должности, определяют амбиции, усилия и свершения индивида. В обществе, где происходят крупные изменения, последовательность поколений в должности и последовательность должностей в жизни человека нарушаются. Целое поколение может оказаться потерянным из-за беспорядка в переходе через одну фазу, длящегося всего несколько лет.

Какой бы оборот ни принимали амбиции и свершения человека, они предполагают некоторую последовательность связей с организованной жизнью. В высоко и жестко структурированном обществе карьера, в объективном плане, состоит из последовательного ряда статусов и ясно определенных должностей. В более свободном обществе индивид имеет больше гибкости для создания своей собственной позиции или выбора какой-то из множества существующих; кроме того, у него меньше уверенности в достижении любой данной позиции. Здесь больше авантюристов и неудачников; но до тех пор, пока не воцарился полный беспорядок, будут существовать типовые последовательности позиций, достижений, полномочий и даже авантюр. Социальный порядок будет задавать пределы ориентации индивида в собственной жизни как в плане направления усилий, так и в плане интерпретации их смысла.

В субъективном плане, карьера есть движущаяся перспектива, в которой человек видит свою жизнь в целом и интерпретирует смысл своих атрибутов, действий и того, что с ним происходит. Эта перспектива не является абсолютно фиксированной ни в отношении точки зрения, ни в отношении направленности, ни в отношении предопределенности. В ригидном обществе ребенок и в самом деле может иметь фиксированное представление о положении, которое ему уготовано. Даже в нашем обществе он может принять маршрут достижения как свой собственный вплоть до утраты восприимчивости к противоречащим ему устремлениям. Последовательный строй интересов и жесткое представление о своей предопределенной роли могут проявиться у человека уже в первые годы жизни⁴⁹⁰.

Как бы ни были важны первые ростки карьер, они редко остаются не затронутыми влиянием опыта. Представление ребенка о социальном порядке, в котором живут и движутся взрослые, возможно, более наивно, чем его представления о своих способностях и своей особой судьбе. Те и другие пересматриваются в согласии с опытом. Во взаимодействии своей созревающей личности и расширяющегося мира индивид должен сохранять ориентацию.

В нашем обществе карьеры обычно мыслятся через рабочие места; ведь они представляют собой типичные и ключевые места подсоединения индивида к институциональной структуре. Рабочие места — это не только признанное свидетельство того, что человек может «добиться успеха»; помимо этого, они дают средства, с помощью которых он может обеспечить себя всеми другими значимыми в жизни вещами. Однако карьера ни в коем случае не исчерпывается последовательностью деловых и профессиональных достижений. Есть и другие точки, в которых жизнь человека соприкасается с социальным порядком, другие линии социального достижения — влияние, ответственность и признание.

Женщина может делать карьеру, сохраняя единство семьи или вознося ее на новые позиции. Некоторые люди с весьма умеренными профессиональными достижениями делают карьеры в патриотических, религиозных и гражданских организациях. Они могут даже сосредоточивать свои усилия на обретении той или иной ценимой должности такого рода, а не на продвижении по служебной лестнице в своих профессиях. Карьеру можно сделать не только в профессии, но и в хобби.

Влиятельные места в наших крупнейших некоммерческих организациях, однако, открыты в основном для тех, кто приобрел престиж в какой-то другой области. Члены правления университетов отбираются отчасти на основании их деловых достижений. Недавно проведенный анализ управляющих органов благотворительных учреждений Нью-Йорка показывает, что в их состав входят люди, пользующиеся престижем в деловой и профессиональной жизни, а также обладающие свободным временем и способностью внести денежный вклад в бюджет учреждения⁴⁹¹.

Было бы интересно узнать, насколько именно значимыми оказываются эти должности для людей, которые их занимают, и, кроме того, перед кем они считают себя ответственными за выполнение своих функций. Независимо от ответа, важно, что эти должности — побочные продукты достижений иного рода. Это прерогативы и полномочия, приобретаемые случайно; можно было бы даже сказать, что они осуществляются ex officio, или ex statu.

Взаимосвязь директоратов образовательных, благотворительных и иных филантропических организаций обусловлена, пожалуй, не столько тайным сговором, сколько самим тем фактом, что они филантропические. Филантропия, насколько нам известно, предполагает экономический успех; она появляется на поздних этапах карьеры. Она может появиться только во втором поколении успеха. Но когда она появляется, она состоит не только в предоставлении денег, но в такой же степени и в принятии определенных прерогатив и полномочий в контроле над филантропическими институтами. Эти прерогативы и полномочия составляют часть представления успешного человека о самом себе и входят в ожидания мира относительно него⁴⁹².

Другой траекторией карьеры, характерной для нашего общества и его институциональной организации, является траектория, ведущая к позиции «руководителя». Для нашего общества характерно, что огромное множество его функций осуществляется корпоративными организациями. Эти организации должны искать одобрения и поддержки у общественности, пользуясь для этого рекламой или пропагандой. Немногие институты обладают таким престижем и доверием, что могут отказаться от непрерывной реинтерпретации своего смысла и своей ценности для сообщества. Это влечет необходимость иметь некоторое множество функционеров, выступающих не только в качестве администраторов, но и в качестве промоутеров и пропагандистов. Даже такая традиционная профессия, как медицина, и такая установленная организация, как Римская католическая церковь, нуждаются в таких людях. Какими бы именами они ни назывались, их функция налицо и может быть идентифицирована.

Иногда, как в случае исполнительных секретарей медицинских обществ, эти люди вербуются из рядов профессии. В других случаях они набираются извне. Президентов университетов часто черпают среди духовенства. В YMCA главное руководящее лицо очень часто оказывается не из рядов «секретарей». Но так или иначе функции этих должностных лиц таковы, что они не остаются в полной мере коллегами собратьям по профессии. Скорее это должностные лица, осуществляющие связь между техническим персоналом, правлением и такими публиками, как жертвователи и клиентура. Их техника является в сущности политической; она во многом одна и та же независимо от того, действуют ли они для профессиональной ассоциации, YMCA, больницы, благотворительной организации или университета. Между институтами существует даже острая конкуренция за людей, которые владеют этой техникой, и есть определенное их движение из одного института в другой. Помимо прочего, эти люди наделены энтузиазмом и воображением. Институт становится для них чем-то таким, в чем можно реализовать свои мечты⁴⁹³.

Эти энергичные люди, владеющие искусством политики, необходимым в филантропическом, демократическом обществе, часто вступают в бой со старой иерархической организацией тех институтов, с которыми они связаны. В этом и состоит их значимость для обсуждаемой нами темы. Они изменяют баланс сил между различными функционирующими частями институтов. Они изменяют не только собственные должности, но и должности других.

Исследования некоторых других типов карьер аналогичным образом пролили бы свет на природу наших институтов — как, например, дорога на политические посты через братства, профсоюзы и патриотические общества. Такие карьеры являются предприятиями и требуют определенной мобильности и даже, пожалуй, некоторого оппортунизма, если человек хочет осуществить свои амбиции. Сами эти амбиции кажутся подвижными, а не фиксированными на незыблемых и четко определенных целях. Эти карьеры противоположны бюрократическим карьерам, где шаги, предпринимаемые в целях продвижения по службе, ясно и строго расписаны, равно как прерогативы каждой должности и ее место в должностной иерархии⁴⁹⁴. Возможно, есть тенденция, ведущая нашу социальную структуру в сторону ригидности и, соответственно, делающая пути к различным позициям более ясно определенными. Такая тенденция сделала бы более судьбоносным каждый поворотный пункт в персональной карьере. Она могла бы также потребовать от индивидов урезать их представления о себе до более четких, более конвенциональных и, возможно, более мелких паттернов.

Но как бы ни обстояло дело, можно ожидать, что изучение карьер — т.е. движущейся перспективы, в которой персоны ориентируют себя относительно социального порядка, и типичных цепочек и сцеплений должностей — раскроет природу и «работающую конституцию» общества. Институты — всего лишь формы, в которых протекает коллективное поведение и коллективное действие людей. В ходе карьеры персона находит себе место в этих формах, ведет активную жизнь в отношении других людей и интерпретирует смысл той единственной жизни, которую ей суждено прожить.