- •Глава 18. Я и организм
- •21. Я и субъективное
- •25. “I” и “Мe” как фазы человеческого я10
- •Социальная организация и дезорганизация как процессы метаболизма
- •Глава III. Золотой берег
- •Глава IV. Мир меблированных комнат
- •Глава VII. Трущобы
- •Глава XI. Город и сообщество
- •Рэдклифф-Браун а.Р. Социальная структура142
- •Рэдклифф-Браун а.Р. Сравнительный метод в социальной антропологии144
- •Малиновский б. Научная теория культуры146
- •IV. Что такое культура?
- •VII. Функциональный анализ культуры
- •VIII. Какова человеческая природа? (Биологические основания культуры)
- •IX. Происхождение культурных потребностей
- •X. Базисные потребности и культурные реакции
- •XI. Природа производных потребностей
- •XII. Интегративные императивы человеческой культуры
- •XIII. Инструментально оснащенные витальные последовательности
- •Линд р. И х. Средний город148
- •Глава I. Характер исследования
- •Глава IV. Доминирование жизнеобеспечения
- •Глава XXIX. Заключение
- •Уорнер у.Л., Микер м., Илс к. Социальный класс в Америке: руководство по процедуре измерения социального статуса160
- •Глава 1. Что такое социальный класс в Америке?
- •Глава 2. Измерение социального класса и классовой позиции индивидов
- •Парсонс т. Социальные системы175
- •Мертон р. Социальная структура и аномия176
- •I. Конформность
- •II. Инновации
- •III. Ритуализм
- •IV. Бегство
- •V. Мятеж
- •Мертон р. Наука и социальный порядок226
- •Фромм э. Бегство от свободы255
- •Глава 5. Механизмы «бегства»
- •Хоркхаймер м., Адорно т. Понятие Просвещения277
- •Понятие Просвещения
- •Миллс ч. Р. Властвующая элита278
- •XII. Властвующая элита
- •Маршалл т.Х. Гражданство и социальный класс309
- •1. Постановка проблемы, с опорой на Альфреда Маршалла
- •2. Развитие гражданства до конца XIX века
- •3. Раннее влияние гражданства на социальный класс
- •4. Социальные права в хх веке
- •5. Выводы
- •Маршалл т.Х. Социальный класс: предварительный анализ361
- •Маршалл т.Х. Природа классового конфликта395
- •Николаев в.Г. Т.Х. Маршалл о власти408
- •Вирт л. Урбанизм как образ жизни434
- •I. Город и современная цивилизация
- •II. Социологическое определение города
- •III. Теория урбанизма
- •IV. Связь теории урбанизма с социологическими исследованиями
- •Николаев в.Г. Луис Вирт и его вклад в социологию450
- •Хьюз э.Ч. Действующие предприятия: Изучение американских институтов461
- •Хьюз э.Ч. Незаконнорожденные институты474
- •Хьюз э.Ч. Институциональная должность и персона478
- •Хьюз э.Ч. Работа и человеческое я495
- •Хьюз э.Ч. Хорошие люди и грязная работа496
- •Уайт у. Ф. Общество на уличных перекрестках500
- •1. Биографические данные
- •2. Поиски Корневилля
- •3. Планирование исследования
- •4. Первые попытки
- •6. Тренировка включенного наблюдения
- •Блумер г. Социологическая концепция Джорджа Герберта Мида513
- •Блумер г. Общество как символическая интеракция515
- •Шюц а. Структура повседневного мышления518
- •Шюц а. Проблема рациональности в социальном мире522
- •Шюц а. Социальный мир и теория социального действия526
- •Шюц а. Чужак: социально-психологический очерк536
- •Шюц а. Возвращающийся домой548
- •Николаев в.Г. Феноменологическая социология549
- •1. Жизненный мир как мир естественной установки
- •2. Сознающее и действующее я как центр жизненного мира
- •3. Проблема интерсубъективности
- •4. Постулат существования другого я
- •5. Тезис взаимности перспектив
- •6. Методологический постулат субъективной интерпретации
- •7. Действие и акт
- •8. Проблема мотивации действия: “мотивы для-того-чтобы” и “мотивы потому-что”
- •9. Конечные области значения
- •10. Социальное распределение знания
- •11. Дальнейшее развитие феноменологической социологии
- •12. Этнометодология г. Гарфинкеля
- •13. Заключение
- •Бергер п., Лукман т. Социальное конструирование реальности560
- •Глава I
- •Глава 2
- •Козер л. Функции социального конфликта621
- •Глава I. Введение
- •Глава III. Враждебность и напряженность в конфликтных отношениях
- •Глава IV. Внутригрупповой конфликт и структура группы
- •Глава VII. Конфликт — объединитель
- •Дарендорф р. Тропы из утопии827
- •11. Функции социальных конфликтов
- •14. Амба, американцы и коммунисты. К тезису об универсальности господства831
- •15. Современное положение теории социального расслоения
- •Хоманс Дж.К. Социальное поведение: его элементарные формы872
- •Глава 1. Введение
- •Глава 3. Человеческий обмен: термины
- •Глава 4. Человеческий обмен: положения
- •Изменения в виде деятельности
- •Глава 18. Институциональное и субинституциональное
- •Гарфинкель г. Понятие «доверия»: доверие как условие стабильных согласованных действий и его экспериментальное изучение908
- •Гарфинкель г., Сакс х. О формальных структурах практических действий916
- •Гоффман э. Преподнесение себя в повседневной жизни947
- •Глава VII. Заключение
- •Гоффман э. Я и его другой956
- •Гоффман э. Моральная карьера душевнобольного пациента971
6. Тренировка включенного наблюдения
Весной 1937 года началась моя активная тренировка в практике включенного наблюдения. Я учился как вести себя, и хотя это знание накапливалось из различных источников, но в основном моими "учителями" были члены нортоновской банды.
Как только я начал болтаться вокруг Корневилля, я понял, что мне нужна некая легенда обо мне самом и том, что я исследовал в квартале. Пока я был в обществе Дока и пользовался его поручительством, никто не задавал мне вопросов, кто я и чем занимаюсь в Корневилле. Но когда я занимался с другими группировками или даже все с теми же Нортонами, но без Дока, то становилось очевидным, что люди начинали интересоваться мной.
Вначале я пользовался довольно красивым объяснением: я изучаю социальную историю Корневилля, но под новым углом зрения. Вместо того, чтобы идти от прошлого к настоящему, я стремлюсь через знание настоящей ситуации углубиться в прошлое. Какое-то время это объяснение казалось мне вполне удачным, но, казалось, никто больше не придавал ему никакого значения. Эта легенда всего-то потребовалась не более одного-двух раз. И как только я заканчивал излагать ее, устанавливалось неловкое молчание. И никто, включая меня самого, не знал, что сказать при этом.
И хотя эта легенда имела то преимущество, что охватывала практически все, что я потенциально собирался делать в Корневилле, но она была слишком сложной для того, чтобы иметь какой-то смысл для жителей Корневилля.
Вскоре, однако, я обнаружил, что люди сами изобрели некое объяснение в отношении моего присутствия: я, мол, пишу книгу о Корневилле. Это, должно быть, была не менее туманная версия, но она срабатывала. Я пришел к выводу, что мое включение в жизнь квартала зависит от личных связей, а не объяснений, которые я мог предложить. Сама идея о том, что я пишу книгу, могла быть хорошей или плохой в зависимости от того, что люди думали обо мне в личном плане. Если я воспринимался в положительном свете, тогда и мой проект становился хорошим; если я становился плохим, то тогда никакие объяснения не могли убедить людей в том, что работа над книгой, хорошее дело.
Разумеется, люди не удовлетворяли свое любопытство, полагаясь исключительно на мои собственные слова. Они, например, шли к Доку и расспрашивали его обо мне. Док что-то отвечал на их вопросы и уверял их в том, в чем они хотели увериться.
На самых ранних этапах работы в Корневилле я осознал решающую необходимость иметь поддержки со стороны ключевых фигур в любой изучаемой группе или организации, которую вы изучаете. Вместо того, чтобы давать объяснение каждому члену группы, я давал как можно больше информации о себе лидерам, например, Доку. Я всегда старался создать впечатление у всех моих собеседников, что стараюсь сообщить им как можно больше сведений о моем исследовании, столько, сколько они хотят знать. Но только лидерам групп я старался реально сообщить все, что имело место.
Мои отношения с Доком на раннем этапе исследования менялись весьма быстро. Вначале он был для меня просто основным информантом—и помощником тоже. По мере того, как шло время, я перестал воспринимать его лишь как источник информации. Мы обсуждали с Доком в весьма откровенном ключе все, что я пытался делать в Корневилле, что озадачивало меня и т.д. Немало времени мы провели вместе, разговаривая об ощих идеях и наблюдениях, так что в итоге Док в самом настоящем смысле слова стал моим "соучастником" в работе.
Такая полная осведомленность о настоящем характере моего исследования существенно стимулировала Дока в том, чтобы искать и находить особые факты, способные заинтересовать меня. Весьма часто, когда я заходил к нему домой, где он жил со своей сестрой и ее мужем, он говорил мне: "Билл, тебе надо быть в Корневилле сегодня вечером. Там будет кое-что интересное для тебя". И тогда он принимался мне рассказывать о том, что уже произошло накануне. Такие беседы всегда были интересны для меня, и они полностью соответствовали целям исследования.
Сам Док находил наш опыт совместной работы достаточно интересным и приятным для себя. И тем не менее, наши отношения порой случались откаты. Как раз Док сказал: "За время нашего знакомства ты сильно затормозил меня. Теперь, когда я что-то делаю, то сразу же начинаю думать о том, что Билл Уайт захочет об этом узнать и как ему все это объяснить. Прежде я все делал не думая, само собой".
Тем не менее, Док не рассматривал это в качестве своего серьезного недостатка. На самом деле даже без моей тренировки он был весьма тонким наблюдателем, которому требовалось лишь немного стимулов для того, чтобы раскрыть внутреннюю динамику социальной организации Корневилля. Некоторые интерпретации жизни Корневилля скорее принадлежали ему, чем мне. Но сейчас уже трудно разделить наше авторство.
Хотя наиболее близко я работал с Доком, я все равно при всех обстоятельствах в любой группе—предмете моего изучения—искал ее конкретного лидера. Я рассчитывал не только не его прямую помощь, но и на его более глубокое вхождение в само исследование. Эти лидеры обладали таким положением в сообществе, которое позволяло им лучше наблюдать за тем, что происходило вокруг. И так как они оказывались лучшими наблюдателями, чем простые члены группы, то я понял, что смогу получить от них несравненно больше, чем от других.
Правила интервьирования, которые я усвоил, требовали, чтобы я не вступал в спор с людьми и не обрушивал бы на них своих моральных оценок. Это полностью совпадало и с моими принципами. Мне всегда были приятно, когда люди раскрывались перед мной, и в равной степени мне было приятно раскрываться перед ними. Причем эта позиция не стала прямым следствием интервью, ибо формальным интервьюированием я занимался не слишком много. При всех обстоятельствах в своей повседневной вовлеченности в повседневную жизнь Корневилля я стремился показать людям свою открытость по отношению к ним и их сообществу в целом.
<…>
Когда я завоевал свое место в группировках ребят, околачивавшихся на уличных перекрестах Корневилля, социологическая информация просто сама шла в мои руки без всякого дополнительного усилия с моей стороны. Только иногда, когда мне нужна была какая-то особая информация от конкретного человека, я решал выйти на этого человека и провести с ним более или менее формальное интервью.
Вначале я был озадачен решение проблемы внедрения в Корневилл, но чуть позднее возникла противоположная проблема: насколько глубоко и далеко я могу позволить себе погружаться в жизнь квартала. Напрямую с этой проблемой я столкнулся как-то вечером, когда шел по улице с ребятами из нортоновской группы. Я попытался подстроиться под атмосферу непринужденного "чата", я позволил себя перейти на низкопробный богохульный язык. Как только это случилось, общий треп в группе мгновенно остановился и воцарилось молчание. Все с удивлением уставились на меня. Док сказал: "Билл, тебе не следует так говорить. Это не твои слова".
Я попытался объяснить ему, что употребляю слова, которые общеприняты в компаниях на уличных перекрестках. Но он настаивал на том, что я не такой как они и должен оставаться самим собой.
Этот урок имел значение, далеко выходящее за рамки употребления бранных слов и богохульства. Я понял, что люди совсем не хотят, чтобы я был "как они"; более того, они были заинтригованы и даже польщены тем, что я был совсем другим, особенно коль скоро я выражал дружеский интерес к ним. Так что вскоре я полностью отказался от всех попыток полного погружения в среду. Но тем не менее на моем поведении сказался опыт работы в среде Корневилля. Когда Джон Говард впервые приехал из Гарварда помочь мне в исследованиях Конервилля, он сразу же заметил, что в Конервилле я говорю на языке, существенно отличном от языка, на котором я говорил в Гарварде. Это был совсем не вопрос употребления или неупотребления грубых или же нелитературных выражений, равно как и использования какой-то особой грамматики. Я говорил на вполне нормальном для себя языке. Но то, что было нормально для меня в Конервилле, не являлось таковым в Гарварде. В Конервилле я вкладывал в свой язык гораздо больше жизненной силы, престал употреблять притяжательный падеж и гораздо больше жестикулировал. (Конечно, обнаружились и различия в лексике. Более того, в периоды моей интенсивной работы в Конервилле, я испытывал некую языковую заторможенность при посещениях Гарварда. Я просто не мог полноценно включаться в дискуссии о международных отношениях, природе науки, и т.д.—то, в чем раньше я чувствовал себя более или менее в своей тарелке.)
По мере того, как меня приняли ребята из нортоновской и других компаний, я старался подладиться под общую атмосферу внутри групп, чтобы стать приятным для них. И в то же самое время, я не хотел оказывать на них влияния, ибо хотел изучать ситуацию в группах, как можно более "не тронутых" моим присутствием. Таким образом, в ходе моего конервилльского исследования, я избегал принятия на себя каких-то обязательств или лидерства внутри групп—за единственным исключением. Однажды меня назначили секретарем клуба местной итальянской общины. Моей первой реакцией было отклонить это назначение, но затем я подумал, что должность такого рода секретаря обычно воспринимается как ничего не значащая грязная работа—писать протоколы и вести внешнюю переписку. Я принял предложение и вскоре обнаружил, что я теперь имею возможность составлять весьма полные описания собраний клуба под предлогом ведения простого протокола собрания.