Часть 2. Вторая мировая война

войск западных союзников к наиболее богатой и важной части Германии, в то время как немецкие солдаты защищали каждую пядь своей земли на востоке: это лишь подтверждало намерения, конечно, существовавшие в германском штабе, но которые не принимали всерьез ни военные, ни политики союзных держав.

Наиболее тяжелым событием для антинацистской коалиции стала внезапная смерть Рузвельта вечером 12 апреля. Рузвельт, несомненно, был выдающимся участником Большой тройки. Его концепция мира не ушла вместе с ним. Более того, его смерть знаменовала собой приближение поворотного момента. Гарри Трумэн, сменивший его вице-президент, которого покойный пре-зидент и близко не подпускал к принятию важных решений по проблемам войны, продолжил политику своего предшественника. Но стиль его политики был иным; стратегия менее гибкой и бо-лее прямолинейной; готовность решать политические разногла-сия с помощью хороших личных отношений пропала.

Из тройки Рузвельт–Черчилль–Сталин ушел деятель, чье имя стало символом рождения нового мира. Лишь коммунистические иллюзии позволяли забыть жесткость и цинизм, проявленные Сталиным за несколько месяцев до Ялты; только тот, кто восхи-щался присущей Черчиллю политической волей защитника Бри-танской империи, мог забыть его узкий имперский консерватизм и твердую державную политику. Со смертью Рузвельта слабела на-дежда, что грядущая победа ознаменует собой начало новой эпохи.

По возвращению из Ялты, 29 февраля, Рузвельт выступил в Конгрессе, перед обеими палатами, и сообщил о результатах кон-ференции. Президент использовал эту возможность, чтобы выра-зить свою надежду на организацию, которая должна быть создана на конференции в Сан-Франциско: «Крымская конференция стала поворотным моментом в нашей истории, а потому и в мировой истории. Скоро Сенату Соединенных Штатов и американскому народу будет представлено важное решение, которое определит судьбу Соединенных Штатов - и мира - для будущих поколе-ний... Двадцать пять лет тому назад американские солдаты ждали, что государственные деятели доведут до конца свою работу по организации мира, во имя которого они сражались и страдали. Цель не была достигнута. Мы не можем допустить новой ошибки и надеяться, что мир снова выживет. Крымская конференция... должна ознаменовать конец системы односторонних акций, со­юзов избранных, сфер влияния, равновесия сил и всех других средств, которые использовались веками и всегда приводили к поражению. Мы предлагаем заменить все эти системы универ-сальной организацией, к которой могли бы присоединиться все народы, стремящиеся к миру в мире».

Глава 7. Победа союзников и подготовка послевоенного... 545

Конференция в Сан-Франциско начала свою работу, как и было предусмотрено, 25 апреля, но уже накануне произошло со-бытие, которое ярко отражало новый климат в международных отношениях. Сталин, который, возможно, с искренним сожале-нием воспринял смерть Рузвельта, решил направить в Сан-Фран-циско делегацию отнюдь не «низкого уровня», которую возглавил не посол в Вашингтоне молодой Громыко (назначенный в знак недовольства недавней полемикой о капитуляции немцев в Ита-лии), а сам Молотов.

23 апреля Молотов был принят Трумэном, которому он передал соболезнования Сталина и выразил надежду, что сотрудничество между двумя странами будет продолжаться и в будущем. Трумэн ответил в том же тоне. Но недвусмысленно пояснил, что необхо-димым условием искреннего сотрудничества является соблюдение Ялтинских соглашений, которые Советы, по мнению американской дипломатии, не выполняют в точности. (Это подтверждалось тем, как Вышинский потребовал от короля сменить премьер-министра Радеску и назначить на его место Петру Гроза, который не был коммунистом, но возглавил правительство с преобладанием ком-мунистов; об этом свидетельствовали проходившие в Москве пе-реговоры о формировании временного польского правительства.)

Американский президент немногословно, но твердо (многие считали, что «слишком» твердо) заявил Молотову, что Советам необходимо сменить курс, если они хотят сохранить достигнутые в феврале соглашения. Молотов, действительно, был поражен то-ном своего собеседника, но нельзя недооценивать ум и опыт со-ветского министра и считать, что он был удивлен тем, в каких выражениях это было сказано. Этот эпизод, который позже был преувеличен настолько, что в нем усмотрели первые признаки политического поворота, чего в действительности не было, свиде-тельствовал о возникновении новых трудностей.