Часть 2. Вторая мировая война

атомного оружия. В этом ключе можно согласиться с утвержде-нием Шервина, что у президента, «было твердое убеждение, что контроль над миром во всем мире возможен через достижение огромной военной мощи, и оно стало важным компонентом его планов послевоенного устройства». Но это допустимо при усло-вии, что Рузвельт полагал возможным включить атомную мощь в общий военный план, представленный на одобрение американ-ским налогоплательщикам, которые, однако, вряд ли с радостью отнеслись бы к необходимости и в мирное время нести большие военные расходы.

Иным было положение Трумэна, поскольку ему приходилось решать не только теоретически, но и практически, какую роль будет играть атомная бомба в отношениях с Советским Союзом. Несомненно, что появление атомной бомбы в корне нарушало существовавшее прежде равновесие, поскольку лишало Советы уверенности в том, что они обладают самой сильной в мире во-енной машиной и, следовательно, ставило их в положение потен-циальной слабости или, по крайней мере, питало их комплекс неполноценности, постоянно присутствовавший в отношении западных держав. Это обстоятельство породило много спекуля-тивных концепций о значении различных моментов, которые привели к использованию атомных бомб. Некоторые американс-кие историки даже писали, что атомная бомба была применена не столько против уже побежденной страны, какой была Япония в августе 1945 г., сколько против вступавшего в войну союзника -Советского Союза, чтобы снизить значение его участия и, прежде всего, чтобы отбросить его на второстепенные в военном отноше-нии позиции.

Тот факт, что Советский Союз не подписал Потсдамскую декларацию с требованием капитуляции Японии, расценивался в историографии как показатель стремления англо-американцев исключить Советы из финального этапа борьбы с японцами и даже как попытка заставить японцев капитулировать раньше, чем СССР вступит в войну, т.е. до 8 августа. Этот второй аргумент абсолютно лишен оснований по крайней мере по двум причинам. Во-первых, с формальной точки зрения, Советский Союз не на-ходился в состоянии войны с Японией, а потому его участие в подписании ультиматума не имело смысла и было бы незакон-ным. Во-вторых, намерение отправить ультиматум японцам не было секретом, тщательно охраняемым западными союзниками в Потсдаме; этот вопрос широко обсуждался, и Сталин был, несом­ненно, в курсе происходивших дискуссий, поэтому, если бы он захотел присоединиться к ультиматуму, то достаточно было по-

Глава 7. Победа союзников и подготовка послевоенного... 571

требовать этого, вынудив англичан и американцев согласиться с его участием.

Конечно, элиминирование претенциозной аргументации не снимает основную проблему, т.е. то обстоятельство, что односто­роннее обладание атомной бомбой резко меняло взаимоотноше­ния между победителями. Именно одностороннее обладание, так как Трумэн не сделал ничего, что позволяло бы говорить о его намерении ознакомить Советы с теми атомными секретами, ко­торые они, впрочем, уже в значительной мере знали. Проблема состоит в том, чтобы оценить, могла ли атомная монополия из­менить и изменила ли она послевоенную ситуацию. Но и в этом вопросе следует различать опасения, страхи и спекуляции факта­ми. Американское военное преимущество обеспечивало Соеди­ненным Штатам возможность диктовать свою волю относительно нового мирового порядка. Часто сравнивают ход Ялтинской кон­ференции с конференцией в Потсдаме и делают вывод, что во время первой из них Рузвельт был более склонен к компромиссу в связи со слабостью позиции западных держав, в то время как в Берлине Трумэн становился все более непримиримым по мере поступления информации о масштабах успеха испытаний в Ала­могордо. В последующие после Потсдамской конференции дни американская политика стала еще более жесткой в силу вновь об­ретенной уверенности в безопасности. Это якобы свидетельствова­ло о том, как быстро атомная монополия оказала влияние на по­литику Соединенных Штатов, сделав их менее склонными к диа­логу с Советами, т.е. превратила Трумэна в главное действующее лицо курса на ужесточение, который привел к холодной войне.

В действительности, это замечание кажется необоснованным. Различие между Ялтой и Потсдамом заключалось в том, что во время конференции в Крыму западные державы должны были оказывать давление на Сталина, чтобы убедить его сделать неко­торые уступки в отношении того, чем он уже обладал, и тех ре­шений, которые зависели только от него. Во время Берлинской конференции ситуация была совершенно иной, потому что за­падные державы не должны были больше просить о чем-либо, а Сталин должен был добиваться уступок, на которые западные державы не соглашались. Итак, сопоставление двух конференций может привести к различным выводам, если учесть, что на реше­ния, принятые в Потсдаме, возможно, повлияло осознание аме­риканцами своей новой мощи вследствие монополии на атомное оружие. В самом деле, если бы Трумэн захотел немедленно ис­пользовать новый баланс сил в дипломатическом плане, то он по­вел бы себя с Советами совершенно иначе, а он в общем довольно

572