2. Красота и уничижение

Он проявлял тонкое чувство того, что приличествует. Его физический облик должен был быть чрезвычайно располагающим к себе и привлекательным, даже обаятельным. Правда, у нас нет никаких определенных сообщений об этом, что отмечает уже Ириней («Аdv. Наеr.» 1, 25) в конце II века. Од­нако свидетельство Луки (2, 52), что Иисус в детстве «преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков», указывает не только на Его душевный рост, но и на Его телес­ную привлекательность. На это, по-видимому, указывает также и странно звучащее замечание Иисуса о выразительности здорового человечес­кого глаза: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло» (Мф. 6, 22). Это, несомненно, было высказано Иисусом на основе Его личного опыта. Таким образом, нечто светлое, сияющее должно было исходить из Его образа, что прив­лекало к Нему и приковывало всех тонко чувст­вующих людей, в особенности женщин и детей. Если у женщины из народа совершенно непос­редственно вырвалась восторженная похвала: «Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, тебя питавшие» (Лук. 11, 27), то исправляющий от­вет Иисуса: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11, 28) дает понять, что эта женщина рядом с Его духовными преи­муществами имела в виду и телесные.

Если впос­ледствии Иустин, а затем, по поводу враждеб­ных замечаний Цельсия, также Климент Алек­сандрийский и Ориген приписывали Иисусу не­красивый, уродливый или по крайней мере невзрачный внешний облик, то они делали это по догматически-экзегетическим соображениям, так как пророк Исаия предрекал о рабе Божием, что у него не будет привлекательного образа и красоты; то, что пророк предрекал о жалком виде страждущего, по улицам Иерусалима влекомого Христа, они не задумываясь отнесли к Его человеческому облику вообще. Более глубоко это их объяснение вытекало из их эллинистических – неоплатонических установок, по которым тело, всякое тело, рассматривалось как нечто недолж­ное, нечто недостойное человека, как темница души, а прекрасного тела надо было опасаться как дьявольского искушения. Потому они и не могли поступить иначе, как приписать Искупителю безобразное тело. Еван­гельские свидетельства дают прямо противопо­ложные указания.

3. Взгляд

Сильнейшее впечатление, ко­торое Иисус сейчас же, первым же своим выс­туплением производил на простой народ, осо­бенно на больных, грешников и грешниц, было следствием не только духовных и религиозных сил, но отчасти, несомненно, и Его увлекатель­ного внешнего облика, который пленял всякого и удержал в сфере Его обаяния. Особенно по­разительны должны были быть глаза Иисуса, Его зажигающий, будящий, укоряющий взгляд. По­казательно, что Марк, нередко сообщая то или иное значительное слово Господа, прибегает к такому обороту речи: «И Он взглянул на них и сказал» (сравни Мк. 3, 5, 34; 5, 32; 8, 33; 10, 21; 23, 27). В Его взгляде было нечто властное и покоряющее.

4. Выносливость

С этим внешним благообразием соединялось впечатление здоровья, окрыляющей силы, дисци­плинированности во всем облике Иисуса. Об Иису­се мы не имеем никаких указаний, чтобы он был когда-либо чем-либо болен. Все страдания, кото­рые постигли Его, были следствиями Его приз­вания, лишениями и жертвами, возложенными на Него Его мессианским посланничеством. Его тело было необычайно закалено. Об этом говорит уже Его обыкновение с самого раннего утра присту­пать к выполнению Своих задач. «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился» (Мк. 11, 35). «Когда же настал день, призвал учеников Своих и избрал из них 12» (Лк. 6, 13). Мы знаем далее, что вся Его общественная жизнь была жизнью странника: хождение и странствование по горным долинам Своей родины; хождение и странствование из Галилеи в Самарию и Иудею или даже до стран Тира и Сидона (Мф. 15, 21). И эти странствования Он проделывал при самом простом снаряжении, так, как требовал от своих учеников: «Ничего не берите на дорогу: ни посоха, ни сумы, ни хлеба, ни серебра, и не имейте по две одежды» (Лук. 9, 3) – в силу этого Его спутниками часто были голод и жажда. Значительнейшая часть общественного служения Иисуса протекает вообще не в домаш­нем уюте, а в открытой природе, подверженной всем превратностям погоды.

Если Он заходил в дом, то это был дом Его знакомых или друзей; сам же Он не имел, где голову преклонить (Мф. 8, 20). Нет сомнений, что Иисус сотни раз ночевал под открытым небом, и отчасти поэтому так близко знал лилии на полях и птиц в небе. Только в корне здоровое тело могло соответствовать всем этим требованиям. К тому же эта жизнь странника была полна трудов и необычных напряжений. Св. Марк неоднократно подчеркивает: они не имели вре­мени даже поесть (Мк. 3, 20; 6, 31). До глубокого вечера к нему «шли в великом множестве» боль­ные (Мк. 3, 8); а с больными шли и коварные враги, фарисеи и саддукеи. Слово сталкивалось со словом, дух с духом. Произносились речи в возбуждающем споре, шла опасная словесная борьба и росло напряжение. К этому прибавля­лись утомительные объяснения с собственными учениками, – та тяжелая обуза, которую они возлагали на него своим непониманием и себя­любием. Любая болезненная или только слабая конституция не могла бы выдержать этого и сломилась бы. Но Иисус никогда и ни перед чем не терялся, даже в самых тяжелых и опасных по­ложениях, как, например, во время бушующей бури на Геннисаретском озере, когда Он спокойно спал на своей подушке, пока ученики не разбудили Его, и Он, очнувшись от глубокого сна, во мгновение понял обстановку и овладел ею. Все это доказы­вает, как чужды Ему были распущенность и сует­ливость, как твердо владел Он своими чувствами, как внутренне здоров Он был.