13. Иисус – пророк

В библейской традиции действие Святого Духа ассоциируется прежде всего с пророческим служением. То сравнительно большее внимание, которое уделяется в Лк. Святому Духу (см. выше), усиливает впечатление об Иисусе как о пророке – преемнике ветхозаветных пророков. Ведь, строго говоря, именно пророки были той главной определяющей силой, посредством которой Бог говорил к Своему народу. Богодухновенность сначала Предания, а потом Писания – это вдохновение пророков Святым Духом.

Упомянутая укорененность св. Луки в библейской (ветхозаветной) традиции уже не раз проявляется и в том, что Иисус представлен как пророк, на котором почивает Дух Святой.

Так, уже начало общественного служения Иисуса выглядит как начало служения и помазание пророка. Если вновь обратиться к программной речи Иисуса в назаретской синагоге, то можно увидеть здесь многое из того, что непосредственно связано с пророческой тематикой. Ветхозаветная цитата, которую Он толкует и в которой говорится о Духе, есть не что иное, как описание пророческого призвания, помазания Духом (Ис. 61, 1-2; Лк. 4, 18-19; см. выше).

В Своем собственной речи Иисус ссылается на примеры пророковИлии и Елисея (см. Лк. 4, 25-27), недвусмысленно сравнивая Себя с ними.

Почему именно Илии и Елисея? Это тем более достойно особого внимания в силу программного, начального статуса речи Иисуса Христа.

Во-первых, личности Илии и Елисея в ряду ветхозаветных пророков все-таки особенные, выделяющиеся. Прежде всего – тем, что они вошли в Священную историю не благодаря своим пророчествамв узком, «словесном» смысле, а благодаря своимделам, точнее дажечудесам. Как следствие, это были пророки неписьменные, т.е. те, чьи речи и деятельность изложены не в отдельных книгах, озаглавленных пророческими именами (Ис., Ам. и др.), а вплетены в ткань повествования исторических книг (3 и 4 Цар.).

Во-вторых, Иисус нарочно берет такие примеры из жизни пророков Илии и Елисея, которые связаны непременно с язычниками – вдовой из Сарепты Сидонской(кстати, опять женщиной) и НееманомСириянином, чем приводит в ярость собравшихся в синагоге (ст. 28).

«Служение этих двух пророков отличается от служения остальных (насколько мы можем судить, исходя из библейских текстов). Те, другие, были посланы, чтобы возвещать. А Илия и Елисей не только возвещают, но и исцеляют и воскрешают, причем кого? Кто такая вдова из Сарепты Сидонской, у которой Илия воскрешает сына? Кто такой Нееман, которого Елисей исцеляет от проказы? Язычники. Они язычники и поэтому в большей степени открыты Богу, чем люди Писания, иудеи. Парадок­сально, что иудеям Бог явился через Моисея в купине, дал запо­веди, Закон, открыл Себя; а язычникам Он не являлся, но имен­но они, язычники, оказываются более восприимчивыми к то­му, чтоОн делает среди людей, с людьми. Почему?

Потому что в их языческом сознании еще не сложился образ Бога, которым они подменили бы Бога Живого. В созна­нии же иудея ко времени Илии-пророка такой образ уже сло­жился. Поэтому когда происходит что-то, не соответствую­щее его представлениям о Боге, иудей просто не воспринима­ет происходящего. Бог творит чудеса, а человек их творить не может – для иудеев это аксиома, поэтому они отвергают чу­деса, которые Бог творит руками Илии и Елисея. В их созна­нии застыло: чудотворец только один – Бог. Без сомнения, это так, но того, что Бог может творить чудеса руками людей, они уже принять не могут, потому что формула «чудотворец один только Бог» заслоняет от них действия Бога, становится в их сознании ложным богом, закрывает от них реальность. Посылка «Никто не может творить чудеса и прощать грехи, кроме Бога» – верная. Но она приводит к неверным выводам, когда превращается в окаменелый, застывший образ, а в ре­зультате отрывает человека от Бога.

Язычник же в силу своей непросвещенности ничего не знает об этих образах Бога и поэтому воспринимает Его дей­ствия со всей дикарской наивностью и простотой. В этом смысле он находится в выигрышном положении»⁷⁸⁸.

Вот поэтому, совершая чудеса исцелений язычников, Иисус не боится повелевать им рассказывать об этом – в отличие от иудеев, среди которых Он предпочитает блюсти «мессианскую тайну» (см. § 42. 5), боясь быть понятым превратно и побудить нездоровые и ложные мессианские надежды:

³⁸ Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус отпустил его, сказав:³⁹ возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог (Лк. 8, 38-39).

История воскрешения Иисусом сына Наинской вдовы (Лк. 7, 11-16) очень напоминает историю воскрешения Елисеем сына женщины-сонамитянки (4 Цар. 4, 18-37). Народ, увидев сие чудо, восклицает:

Великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7, 16).

В то же время поистине героическое служение Илии и Елисея при всей их ревности, вдохновенности от Бога, с точки зрения или даже с высоты Нового Завета выглядит порой как достаточно жестокое и даже кровавое. То были архаичные, точнее, первоначальные, ветхозаветныеметоды борьбы за правду, когда пророки Божии не останавливались даже перед убийствами и пролитием целых рек крови. И все – по повелению Бога. Самые кровавые страницы Ветхого Завета, порой сильно озадачивающие читателя – это те, что описывают времена Иисуса Навина и Судей. Во имя утверждения народа Божия в истине гибнут массы людей, целые языческие народы – именно массы, в которых тонут, отходят далеко на задний план судьбы конкретных людей. Илия и Елисей, жившие несколько столетий спустя после того времени, ведут себя как яркие продолжатели именно такого «воинствующего профетизма»⁷⁸⁹. Один после победы над четырьмя с половиной сотнями пророков Ваала в известном состязании с ними (3 Цар. 18, 18-40) повелевает схватить их и истребить:

И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там (3 Цар. 18, 40).

Другой помазует на царство Ииуя (родоначальника новой царской династии в Израиле) и благословляет кровавую резню, уничтожившую весь предыдущий язычествующий царский дом Амврия (см. 4 Цар. 9 – 10).

Однако уже в самом Ветхом Завете служение Илии и Елисея представляло собой некий перелом, итог определенной фазы. Впереди было служение новых пророков, героизм которых совсем не в воинствующем насаждении истинной веры, а в жертвенном, мирном служении Слова(ярчайший пример, в этом смысле контрастирующий с Илией – Иеремия, чей жизненный путь есть путь сплошных страданий и унижений и поэтому неизмеримо более близко прообразующий путь Христа⁷⁹⁰):

«Неудача Елисея [Ииуй, помазанный им на царство, восстановил лишь видимость религии верности YHWH, по сути оставшись язычником – А.С.], прибегшего к помощи военного переворота, означала закат старого воинствующего профетизма. Он отжил свой век как пережиток времен судей, «священной войны», сынов пророческих и Деворы. Отныне борьба за чистоту веры никогда больше не должна превращаться в войну»⁷⁹¹.

Поэтому служение Иисуса одновременно содержит параллели со служением Илии и Елисея, но и превосходит их воинственность, с которой несовместима добровольная жертвенность Иисуса. Самое яркое, прямое подтверждение этому – диалог Иисуса с учениками, жаждущими победного, «в духе и силе Илии» установления Мессианского царства Израилева:

⁵² и послал вестников пред лицем Своим; и они пошли и вошли в селение Самарянское; чтобы приготовить для Него;⁵³ нотамне приняли Его, потому что Он имел вид путешествующего в Иерусалим.⁵⁴ Видя то, ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?⁵⁵ Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа;⁵⁶ ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать (Лк. 9, 52-56).

Акцентом на пророческомаспекте служения Иисуса объясняется отличие Его родословия по Лк. от родословия по Мф. Отличие начинается после упоминания имени Давида. В Мф. 1, 6 родословие идет по царской линии – через Соломона, тогда как в Лк. 3, 31 сыном Давида назван Нафан (см. 2 Цар. 5, 14), чье имя тождественно имени пророка Нафана (см. 2 Цар. 7, 2 и др.).