1 Borlase, Natural History of Goruwall, p. 183.

2 Frezier, Voyage de la Mer du Sud. Vol. I, p. 269, sqq.

3 Ulloa, Noticias Americanas Entretenmentos, 12—14.

Если бы пошлины совсем не было, эта пятая доля, естественно, при­надлежала бы землевладельцу; тогда разрабатывались бы многие рудники, которые в настоящее время заброшены, ибо не могут оплатить такую пошлину. Пошлина, взимаемая герцогом Корнуэльским с олова, превы­шает, как полагают, 5 процентов, или Двадцатую часть, стоимости его; каковы бы ни были ее размеры, она целиком шла бы в пользу собствен­ника рудника, если бы олово было свободно от обложения. Но если при­бавить одну двадцатую к одной шестой, то мы найдем, что в общей слож­ности средняя рента с оловянных рудников Корнуэльса относилась к сред­ней ренте с сере'бряных рудников Перу, как тринадцать к двенадцати. Но серебряные рудники Перу в настоящее время не в состоянии приносить даже такую низкую ренту, и пошлина на серебро была понижена в 1736 г. с одной пятой до одной десятой. Но даже и такая пошлина с серебра больше искушает заниматься контрабандой, чем пошлина в-размере одной двадцатой с олова, а контрабанда драгоценного металла гора"здо легче, чем контрабанда громоздкого продукта. Ввиду этого, как говорят, пошлина в пользу испанского короля уплачивается очень плохо, тогда как пошлина в пользу герцога Корнуэльского уплачивается хорошо. Поэтому весьма вероятно, что рента составляет большую часть цены олова в самых бога­тых оловянных рудниках, чем цены серебра в самых богатых серебряных рудниках мира. Рента, остающаяся владельцу после возмещения капи­тала, затраченного при разработке этих рудников, и оплаты обычной при­были, больше, по-видимому, с простых, чем с драгоценных металлов.

Вместе с тем в Перу обычно не очень велики и прибыли предпринимав телей, разрабатывающих серебряные рудники. Те же самые весьма по­чтенные и хорошо осведомленные авторы сообщают нам, что всякого человека, предпринимающего разработку нового рудника в Перу, по об­щему правилу, считают обреченным на банкротство и разорение, вслед­ствие чего его все избегают и сторонятся. На занятие разработкой руд­ников, там, по-видимому, смотрят так же, как и у нас, видя в нем лоте­рею, в которой выигрышные билеты не уравновешивают пустых, хотя крупные размеры выигрышей искушают много смельчаков вкладывать свои состояния в столь мало обещающее дело.

Однако, поскольку государь получает значительную часть своих до­ходов с добычи серебряных рудников, существующие в Перу законы все­возможными способами поощряют открытие и разработку новых рудников. Всякое лицо, открывающее новый рудник, имеет право отметить себе уча­сток в двести сорок шесть футов в длину, соответственно предполагаемому им направлению жилы, и вдвое меньше в ширину. Он становится собст­венником этой части рудника и может разрабатывать его, не уплачивая никакого вознаграждения землевладельцу. Интересы герцога Корнуэль-ского привели к установлению почти таких же правил в этом старинном герцогстве. Любое лицо, открывающее оловянный рудник на незанятых и неогороженных землях, имеет право отметить его границы в определен­ных размерах, что называется отмежевкой рудника. Такое лицо стано­вится фактическим владельцем рудника и может или само разрабатывать его, или сдавать в аренду другому лицу, не спрашивая согласия землевла­дельца, которому, впрочем, должно уплачиваться весьма незначитель­ное вознаграждение за разработку. В правилах этих в обоих случаях священные права частной собственности принесены в жертву предпола­гаемым интересам государственных доходов.

Таким же 'образом поощряется в Перу открытие и разработка новых золотых рудников, и королевская пошлина с золота достигает лишь два­дцатой части чистого металла. Раньше она равнялась пятой части, потом десятой, как и с серебра, но выяснилось, что рудники не могут выдер­жать даже низшей из этих ставок. Тем не менее, если, как говорят те же авторы Фрезьер и Уллоа, редко приходится встретить человека, составив­шего состояние разработкой серебряных рудников, то еще реже встре­чаются такие люди среди разрабатывающих золотые. Пошлина в размере двадцатой части составляет, по-видимому, всю ренту, приносимую боль­шею частью золотых рудников Чили и Перу. Притом золото гораздо более удобно для контрабанды, чем даже серебро, не только ввиду большей стоимости металла в сравнении с его объемом, но и вследствие того осо­бого вида, в каком природа производит его. Серебро редко находится в чистом виде, как и большинство других металлов, оно обыкновенно добы­вается в соединении с каким-либо другим минералом, от которого его можно отделить в количествах, оплачивающих издержки, только посред­ством весьма длительного и кропотливого процесса, выполнимого лишь в специально сооруженной мастерской, что трудно скрыть от надзора ко­ролевских чиновников. Золото, напротив, почти всегда добывается в чи­стом виде. Его иногда находят слитками небольших размеров; и даже в тех случаях, когда оно смешано небольшими и почти незаметными частипами с песком, землей и другими телами, его легко отделить от

этих примесей весьма быстрым и простым способом, доступным в лю­бом частном жилище всякому человеку, обладающему небольшим количе­ством ртути. И если поэтому королевская пошлина плохо уплачивается с серебра, то она должна быть еще хуже уплачиваема с золота, а рента должна составлять гораздо меньшую часть цены золота, чем серебра.

Самая низкая цена, по которой могут продаваться драгоценные ме­таллы, или наименьшее количество других предметов, на которые они могут .обмениваться в течение сколько-нибудь значительного времени, регулируется теми же правилами, какие устанавливают наименьшую обычную цену всех других товаров. Эта цена определяется капиталом, который обычно должен быть затрачен, стоимостью пищи, одежды и жилища, которые обычно должны быть употреблены для извлечения ме­таллов из рудника и доставления их на рынок. Она должна быть по мень­шей мере достаточна для возмещения капитала и доставления обычной прибыли на него.

Однако наивысшая цена этих металлов определяется, по-видимому, лишь недостатком или обилием их в данное время. Она не определяется ценой какого-либо товара, как это, например, имеет место с каменным углем, который — даже при недостатке его — не может подняться выше цены дров. Увеличьте недостаток в золоте до известной степени и мель­чайший кусочек его станет более дорогим, чем бриллиант, и будет обме­ниваться на большее количество других товаров.

Спрос на драгоценные металлы обусловливается отчасти их полезно­стью, отчасти их красивым видом. Они, пожалуй, полезнее всех других металлов, за исключением железа. Так как они менее подвержены ржав­чине и загрязнению, их легче держать в чистоте, а потому столовая и ку­хонная посуда, сделанная из них, часто бывает приятнее всякой другой. Серебряный котел больше сохраняет чистоту, чем свинцовый, медный или оловянный, благодаря тому же свойству золотой котел еще лучше сере­бряного. Но главное достоинство драгоценных металлов связано с их кра­сивым видом, что делает их особенно пригодными для украшения одежды и домашней утвари. Никакая краска или лакировка не может дать столь блестящего цвета, как позолота. Достоинство драгоценных металлов, обу­словленное красотой, в значительной мере увеличивается благодаря их редкости. Для большинства богатых людей главное наслаждение богатст­вом состоит в возможности выставлять это последнее на показ; в их гла­зах оно никогда не бывает полным, если они не обладают теми внешними отличиями богатства, какими не может обладать никто, кроме них одних. В их глазах достоинства предмета, в какой-либо мере полезного или кра­сивого, значительно увеличиваются благодаря его редкости или необходи­мости затратить много труда для того, чтобы достать его в сколько-нибудь большом количестве труда, который никто не в состоянии оплатить, кроме них. Такие предметы они охотно готовы покупать по цене более высокой, нежели вещи, гораздо более красивые и полезные, но более распространен­ные. Эти свойства полезности, красоты и редкости лежат в основе высокой цены драгоценных металлов, которые повсюду обмениваются на большое количество других товаров. Эта их высокая стоимость предшествовала и была независима от чеканки из них монеты и явилась именно тем каче­ством, которое сделало их пригодным для такого употребления. Но такое употребление, создав добавочный спрос на них, а следовательно, уменьшив количество драгоценных металлов, могущее быть употребленным на дру­гие цели, могло впоследствии повести к сохранению или даже повышению их высокой стоимости.

Спрос на драгоценные камни обусловливается исключительно их кра­сотой. Они служат только для украшения, и достоинства их значитель-

но

но увеличиваются благодаря редкости или благодаря трудности и из­держкам, связанным с добыванием их из рудников. Ввиду этого зара­ботная плата и прибыль в большинстве случаев поглощают почти всю вы­сокую цену драгоценных камней. Рента входит в нее лишь очень неболь­шой долей, а часто даже и совсем не входит, и только самые богатые рудники приносят сколько-нибудь значительную ренту. Когда ювелир Тавернье⁵ посетил алмазные копи в Голконде' и Визиапуре, ему сооб­щили, что местный государь, в пользу которого они разрабатывались, приказал остановить работу на всех рудниках, за исключением тех, кото­рые дают< самые крупные и наилучшие камни. Остальные, по-видимому, не окупали для владельца расходов по разработке.

Так как цена драгоценных металлов и камней регулируется во всем свете ценою их на самых богатых рудниках, то рента, которую может да­вать своему владельцу тот или иной рудник, зависит не от его абсолют­ного, а, так сказать, от относительного богатства или избытка его добычи сравнительно с другими рудниками" такого же рода. Если были бы от­крыты новые рудники, настолько более богатые, чем рудники Потози, насколько последние богаче европейских рудников, то стоимость серебра понизилась бы в такой степени, что даже рудники Потози оказались бы не стоящими разработки. До открытия испанской Вест-Индии самые богатые рудники Европы могли давать своим владельцам такую же высокую ренту, какую в настоящее время дают богатейшие рудники в Перу. Хотя количество получавшегося серебра было меныпе,\)но могло быть обмени­ваемо на такое же большое количество других предметов и доля собствен­ника могла давать ему возможность приобретать такое же большое коли­чество труда или товаров. Стоимость как продукта, так и ренты, действи­тельный доход, который они доставляли обществу и владельцу, могла быть такой же высокой.

Самые обильные рудники драгоценных металлов или камней могут мало прибавить к мировому богатству. Продукт, стоимость которого обу­словливается главным образом его редкостью, необходимо уменьшается в стоимости при обилии его. Серебряный сервиз и другие пустые украше­ния одежды иди утвари можно будет приобретать за меньшее количество труда или меньшее количество других товаров — лишь в этом будет со­стоять та выгода, которую мир сможет извлечь из обилия драгоценных металлов и камней.

Иначе обстоит дело с земельными владениями на поверхности земли. Стоимость их продукта и ренты пропорциональна их абсолютному, а не относительному плодородию. Земля, производящая определенное количе­ство пищи, одежды и жилищ, всегда может прокормить, одеть и снабдить жилищем определенное количество людей; и какова бы ни была доля землевладельца, она всегда дает ему соответственную возможность распо­ряжения трудом этих людей или товарами, какими этот труд может снаб­дить его. Стоимость самой бесплодной земли не уменьшается благодаря соседству самой плодородной. Напротив, она обыкновенно возрастает от этого. Многочисленность населения, живущего на плодородных землях, создает рынок для значительной части продуктов бесплодной земли, кото­рого они никогда не могли бы найти среди населения, могущего прожить на продукт этой земли.