1 Raleigh, The discovery of large, rich and beautiful empire of Guiana, 1596.

2 Gumila, El Orinoco lllustrado. Vol. I, cap. 25.

Первые выходцы всех других наций Европы, пытавшиеся устраи­вать поселения в Америке, вдохновлялись подобными же химерическими намерениями, но не имели такого же успеха. Только спустя сто с лишним лет после основания первых поселений в Бразилии там были открыты серебряные, золотые и бриллиантовые рудники. В колониях английских, французских, голландских и датских до настоящего времени не найдено ни одного месторождения этих металлов, во всяком случае ни одного, признаваемого ныне заслуживающим разработки. А между тем первые английские поселенцы в Северной Америке предлагали королю пятую часть всего золота и серебра, которые могут быть найдены там, взамен за предоставление им патентов. В соответствии с этим в патентах, вы­данных сэру Вальтеру Ралею, Лондонской и Плимутской компаниям, Плимутскому совету и др., пятая часть добычи сохранялась за короной. Наряду с ожиданием найти золотые и серебряные рудники эти первые поселенцы надеялись также открыть северо-западный путь в Ост-Индию. До сей поры обе эти надежды обманывали их.

Отдел И. ПРИЧИНЫ ПРОЦВЕТАНИЯ НОВЫХ КОЛОНИИ

Колония цивилизованной нации, занимающая обширную страну или страну, столь редко населенную, что ее коренные обитатели легко усту­пают место новым пришельцам, быстрее движется по пути к богатству и могуществу, чем всякое другое общество людей.

Колонисты приносят с собой знание земледелия и других полезных ремесел, превосходящее то знание, которое может самостоятельно разви­ваться в течение ряда веков среди диких и варварских народов. Они также приносят с собой привычку к подчинению, некоторое представле­ние об устойчивом правительстве, какое существует у них па родине, о системе законов, ограждающих его, и о регулярном отправлении юсти­ции, и они, естественно, устанавливают нечто подобное в новом поселе­нии. Но у диких и варварских народов, после того как закон и прави­тельство установлены в той мере, в какой это необходимо для их защиты, естественное развитие совершается еще медленнее, чем естественное раз­витие ремесел. Каждый колонист получает больше земли, чем он в состоя­нии обрабатывать. Ему не приходится платить никакой ренты и почти никаких налогов. Он не знает землевладельца, с которым должен был бы делить свой продукт, который при таких условиях почти полностью достается ему самому, доля же государя совершенно ничтожна. Но его земельный участок обычно так обширен, что при всем напряжении его собственных сил и сил других работников, которых он может нанять, он редко в состоянии извлечь из него десятую часть того, что он мог бы про­извести. Поэтому он стремится привлекать отовсюду работников и воз­награждать их самой щедрой заработной платой. Но эта высокая зара­ботная плата вместе с обилием и дешевизной земли скоро побуждает этих работников покинуть его, чтобы самим сделаться землевладельцами и оплачивать с такой же щедростью других работников, которые в свою очередь скоро покидают их по той же причине, по какой они сами оста­вили своих хозяев. Высокая оплата труда поощряет браки. Дети в годы младенчества хорошо питаются и пользуются надлежащим уходом; ко­гда они подрастают, стоимость их труда с избытком оплачивает стоимость их содержания. Когда они достигают зрелости, высокая цена труда и де­шевизна земли позволяют им завести самостоятельное хозяйство, как до них делали это их отцы.

В других странах земельная рента и прибыль съедают заработную плату, и два высших класса общества угнетают низший. В новых коло­ниях интерес двух высших классов заставляет их относиться к низшему с большим вниманием и человечностью по крайней мере там, где этот низший класс не находится в состоянии рабства. Обширные земли, отли­чающиеся величайшим естественным плодородием, можно получать здесь за безделицу. Увеличение дохода, которое собственник, являющийся всегда вместе с тем и предпринимателем, ожидает от улучшения земли, составляет его прибыль, при этих условиях обычно значительную. Но эта значительная прибыль может быть получена только при затрате труда других людей на расчистку и обработку земли, а несоответствие между большой площадью земли и незначительностью населения, по общему правилу, существующее в новых колониях, делает для него трудным по­лучение необходимого труда. Поэтому он не торгуется из-за заработной платы, а готов нанимать рабочих за любую цену. Высокая оплата труда поощряет рост населения. Дешевизна и обилие хороших земель поощ­ряют их возделывание и дают землевладельцу возможность платить та­лую высокую заработную плату. Из этой заработной платы состоит почти вся цена земли, и хотя в качестве оплаты труда ее следует считать высо­кой, она совсем низка, поскольку составляет цену столь ценного пред­мета, как земля. Все, что содействует росту населения и возделыванию земли, содействует также возрастанию действительного богатства и мо­гущества.

В соответствии со сказанным рост богатства и могущества многих древних греческих колоний, по-видимому, совершался очень быстро. За одно или два столетия некоторые из них, по-видимому, сравнялись со своими метрополиями и даже оставили их за собою. Сиракузы и Агри-гент в Сицилии, Тарент и Локры в Италии, Эфес и Милет в Малой Азии, согласно всем сообщениям, по меньшей мере не уступали ни одному из городов древней Греции. Хотя они и возникли значительно позднее, все же у пих культура, философия, поэзия, ораторское искусство развились столь же рано и были доведены до такого же совершенства, как и в лю­бой части метрополии. Примечательно, что школы двух древнейших гре­ческих философов, Фалеса и Пифагора, возникли не в древней Греции: одна — в азиатской, а другая — в итальянской колониях. Все подобные колонии основывались в странах, населенных дикими и варварскими на­родами, которые легко уступали место новым поселенцам. Последние имели в изобилии хорошую землю, и, поскольку они были вообще неза­висимы от своего родного города, они могли свободно вести свое дело так, как считали наиболее соответствующим своим интересам.

История римских колоний отнюдь не так блестяща. Правда, некото­рые из них, как, например, Флоренция, на протяжении столетий и после падения своей метрополии выросли в крупные государства, но ни одна из них не отличалась очень быстрым развитием. Они все основывались в завоеванных провинциях, которые в большинстве случаев уже до этого были густо заселены. Количество земли, предоставляемое каждому коло­нисту, редко бывало весьма значительным; а так как колония не пользо­валась независимостью, она не всегда вольна была вести свои дела так, как считала соответствующим своим интересам.

По обилию хорошей земли европейские колонии, основанные в Аме­рике и Вест-Индии, приближаются к колониям древней Греции и даже значительно оставляют их за собой. Своей зависимостью от метрополии они похожи на римские колонии, но их отдаленность от Европы более или менее ослабляла для них последствия этой зависимости. Благодаря своей отдаленности они не всегда были на виду, а это уменьшало власть над ними метрополии. Когда они самостоятельно и по собственному разумению преследовали свои интересы, на их образ действий во многих случаях не обращали внимания — потому ли, что пе знали об этом в Ев­ропе, или потому, что не понимали его, — а в некоторых случаях терпели его и соглашались с ним потому, что их отдаленность делала трудным вмешательство. Даже насильническое и произвольное правительство

Испании во многих случаях оказывалось вынужденным, опасаясь общего восстания, отменять или смягчать приказы, которые оно издавало для управления своими колониями. Ввиду этого прогресс всех европей­ских колоний в отношении богатства, населения и культуры был очень велик.