1 Смит имеет в виду I том известного сочинения: Guicciardim, La historia d'ltalia. 1-е изд. 1561—1564 гг. В 1763 г. Появился неполный перевод на английский язык.

Но капитал, приобретенный страной путем торговли и мануфактур, представляет собой очень ненадежное и сомнительное достояние, пока некоторая часть его не закреплена и не вложена в обработку и улучшение ее земель. Вполне правильно было отмечено, что купец не обязательно должен быть гражданином какой-нибудь определенной страны. Для него в значительной мере безразлично, из какого пункта вести свою торговлю, и самое ничтожное неудовольствие может побудить его перенести из од­ной страны в другую свой капитал, а* вместе с ним и всю ту промышлен­ность, которую питает последний. Ни про одну часть этого капитала нельзя сказать, что она принадлежит какой-нибудь определенной стране, пока этот капитал не будет как бы рассеян по лицу этой страны в виде построек или в виде длительных земельных улучшений. Никаких сле­дов не осталось в настоящее время от больших богатств, которыми обла­дала, как сообщают, большая часть ганзейских городов, если не счи­тать упоминания о них в забытых историях XIII и XIV столетий. С точ-

ностью даже неизвестно, где были расположены какие-либо из них или к каким городам Европы относятся латинские названия, данные неко го-рым из них. Но хотя бедствия, перевитые Италией в конце XV и в на­чале XVI века, значительно уменьшили торговлю и мануфактуру горо­дов Ломбардии и Тосканы, эти области все же продолжают оставаться в числе наиболее населенных и лучше всего обработанных областей Европы. Гражданские войны во Фландрии и доследовавшее за ними владычество испанцев заставили переместиться обширную торговлю Антверпена, Гента и Брюгге. Тем не менее Фландрия по-прежнему остается одной из самых богатых и лучше всего возделываемьгх и наиболее населенных областей Европы. Потрясения, вызываемые войной, и политические революции легко иссушают источники того богатства, которое порождается одной только торговлей. Богатство, возникающее в результате более прочных улучшений в сельском хозяйстве, более устойчиво и может быть уничто­жено только в результате таких резких потрясений, которые порождаются грабежами и опустошениями враждебных и варварских народов и продол­жаются в течение одного или двух столетий подряд,, как это было не­которое время до и после падения Римской империи в западных областях Европы.

Книга IV

О СИСТЕМАХ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ

Политическая экономия, рассматриваемая как отрасль зна­ния, необходимая государственному деятелю или законода­телю, ставит себе две различные задачи: во-первых, обеспе­чить народу обильный доход или средства существования, а точнее, обеспечить ему возможность добывать себе их; во-вто­рых, доставлять государству или обществу доход, достаточный для общественных потребностей. Она ставит себе целью обога­щение как народа, так и государя.

Различный характер развития благосостояния в разные пе­риоды и у разных народов породил две неодинаковые системы политической экономии по вопросу о способах обогащения на­рода. Одна может быть названа коммерческой, а другая — си­стемой земледелия. Я попытаюсь с доступной' мне полнотой и отчетливостью изложить обе эти системы, причем начну с коммерческой. Это современная система, и ее лучше всего по­нять на примере нашей страны и нашего времени.

О ПРИНЦИПАХ КОММЕРЧЕСКОЙ, ИЛИ МЕРКАНТИЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Что богатство состоит из денег или золота и серебра — таково обще­распространенное представление, естественно порождаемое двойной функцией денег, как орудия обмена и мерила стоимости. Ввиду того что деньги являются орудием обмена, мы, обладая ими, легче можем до­стать все то, что нам нужно, чем посредством всякого другого товара. Мы всегда убеждаемся, что самое главное — это добыть деньги. Когда они добыты, не представляет уже никаких затруднений произвести любую покупку. Поскольку же деньги являются мерилом стоимости, мы изме­ряем стоимость всех других товаров количеством денег, на которое они обмениваются. О богатом человеке мы говорим, что он стоит много тысяч, а про бедняка — что цена ему грош. Про человека бережливого или стре­мящегося разбогатеть говорят, что он любит деньги, а о человеке легко­мысленном, щедром или расточительном говорят, что он равнодушен к ним. Разбогатеть — значит получить деньги; одним словом, на обще­употребительном языке богатство и деньги признаются во всех отноше­ниях равнозначащими понятиями.

Богатой страной, как и богатым человеком, признается страна, в изо­билии обладающая деньгами, и потому накопление возможно большего количества золота и серебра в данной стране признается самым надеж­ным способом ее обогащения. В течение некоторого времени после откры­тия Америки первый вопрос испанцев, когда они высаживались на каком-нибудь неизвестном берегу, обычно сводился к тому, имеется ли в окрест­ностях золото или серебро. В зависимости от полученных ими сведений они решали, стоит ли устраивать здесь поселение на берегу или завоевы­вать страну. Монах Плано Карпино, отправленный королем Франции в качестве посланника к одному из сыновей знаменитого Чингис-хана, рассказывает, что татары часто спрашивали его, много ли овец и много ли быков во французском королевстве. Их вопрос преследовал ту же цель, что и вопрос испанцев. Они хотели знать, достаточно ли богата стра­на, чтобы стоило завоевывать ее. У татар, как и у других скотовод­ческих народов, которые обычно не знают употребления денег, скот является орудием обмена и мерилом стоимости. Поэтому в их глазах богатство состояло в скоте, как для испанцев оно выражалось в золоте и серебре. Представление татар было, пожалуй, ближе к истине, чем испанцев.

Локк отмечает различие между деньгами и всяким другим движи­мым имуществом Все другие движимые предметы, говорит он, по своей природе потребляемы, и поэтому нельзя особенно полагаться на богат­ство, состоящее из них; народ, обладающий ими в изобилии в одном году, может в следующем ощущать острую нужду в них даже при отсутствии вывоза, а только в результате его собственной расточительности. Деньги же, напротив, являются неизменным другом; хотя они и могут переходить из рук в руки, все же они не так легко уничтожаются и по­требляются, если только удается предотвратить их отлив из страны. Ввиду этого, по его мнению, золото и серебро представляют собой самую устойчивую и существенную часть движимого богатства нации, и потому умножение этих металлов должно быть, как он думает, главной задачей ее политической экономии.

Другие полагают, что если бы какая-нибудь нация могла быть изо­лирована от всего мира, то не имело бы никакого значения, какое коли­чество денег обращается в ней. Предметы потребления, обращающиеся посредством этих денег, лишь обменивались бы на большее или меньшее количество монет, но действительное богатство или бедность страны, по их мнению, зависело бы исключительно от обилия или недостаточности этих предметов потребления. Иначе, однако, обстоит дело, считают они, в странах, которые поддерживают сношения с другими народами и ко­торые вынуждены вести войны, содержать флояы и армии в отдельных странах. Это, по их .словам, может быть достигнуто лишь при отправке денег за границу для оплаты их, а народ не может отправлять много денег за границу, если не имеет их в достаточном количестве у себя дома. Поэтому всякий народ должен стараться в мирпое время копить золото и серебро, чтобы иметь возможность, когда это потребуется, вести войны за границей.

Под влиянием этих общераспространенных представлений все на­роды Европы изучали, хотя и без всякой пользы, все возможные сред­ства для накопления золота и серебра в своих странах. Испания и Пор­тугалия, обладатели главных рудников, снабжающих Европу этими ме­таллами, запрещали под страхом самых суровых кар их вывоз или облагали его высокой пошлиной. Подобное же запрещение, по-видимому, входило в старое время в политику большинства остальных европейских народов. Проявления такой политики встречаются далее там, где мы меньше всего могли бы ожидать этого, а именно в некоторых старинных законах шотландского парламента, которые запрещают под угрозой строгих кар вывоз золота и серебра из королевства. Такая же политика в давние времена проводилась во Франции и в Англии.

Когда эти страны сделались торговыми, купцы во многих случаях стали находить такое запрещение чрезвычайно неудобным. Они часто могли покупать с большей выгодой на золото и серебро, чем в обмен на какой-нибудь другой товар, те заграничные товары, которые им были нужны для ввоза в свою страну или для переотправки в какую-нибудь другую чужую страну. Поэтому они протестовали против такого запре­щения, как вредящего торговле.