1 Т. Е. Георга III.

Этим же законом равным образом воспрещается вывоз пшеницы, как только ее цена повышается до 44 шилл. за квартер, вывоз ржи — при цене в 28 шилл., вывоз ячменя — при цене в 22 шилл. и-вывоз овса — при цене в 14 шилл. Все эти цены представляются установленными слишком низко, и, кроме того, кажется нецелесообразным запрещать вообще вы­воз как раз при тех ценах, при которых отменяется премия, установлен­ная для поощрения его. Нет сомнения, что либо премия должна отме­няться при гораздо более низкой цене, либо же вывоз должен быть допущен при гораздо более высокой цене.

В этом отношении новый закон представляется уступающим преж­ней системе. Тем не менее при всех его несовершенствах мы можем, пожалуй, сказать о нем то, что было сказано о законах Солона, а именно, что хотя он сам по себе и не является наилучшим, он все же лучше всего того, что допускают интересы, предрассудки и нравы его времени. Может быть, он подготовит со временем почву для лучшего закона.

*

Два следующих расчета присоединены здесь для иллюстрации и под­тверждения того, что сказано в пятой главе четвертой книги по поводу премии за тонну улова белых сельдей. Я надеюсь, что читатель может вполне положиться на точность обоих расчетов.

Расчет

Сельди морской заготовки 378 347

За вычетом Vs 126115³/₃

Наполненные бочки 252 231¹/,)

Средняя премия за бочку сельдей морской заготовки £ 0 8 2¹/,. Но так как боч­ка сельдей морской заго­товки считается равной только ^а/з наполненной боч­ки, то '/з следует вычесть, и премия поэтому составит £ 0 12 3³А-

£ 0 14 11³/₄

А если сельди экспортируются, то, кроме того, получается премия в

Таким образом, премия, выплачиваемая прави- тельством деньгами за каждую бочку, со- ставляет

£ 0' 2 8

Но сюда следует еще прибавить пошлину на соль, причем обыкновенно считают, что на бочку употребляются в среднем l¹/* бушеля

иностранной соли, что составляет £ 0 12 6

Премия за каждую бочку_л составляет, таким об- разом

При употреблении для приготовления сельдей британской соли получаем следующий расчет:

Премия прежняя

Но если к этой премии прибавить пошлину на два бушеля шотландской соли, по 1 шилл. 6 п. на бушель, которая в среднем употребляет- ся на каждую бочку, а именно

То премия на каждую бочку составит

А если двухмачтовые суда привозят сельди для внутреннего потребления в Шотландии и пла- тят 1 шилл. пошлины с бочки, то премия, как и прежде, составит

Из этой суммы следует вычесть 1 шилл. с бочки

Но к этому опять следует прибавить пошлину на иностранную соль, употребляемую при заготовке сельдей

Таким образом, законная премия на каждую бочку ввозимых для внутреннего потребле- ния сельдей составит

Если для приготовления сельдей употребляется британская соль, то получается следующий расчет:

Премия за каждую бочку, ввезенную двухмач- товым судном, прежняя

Отсюда следует вычесть 1 шилл. с бочки, упла- чиваемый при ввозе для внутреннего по- требления

Но если прибавить, к премии пошлину на два бу- шеля шотландской соли, по 1 шилл. за бу- шель, которые составляют среднее количество соли, употребляемой на бочку, то премия за каждую ввезенную для внутреннего потреб- ления бочку составит

£ 1 7 5³/₄ £ 0 14 И³А

£ О 3 О

£ 0 17 И³/*

£ 0 12 3³А £ 0 1 О

£ О И 3^J/₄

£ 0 12 6 £ 1 3 9³/₄

£ 0	12	со
£ 0	1	0
£ 0	11	з^3/4

£ 0 3 О £ 0 14 3³Л

Хотя вычет пошлин за вывозимые сельди нельзя считать, собственно говоря, премией, но зато можно, конечно, считать премией вычет пошлин за сельди, ввозимые для внутреннего потребления.

Расчет

количества иностранной соли, ввезенной в Шотландию, и шотландской соли, выданной беспошлинно из солеварен для рыбной ловли с б апреля 1771 г. по б апреля 1782 г., и среднее количество той и другой в год

	Ввезенная иностранная соль (бушелей)	Шотландская соль, выданная ,шз солеварен (бушелей)
Период с 5 апреля 1771 г. по 5 апреля 1782 г.	936 974	168 226
В среднем за год	851,79^5/п	152,93^3/и

_{Надо заметить, что бушель иностранной соли весит 84 ф., а бушель британской соли только 56 ф.}

О ТОРГОВЫХ ДОГОВОРАХ

Когда какая-нибудь нация обязуется договором разрешать ввоз опре­деленных товаров другой страны, ввоз которых из всех остальных стран она воспрещает, или освобождать товары одной страны от уплаты пошлин, которыми она облагает товары всех остальных стран, страна или по крайней мере купцы и владельцы мануфактурной страны, тор­говля которой получает такоо преимущество, должны необходимым обра­зом извлекать большую выгоду из подобного договора. Эти купцы и вла­дельцы мануфактур пользуются своего рода монополией в стране, которая так предупредительна к ним. Она становится и более обширным и более выгодным рынком сбыта для их товаров: более обширным потому, что ввиду устранения или обложения тяжелыми пошлинами товаров других наций она поглощает большее количество их товаров; более выгодным рынком потому, что купцы благоприятствуемой страны, пользуясь на нем своего рода монополией, могут часто продавать свои товары по луч­шей цене, чем если бы им приходилось иметь дело со свободной конку­ренцией всех других наций.

Однако такие договоры, хотя они и могут быть выгодны торговцам и владельцам мануфактур благоприятствуемой страны, обязательно невы­годны купцам и владельцам мануфактур страны, оказывающей такое предпочтение. Таким образом, чужой нации предоставляется монополия против них, и им часто приходится покупать нужные им иностранные товары по более дорогой цене, чем это было бы при допущении свободной конкуренции других наций. Та часть собственного продукта такой нации, в обмен на которую она приобретает иностранные товары, должна ввиду этого продаваться дешевле потому, что, когда два предмета обмениваются один на другой, дешевизна одного является необходимым следствием или, точнее, равносильна дороговизне другого. Поэтому меновая стоимость годового продукта этой нации должна уменьшаться в результате каждого такого договора. Впрочем, это уменьшение вряд ли может представлять собой положительный убыток, оно лишь ведет к уменьшению прибыли, которая в противном случае могла бы быть получена. Хотя эта нация продает свои товары дешевле, чем могла бы делать это при других усло­виях, она, наверное, не будет продавать их дешевле того, что они стоят, или, как при существовании премий, по цене, не возмещающей капитал, затраченный на изготовление и доставку их на рынок, вместе с обычной прибылью на капитал. Торговля в противном случае не могла бы долго продолжаться. Следовательно, даже благоприятствующая страна может все же извлекать пользу из торговли, хотя и меньшую, чем это было бы при свободной конкуренции.

Впрочем, некоторые торговые договоры считались выгодными в силу совершенно иных соображений, и торговая страна иногда давала чужой стране против самой себя монополию этого рода на определенные товары, потому что ожидала, что в общем торговом обороте между ними она в те­чение года будет продавать больше, чем покупать, и что баланс в золоте и серебре будет ежегодно в ее пользу. Именно с этой точки зрения так много восхваляли торговый договор между Англией и Португалией, заклю­ченный в 1703 г. Метуеном. Вот точный перевод этого договора, который состоит всего лишь из трех статей:

Статья I. Его священное величество король Португалии обещает о г имени своего и своих преемников навсегда отныне допускать в Португа­лию сукно и другие шерстяные изделия Великобритании, как это практи­ковалось до запрещения законом их ввоза; это делается на том усло­вии, что;

Статья П. Его священное величество король Великобритании обя­зуется от имени своего и своих преемников отныне и навсегда допускать в Британию вина португальского происхождения так, что никогда, будет ли между королевствами Британии и Франции мир или война, с этих вин под видом пошлин, или сборов, или под каким-либо иным названием, прямо или косвенно, будут ли они ввозиться в Великобританию в бочках, или малых бочонках, или в какой-либо другой посуде, не будет взиматься больше того, что взимается за такое же количество или такую же меру французского вина со скидкой одной трети пошлины или сбора. Если же когда-либо будет нарушена или отменена вышеупомянутая скидка по­шлины, будет правомерно и законно со стороны его священного величества' короля Португалии снова воспретить ввоз сукна и других британских шерстяных изделий.

Статья III. Их высокие превосходительства уполномоченные обе- щают и обязуются, что их вышеназванные государи ратифицируют этот договор и что обмен ратификациями должен произойти не позже двух месяцев. ,

Согласно этому договору, Португалия обязуется допускать ввоз английских шерстяных тканей на тех же основаниях, как и до запреще­ния, т. е. не повышать пошлин, которые взимались до того. Но она не обя­залась допускать их на лучших условиях, чем предоставленные другим нациям условия, например Франции или Голландии. Великобритания, на­против, обязуется допускать ввоз португальских вин с уплатой только двух третей пошлины, уплачиваемой с французских вин, т. е. тех вин, ко­торые больше всего могут конкурировать с ними. Этот договор, очевидно, выгоден Португалии и не выгоден Великобритании.

Тем не менее его прославляли как лучший образец торговой политики Англии. Португалия получает ежегодно из Бразилии большее количество золота, чем может быть употреблено в ее внутренней торговле, в виде монеты или драгоценных изделий. Излишек весьма ценен, чтобы можно было его оставлять без употребления и хранить в сундуках; так как он не может найти выгодного рынка внутри страны, он должен, несмотря на все запрещения, вывозиться за границу и обмениваться на что-нибудь такое, для чего имеется внутри страны более выгодный рынок. Значительная часть его попадает ежегодно в Англию в оплату или английских товаров, или товаров других европейских наций, получающих свою оплату через Англию. Г-ну Баретти сообщили, что еженедельный дочтовый пароход из Лисабона привозит в Англию каждый раз более 50 тыс! ф. золота. Сумма эта, вероятно, преувеличена. Это составит более 2 600 тыс. ф. в год, что превышает всю предполагаемую добычу Велико­британии.

Наши торговцы несколько лет тому назад были недовольны порту­гальским правительством. Некоторые преимущества, предоставленные им не договором, а по доброй воле правительства, — вероятно, по специальной просьбе и в обмен на гораздо большие льготы, защиту и покровительство со стороны правительства Великобритании — были ограничены или совсем отменены. Поэтому люди, обычно наиболее заинтересованные в восхвалении торговли с Португалией, в ту пору были скорее склонны изображать ее менее выгодной, чем это всеми предполагалось. Они заяв­ляли, что значительно большая часть, если не весь этот годовой ввоз золота, производится не за счет Великобритании, а за счет других евро­пейских наций, что фрукты и вина Португалии, ежегодно ввозимые в Великобританию, почти покрывают стоимость британских товаров, отправляемых в Португалию.

Но допустим, однако, что весь ввоз золота производится за счет Ве­ликобритании и что он достигает даже еще большей суммы, чем это, по-видимому, предполагает Баретти. И все же такой факт не сделает эту торговлю более выгодной, чем всякая иная, при которой за определенную вывезенную стоимость мы получаем в обмен предметы потребления на такую же стоимость.

Как можно предполагать, только очень небольшая часть этого вво­зимого золота употребляется ежегодно на добавление к уже существую­щим в королевстве изделиям иэ этого металла или к монете. Весь оста­ток должен отсылаться за границу и вымениваться на предметы потреб­ления того или иного рода. Но если бы эти предметы потребления поку­пались непосредственно в обмен на продукты английской промышленно­сти, это было бы для Англии более выгодно, чем сперва приобретать на этот продукт португальское золото, а потом покупать на это золото эти предметы потребления. Торговля для нужд непосредственного потребле­ния всегда выгоднее, чем торговля, ведущаяся обходным путем, и, для того чтобы доставить на внутренпий рынок иностранные товары опре­деленной стоимости, требуется гораздо меньший капитал при торговле первого рода, чем при торговле второго рода. Поэтому для Англии было бы выгоднее, если бы меньшая часть ее промышленности была занята производством товаров, пригодных для португальского рынка, а большая часть — производством товаров, пригодных для других рынков, где можно получать те предметы потребления, на которые существует спрос в Великобритании. Тоща требовалась бы гораздо меньшая затрата ка­питала, чем теперь, чтобы получить золото, в котором она нуждается для собственного употребления, и вместе с тем предметы потребления. Оставался бы свободный капитал, который мог бы затрачиваться на другие цели: на расширение промышленности и на увеличение годового продукта.

Если бы даже Британия была совсем отстранена от торговли с Пор­тугалией, для нее не составило бы никакого труда ежегодно добывать все количество золота, нужное ей для драгоценных изделий, для монеты или для внешней торговли. Золото, как и всякий другой товар, всегда могут достать в том или другом месте за его стоимость те, кто имеет в обмен соответствующую стоимость. К тому же ежегодный излишек зо­лота в Португалии будет по-прежнему отсылаться за границу, и если его будет вывозить не Великобритания, то это будет делать какая-нибудь дру-1ая нация, которая будет рада перепродавать его по надлежащей цене, как это в настоящее время делает Великобритания. Правда.^тюкупая зо­лото в Португалии, мы покупаем его из первых рук, тогда как при по­купке его у другой нации, исключая Испанию, мы покупали бы его из вторых рук и должны были бы платить несколько дороже. Но эта разница в цене была бы, несомненно, настолько незначительна, что совсем не заслуживала бы общественного внимания.

Как сказано, почти все наше золото получается из Португалии. С другими нациями торговый баланс или против нас, или не намного склоняется в нашу пользу. Но мы должны помнить, что чем больше зо­лота мы ввозим из одной страны, тем меньше должны мы по необходи­мости ввозить из всех других стран. Действительный спрос на золото, как и на всякий другой товар, ограничен в каждой стране определенным ко­личеством. Если девять десятых этого количества ввозят из одной страны, для ввоза из всех остальных остается всего только одна десятая. Кроме того, чем больше золота ввозится ежегодно из определенных стран сверх того, что необходимо для драгоценных изделий и монеты, тем больше должно вывозиться в другие страны; и чем больше торговый баланс, этот не имеющий никакого значения объект современной политики, ока­зывается в нашу пользу в торговле с определенными странами, тем больше он должен оборачиваться против нас в торговле с некоторыми другими странами.

Однако это нелепое представление, что Англия не может существо­вать без торговли с Португалией, повело к тому, что к концу последней войны Франция и Испания, не ссылаясь даже на какие-нибудь обиды или провокацию, потребовали от португальского короля недопущения в его порты всех британских судов, а для гарантии полного недопущения — принятия в них французских и испанских гарнизонов. Если бы порту­гальский король подчинился этим унизительным требованиям, постав­ленным ему его зятем, королем испанским, то Британия с потерей тор­говли с Португалией избавилась бы от гораздо большего неудобства, а именно от обузы поддерживать очень слабого союзника, столь плохо снабженного всем необходимым для его собственной защиты, что все могущество Англии, если бы оно целиком было направлено на эту цель, вряд ли могло бы защитить его в течение его одной кампании. Потеря торговли с Португалией причинила бы, без сомнения, значительные за­труднения купцам, в данный момент занимающимся ею, которые, может быть, не были бы в состоянии в течение года или двух найти другое, столь же выгодное применение своим капиталам; в этом, вероятно, состоял бы весь ущерб, который был бы причинен Англии этим замеча­тельным образчиком торговой политики.

Большой ввоз золота и серебра имеет место не в целях использова­ния их для драгоценных изделий или монеты, а для нужд внешней тор­говли. Внешняя торговля предметами потребления, ведущаяся обходным путем, может вестись с большей выгодой посредством этих металлов, чем при посредстве "почти всех других товаров. Так как они являются всеобщим орудием торговли, их охотнее принимают, чем какие-либо другие товары, в обмен на все решительно товары; а ввиду их незначи­тельного объема и большой стоимости перевозка их из одного места в другое обходится дешевле, чем перевозка любого другого товара, и при этом они меньше теряют в своей стоимости. Поэтому из всех товаров, покупаемых за границей с единственной целью перепродажи их или обмена на какие-нибудь иные товары в другой стране, нет других, столь же удобных, как золото и серебро. Главная выгода от торговли с Пор­тугалией в том и состоит, что она поощряет все различные отрасли ве­дущейся обходным путем внешней торговли, которыми занимается Ве­ликобритания; и хотя эта выгода не первостепенная, она все же, без сомнения, имеет большое значение.

Кажется достаточно очевидным, что любое добавление, которое, как это можно разумно предполагать, делается ежегодно к уже существую­щим в королевстве драгоценным изделиям или монете, может требовать лишь совершенно незначительного ввоза золота и серебра. И если бы даже мы не вели непосредственной торговли с Португалией, это не­значительное количество всегда могло бы быть получено в том или другом месте.

Хотя промысел золотых дел мастеров имеет в Великобритании очень значительные размеры, большая часть новых драгоценностей, ежегодно продаваемых ими, сделана из старых драгоценностей, переплавленных для этой цели, так что ежегодное добавление к уже имеющимся в коро­левстве драгоценным изделиям не может быть очень велико и может тре­бовать лишь весьма незначительного ежегодного ввоза.

Точно так же обстоит дело и с монетой. Никто, я думаю, не вообра­жает, что большая часть вновь начеканенной монеты, составлявшей еже­годно в среднем за десять лет до последней перечеканки золотой монеты свыше 800 000 фунтов золотом, фактически добавлялась к монете, уже находящейся в обращении в королевстве. В стране, где расходы по че­канке оплачиваются правительством, стоимость монеты, даже когда она содержит по весу установленное законом количество золота и серебра, никогда не может намного превышать стоимость такого же количества этих металлов в слитках, потому что достаточно дать себе труд отпра­виться на монетный двор и подождать, может быть, несколько недель, чтобы получить за любое количество золота и серебра в слитках равное количество этих металлов в монете. Но во всех" странах большая часть находящейся в обращении монеты почти всегда более или менее стерта и вообще отступает от установленной нормы. В Великобритании до послед­ней перечеканки это несоответствие было очень значительно: золотой монете до установленной нормы не хватало 2% с лишним, серебряной — 8% с лишним. Но если за 447г гинеи, имеющие полностью установлен­ный вес, т. е. фунт золота, можно было получить чуть-чуть больше фунта золота в слитках, то за 44^!/г гинеи, весящие несколько меньше установ­ленной нормы, нельзя было получить фунт золота и надо было к ним добавлять некоторую сумму, чтобы компенсировать разницу. Ввиду этого обычная цена на рынке золотых слитков, вместо того чтобы равняться их монетной цене, или 46 ф. 14 шилл. 6 п. за фунт, достигала тогда 47 ф. 14 шилл., а иногда и около 48 ф. Но когда большая часть обра­щающейся монеты настолько испорчена, то за 44'/г гинеи, только что вы­пущенные из монетного двора, можно получить на рынке не больше то­варов, чем за все другие гинеи, ранее выпущенные, потому что после того, как они попадут в кассу купца и будут перемешаны с другими деньгами, их уже нельзя отличить от последних без труда, который стоит больше, чем сама разница в цене. Поэтому, подобно старым гинеям, они стоят уже не более 46 ф. 14 шилл. 6. п., а между тем, будучи сплавлены, они дают без особых потерь фунт стандартного золота, который можно продать в любое время за 47 ф. 14 шилл. — 48 ф. в золотых или сере­бряных монетах, которые выполняют все функции денег не хуже, чем переплавленные монеты. Таким образом, была очевидная выгода пере­плавлять вновь отчеканенную монету в слитки, и это делалось так упорно, что никакие предупредительные меры правительства не могли этому по­мешать. Ввиду этого работа монетного двора уподобилась работе Пене­лопы: сработанное днем уничтожалось ночью. Монетный двор был за­нят не столько ежедневным увеличением количества обращающейся мо­неты, сколько возмещением наиболее доброкачественной ее части, еже­дневно переплавляемой в слитки.

Если бы частные лица, приносящие на монетный двор свое золото и серебро, сами оплачивали стоимость чеканки, это увеличивало бы стои­мость этих металлов точно таким и?е образом, как увеличивает стоимость-фасон и рисунок сделанной из них посуды. Золото и серебро в монете стоили бы больше, чем в слитках. Пошлина за чеканку, если бы она не была чрезмерна, увеличивала бы стоимость слитков на всю стоимость взи­маемой суммы, потому что при повсеместной исключительной монополии правительства на чеканку монеты л_и одна Монета не может появиться на рынке по более дешевой цене, чем ₀но сочтет это нужным. При чрезмер­ности этой пошлины, т. е. если 6bi она на очень много превышала дей­ствительную стоимость труда и расходов, необходимых при чеканке, фальшивомонетчики как внутри страны, так и за границей поощрялись бы значительной разницей между стоимостью слитков и монеты выпу­скать в обращение такое большое Количество фальшивой монеты, что это привело бы к понижению стоимости правительственных денег. Между тем, хотя во Франции пошлина за чеканку достигает 8% \ там не обна­ружили сколько-нибудь значительных неудобств от этого. Опасности, которым везде подвергается фальшивомонетчик, если он живет в той са­мой стране, чьи деньги он подделывает, и которым подвергаются его агенты и корреспонденты, если он живет за ее пределами, слишком ве­лики, чтобы рисковать ради прибыли в 6 или 7%.

Пошлина за чеканку, установленная во Франции, повышает стои­мость монеты больше, чем это соответствует содержимому ею количеству чистого золота. Так, законом, изданным в январе 1726 г., монетная цена 24 каратов золота была установлена в 740 ливров 9 су 7ц¹ денье за марку в 8 парижских унций². Золотая монета Франции, счптая оплату издержек по чеканке, содержит 21*/₄ карата чистого золота и 2^lU карата лигатуры. Поэтому марка золота установленной пробы стоит не более 671 ливра 10 денье. Но во Франции из этой марки стандартного золота чеканится 30 луидоров по 24 ливра в каждом, или 720 ливров. Таким образом, при превращении в монету стоимость слитка в марку золотом установленной пробы увеличивается на всю разность между 671 ливром 10 денье и 720 ливрами, или на 48 ливров 19 су 2 денье.

Пошлина за чеканку во многих случаях совсем уничтожает и всегда уменьшает прибыль от превращений новой монеты в слитки. Эта при­быль всегда получается от разности между тем количеством металла, которое должна содержать находящаяся в обращении монета, и тем ко­личеством, которое она фактически содержит. Если эта разность меньше пошлины, взимаемой за чеканку, получается вместо прибыли убыток. Если она равняется пошлине, не будет ни прибыли, ни убытка. Если она превышает пошлину, получается действительно некоторая при­быль, но меньше той, которая была бы, если бы пошлина не существо­вала. Если бы, например, перед последней перечеканкой золотой монеты существовала пошлина за чеканку _в 5%, то при превращении золотой монеты в слитки получался бы убыток в 3 %. При пошлине в 2 % не было бы ни прибыли, ни убытка. При пошлине в 1% получалась бы прибыль, но только в 1% вместо двух. Поэтому всюду, где монета припимается счетом, а не по весу, пошлина за Чеканку представляет собой самое дей­ствительное средство против превращения монеты в слитки, а следова­тельно, и вывоза ее за границу. Превращаются в слитки и вывозятся за границу обычно лучшие и самые тяжелые монеты, потому что на них получается наибольшая прибыль.